Тени Империй

Семенов Антон

Они вышли из пещеры, оставив тело Григория за спиной. Снег падал гуще, ветер выл, и ночь сомкнулась вокруг них, как чёрный плащ. Алексей шёл впереди, сжимая свиток, и думал о брате — о его злобе, его страхе, его смерти. Он не хотел этого, но выбора не было. Григорий выбрал "Око", выбрал огонь против теней, и теперь лежал мёртвый, как предупреждение.

Акико шла рядом, её шаги были лёгкими, и он чувствовал её взгляд — тёплый, но настойчивый. Она молчала, но её присутствие было как свет в этой тьме. Он вспомнил её слова о Юкико — о её силе,

её любви, — и понял, что она видит в нём не просто ключ, а что-то большее. Может, сына её тёти, может, союзника. Он не знал, но хотел узнать.

Мария шла сзади, её голос то и дело раздавался в тишине — то она ругалась на холод, то поддевала Хару. Её сила — лёд, что пронзал врагов, — была как она сама: резкая, твёрдая, непреклонная. Алексей видел в ней не просто ведьму, а бойца, что не сдаётся, и это внушало уважение.

Хару шагала последней, её кинжал поблёскивал в слабом свете, и кровь на нём шевелилась, как живая. Она была чужой, но полезной — её скорость, её тени крови спасли их не раз. Алексей не доверял ей, но чувствовал, что она нужна.

Они дошли до края перевала, где снег сменился камнем, и остановились, глядя на равнину внизу. Там, вдали, горели огни — лагерь, большой, с палатками и фигурами, что двигались, как тени. "Око Престола". Алексей сжал свиток, чувствуя, как тени шепчут ему.

— Они ждут нас, — сказал он.

Акико кивнула, её рука легла на меч.

— Тогда мы идём к ним, — сказала она.

Мария ухмыльнулась, её лёд блеснул в темноте.

— Пусть попробуют нас остановить, — бросила она.

Хару усмехнулась, исчезая в тенях.

— Кровь зовёт, — сказала она, и её голос растворился в ночи.

Алексей посмотрел на огни, чувствуя, как пламя и тени сливаются в его крови. Путь к "Сердцу Теней" был близко, и он знал, что каждая битва — лишь шаг к судьбе.

Ночь накрыла перевал чёрным покрывалом, и огни лагеря "Ока Престола" внизу горели, как глаза зверя, что ждал свою добычу. Алексей стоял на краю обрыва, сжимая свиток в руках, и смотрел на эти далёкие точки света, что мерцали в снежной тьме. Тени у его ног шевелились, словно чуяли врага, и амулет в кармане пульсировал, как живое сердце, отзываясь на его гнев и усталость. Он чувствовал кровь Григория на своих руках — невидимую, но тяжёлую, — и её запах смешивался с холодным ветром, что бил в лицо. Брат был мёртв, но это не принесло облегчения — только пустоту, что гудела в груди, как эхо в пустой пещере.

Акико стояла рядом, её силуэт чётко вырисовывался в слабом свете луны, что пробивалась сквозь тучи. Её кимоно было измазано кровью и снегом, но она держалась прямо, как княжна, которой была. Она посмотрела на Алексея, и её янтарные глаза поймали его взгляд — мягкий, но глубокий, как будто она видела его боль и не осуждала. Её рука легла на рукоять меча, и он заметил, как дрожат её пальцы — едва заметно, но всё же.

— Они ждут нас, — повторил он, и голос его был хриплым, как будто слова застревали в горле.

Акико кивнула, её лицо было

серьёзным, но в нём мелькнула тень тепла.

— Да, — сказала она тихо. — Но мы сильнее, чем они думают. Ты доказал это сегодня.

Алексей отвёл взгляд, чувствуя, как её слова оседают в груди. Он не чувствовал себя сильным — только измотанным, злым, потерянным. Григорий был врагом, но его смерть не стёрла годы ненависти и одиночества, что брат оставил за собой. Он вспомнил поместье, его холодные стены, его огонь, и понял, что этот бой был не просто местью — это было прощание с прошлым, что он никогда не хотел.

Мария подошла, хрустя снегом под сапогами. Её плащ был разорван, руны на нём мигали слабо, но голубые глаза блестели, как лёд на солнце. Она хлопнула Алексея по спине, чуть сильнее, чем нужно, и ухмыльнулась, вытирая кровь с лица.

— Ну что, Волконский, — сказала она, и её голос был резким, но в нём сквозило что-то новое — не просто насмешка, а уважение. — Ты прикончил своего брата-огнеплюя. Это было красиво, знаешь? Жёстко, но красиво.

Алексей посмотрел на неё, кивая. Её ухмылка была как луч света в этой тьме — резкий, но тёплый, как глоток самогона в мороз. Он усмехнулся, несмотря на усталость.

— Красиво? — сказал он. — Я чуть не сдох, пока ты стояла и смотрела.

Мария фыркнула, скрестив руки.

— Стояла? — бросила она. — Я бы вмешалась, если б ты совсем облажался. Но ты справился, герой. Так что не жалуйся.

Хару появилась из теней, её миниатюрная фигура почти сливалась с ночью. Её кинжал поблёскивал в слабом свете, и кровь на нём шевельнулась, превратившись в тень, что скользнула к ней в рукав. Она посмотрела на Алексея, и её ухмылка была острой, как лезвие, но в глазах мелькнуло что-то — не насмешка, а интерес.

— Кровь зовёт, — повторила она, и её голос был резким, с ноткой издёвки. — Ты пролил её, мальчишка. И это только начало. Они почувствуют её запах — "Око", клан, все.

Алексей стиснул зубы, сжимая свиток. Он знал, что она права — смерть Григория была не концом, а сигналом. "Око Престола" теперь знало, где они, и клан Такамура, если Хару не врала, тоже. Он посмотрел на неё, прищурившись.

— А ты? — спросил он. — Чья кровь зовёт тебя? Ты с нами или против?

Хару усмехнулась, вертя кинжал в руках.

— Пока с вами, — сказала она. — Но не обольщайся, мальчишка. Я тут ради "Сердца Теней". Если оно мне понравится, я заберу его себе.

Акико шагнула вперёд, её меч блеснул в свете луны.

— Ты не получишь его, — сказала она, и её голос был холодным, как сталь. — Оно принадлежит Алексею. И клану.

Хару фыркнула, глядя на неё.

— Клану? — бросила она. — Твой клан убил его мать, княжна. И если они пошлют за ним ещё кого-то, я не удивлюсь. Ты сама-то им веришь?

Акико замерла, её глаза сузились, но она не ответила. Алексей почувствовал, как напряжение между ними сгущается, как воздух перед грозой. Он шагнул между ними, поднимая руку.