Тени Империй

Семенов Антон

Мария шагала сзади, её сапоги хрустели по снегу, и время от времени она бросала колкие замечания — то про холод, то про Хару, что держалась в стороне. Её плащ был залатан на скорую руку, но руны на нём светились ярче, чем раньше, словно питались морозом. Она не доверяла новенькой, и это было видно — её рука то и дело ложилась на невидимый лёд, что она могла вызвать в любой момент.

Хару шла последней, её миниатюрная фигура почти терялась в снегу. Её чёрные волосы с красной прядью были укрыты капюшоном, а кинжал висел на поясе, поблёскивая в слабом свете

дня. Она молчала, но её тёмные глаза следили за всеми — острые, как лезвие, и полные насмешки. Алексей не знал, зачем она с ними, но чувствовал её силу — странную, тёмную, связанную с кровью, что он видел в деревне. Она была загадкой, и это тревожило его больше, чем он хотел признать.

— Холодно, как в могиле, — буркнула Мария, выдыхая облако пара. — Если мы замёрзнем тут насмерть, я вас всех придушу на том свете.

Акико посмотрела на неё, и её губы дрогнули в слабой улыбке.

— Мы близко, — сказала она. — Ещё день, и мы выйдем к перевалу. Там будет теплее.

— Теплее, говоришь? — хмыкнула Мария. — Ну, если там нас встретят с костром и горячим чаем, я, может, поверю в твои сказки, княжна.

Хару фыркнула, впервые подав голос.

— Вы слишком много болтаете, — сказала она, и её тон был резким, с ноткой издёвки. — Враги услышат вас за милю.

Мария обернулась, её глаза сузились.

— А ты, мелочь, вообще молчи, — бросила она. — Не тебе указывать, что делать.

Хару ухмыльнулась, вертя кинжал в руках.

— Попробуй меня заткнуть, ведьма, — сказала она. — Посмотрим, кто быстрее замёрзнет.

Алексей шагнул между ними, поднимая руку.

— Хватит, — сказал он, и голос его был твёрже, чем он ожидал. — Нам не нужны ссоры. Мы и так на краю.

Они замолчали, глядя на него. Акико кивнула, Мария пожала плечами, а Хару усмехнулась, но убрала кинжал. Он чувствовал их взгляды — разные, но одинаково тяжёлые, — и понимал, что стал центром этой странной группы. Тени, амулет, кровь Юкико — всё это делало его чем-то большим, чем он был раньше, и он не знал, нравится ли ему это.

Они шли до полудня, пока снег не стал гуще, а ветер — сильнее. Лес редкий, но высокий, окружал их, и сосны гнулись под тяжестью снега, роняя его на землю с глухим шорохом. Алексей смотрел на карту, что они взяли из храма, пытаясь понять, где они. Линии на камне вели к перевалу, но он не знал, сколько ещё идти, и это злило его. Он хотел ответов — о матери, о "Сердце Теней", о том, почему его жизнь превратилась в бесконечный бой.

Акико остановилась, её рука легла на его плечо, и он вздрогнул от неожиданности. Её пальцы были холодными, но тёплыми одновременно, и он поймал её взгляд — мягкий, но настойчивый.

— Ты думаешь о ней, — сказала она тихо, так, чтобы Мария и Хару не услышали. — О Юкико.

Алексей кивнул, не отводя глаз.

— Я не помню её, — сказал он, и голос его дрогнул. — Только обрывки. Но ты знала её. Расскажи.

Акико отвела взгляд, глядя на снег. Её лицо стало серьёзнее, и в нём мелькнула тень боли.

— Она была моей тётей, — сказала она. — Старше моей матери,

но мягче. Её магия была как твоя — тени, что слушались её, как друзья. Она пела им, и они танцевали. Но она не любила клан — его правила, его жестокость. Когда твой отец пришёл к нам, она ушла с ним. Клан назвал её предательницей, но я… я восхищалась ею.

Алексей слушал, чувствуя, как что-то сжимается в груди. Юкико. Мать, что сбежала ради любви, оставив его в мире, где он был никому не нужен. Он хотел ненавидеть её за это, но не мог — её голос в храме, её тени в его крови говорили ему, что она не бросила его совсем.

— Почему она не вернулась? — спросил он. — Если она была сильной, почему не забрала меня?

Акико посмотрела на него, и её глаза потемнели.

— Она умерла, — сказала она тихо. — После твоего рождения. Клан нашёл её, и… они не простили. Твой отец спрятал тебя, но не смог спасти её.

Алексей сжал кулаки, чувствуя, как тени взвились у ног. Умерла. Клан Такамура убил её. Он посмотрел на Акико, и в груди вспыхнула злоба — не на неё, а на тех, кто отнял у него мать.

— Тогда почему ты с ними? — спросил он, и голос его был хриплым. — Если они убили её, почему ты служишь им?

Акико отвела взгляд, её пальцы сжали край плаща.

— Я не служу, — сказала она. — Я выживаю. И пытаюсь изменить их. Ты — шанс на это.

Он хотел сказать что-то ещё, но Мария крикнула сзади:

— Эй, голубки, шевелитесь! Тут что-то не так!

Алексей обернулся, и тени рванулись вперёд, как чёрный вихрь. Из леса вышли они — не "Когти Тени", а "Око Престола". Десять фигур в чёрных плащах, с посохами и мечами, их глаза горели серебряным светом, как в поместье. Один шагнул вперёд, его голос был как скрежет металла.

— Алексей Волконский, — сказал он. — Ты идёшь с нами. Или умираешь здесь.

Мария выругалась, её руки покрылись льдом.

— Ну, приехали, — бросила она. — Готов, Волконский?

Акико запела, вызывая духов, и Хару шагнула вперёд, её кинжал блеснул в свете дня. Алексей кивнул, вытаскивая меч. Тени взвились, как чёрный плащ, и бой начался.

Они дрались, как единое целое. Акико пела, и духи рвали врагов когтями, Мария бросала ледяные нити, что пронзали плоть, а Хару исчезала и появлялась, оставляя за собой кровавые тени. Алексей рубил мечом, и тени помогали — они обвили ноги врагов, душили их, защищали его. Кровь текла по снегу, алым пятном расползаясь в белизне, и он чувствовал, как сила матери течёт в нём, как её голос шепчет: "Докажи".

Враги падали один за другим, но их было слишком много. Один из "Ока" поднял посох, и воздух сгустился, швырнув Акико к дереву. Она упала, её песня оборвалась, и Алексей рванулся к ней, рубя врага, что стоял на пути. Тени взвились выше, как чёрный дракон, и он ударил снова, чувствуя, как клинок входит в плоть.

Мария крикнула, её лёд разбил посох другого, и Хару добила его, вонзив кинжал в горло. Последний враг отступил, но Алексей не дал ему уйти — тени рванулись, как змеи, и задушили его, оставив тело на снегу.