Тени забытой шестой

Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

— Не рекомендуется в виду опасности перерождения. Достигнута критическая величина энтропийной силы…

— Делай, что сказала!

— Последнее предупреждение. Накопитель переполнен. Возможен фиксируемый нулевой всплеск…

— Накопитель? Какой, к демону, накопитель?

— Нулевой накопитель с функцией ограничения по верхнему пределу энтропии. Рекомендуется его удалить.

До меня дошло, что Искра имела в виду клятый символ, пульсирующий болью. Я бессильно заскребла по груди пальцами, царапая кожу.

— Я не могу! Это может сделать только Кысей! Верни ему дыхание, я приказываю!

—

Не рекомендуется в виду опасности перерождения. Достигнута…

— Заткнись и делай, что велено!

Может ли свихнуться искусственный разум? Очевидно, да. Клятая Искра опять заладила предупреждения, словно попугай на плече у шарманщика. Безмозглая дура! Вот уж точно, горе от ума! Меня выворачивало, мысли путались, я понимала, что долго в сознании не продержусь.

— Я принимаю последствия! Выполняй!

— Прогнозируется высокий риск…

— О господи! Да мне насрать! Я хочу, чтоб он жил! Приказываю! Вернуть! Ему! Дыхание!

Искра потемнела, соль в ее основе спеклась и посерела, и тут Кысей захрипел и забился у меня в руках, выгибаясь в судороге.

— Тише, тише!..

Многоголосый скрежет вновь стал чужим и далеким.

— Задействован защитный режим повышенного энтропийного потребления. Рекомендуется немедленное подключение к Источнику… — скрежет миллионов умирающих стрекоз. — Мы голодны… Безумие… Накорми нас…

Кысей затих и задышал мерно, но его глаза оставались закрыты, лицо ужасало мертвенной бледностью. Я гладила его щеки, целовала губы, обнимала и качала его в объятиях. Искра умирала, осыпаясь грязной серой солью.

— Пожалуйста… — шептала она голосом моих-чужих отражений. — Источник… нам нужен Источник. Безумие Шестой. Не найден. Источник не найден. Ошибка.

— Что с Кысеем? Почему он не открыл глаза?!?

— Он спит. Восстанавливается. Ошибка. Переполнение памяти. Перерождение запущено.

Я зажмурилась и помотала головой. Надо было собрать мысли, разбегающиеся подобно тараканам, воедино. Воедино. Единый.

— Единый существует? — задала я давно мучивший меня вопрос. — Бог есть?

— Информация превышает допустимый объем памяти. Ошибка. Не найдено. Нулевой всплеск! Перерождение! Перерождение!

— Да заткнись ты со своим перерождением! Тебе нужен Источник? Где он? Я пойду туда с тобой, только умолкни! Безумие? Бери мое! Кушай, не обляпайся!

Тошнота подкатила к горлу, в глазах помутилось. Сознание уплывало куда-то за грань, откуда могло не вернуться. Искра продолжала твердить одно и то же:

— Источник не найден. Ошибка. Накопитель. В доступе отказано. Накопитель. Ошибка.

— Да демон тебя раздери! Жри ты уже мое безумие!

— Недопустимая операция. В доступе отказано. Накопитель. Ошибка.

Дыхание участилось до сумасшедшего ритма, как будто сотни и тысячи стрекоз стрекотали у меня в груди, там, где сиял алым символ бесконечности, преграждая им путь. Как же эту дрянь вытащить!

— Как убрать… накопитель? — задыхаясь, спросила я. В глазах темнело.

Вот будет весело, когда Кысей очнется и обнаружит меня засоленной и высохшей, словно тарань, в кучке того, что именовалось Искрой.

— Ошибка. Не найдено, —

продолжала повторять сверхмозглая дура.

Я бессильно всхлипнула. Как же обидно… вот так сдохнуть… И тут в памяти возникли слова Кысея… «Ты обещала! Обещала вернуться!» Я забыла их… и теперь снова… забывала… Мне хотелось высечь у себя на груди собственные обещания и желания, но… Надо собраться. Подумать. Как убрать эту клятую бесконечность? Как? А если?.. Если она перестанет быть бесконечностью? Разомкнуть, разорвать! В моих видениях-прозрениях спираль разума усложнялась и… Но нет, она не размыкалась, она просто замедлялась и обрастала серой паутиной… или плесенью?..

— Что за энтропия? Что это такое?..

Искра обрушила на меня поток незнакомых слов, которые я пыталась связать между собой угасающим разумом. Мысли путались. Мера неопределенности наших знаний о системе. Чем больше знаешь, тем больше усложняется мир вокруг тебя. Возрастают непонятные энтропийные силы. Но знание одного разума вступает в противоречие с представлениями других. Грани бытия ощетиниваются нулями… О господи!.. Бред какой-то… Однако если заменить знания на веру, то… то это вполне укладывается в то, что я и так всегда знала. Чья-то вера окажется сильнее, колдуна или фанатика, и вот она-то и продавливает мир… под себя. Я всхлипнула. Мне нужна была вера. Отчаянная, несокрушимая, способная продавить все на свете… Она была у Кысея. У этого придурочного фанатика она была. Но у меня она исчезала, утекала вместе с остатками сознания, крошилась соляными кристаллами памяти. Так странно осознавать, что теряешь память… Это совсем не больно, ведь ты даже не понимаешь, что чего-то уже не стало… Все сводилось к упрощению. Почему ноль? Потому что… бесконечность… все-таки размыкается… в точку. Нет, не размыкается, а сливается. Перед моим внутренним взором поплыли перевернутые восьмерки разумов, которые накладывались друг на друга, подобно лепесткам цветка, сердцевина которого все ширилась и ширилась… Лепестки сливались между собой в темную пустоту точки… Единый разум. Жирный, пугающий ноль… Все и ничто одновременно и вечно. Как же я тебя ненавижу, Единый!..

Ведомая интуитивным прозрением и последним всплеском веры, я бросилась на грудь Кысея, где слабо мерцал едва заметный символ. Одна бесконечность плюс еще одна. Сколько будет?.. Ответа я не узнала.

Перед глазами маячил кровавый четырехлистник. Он алел на груди у Кысея. Я торопливо подняла голову и села. Мой Цветочек был жив, но продолжать спать каким-то странным непробудным сном. Искра сияла такой ослепительной белизной, что глазам было больно. Каждая ее крупинка лучилась сытым довольством.

— Получилось? — охрипшим голосом спросила я.

— Да.

Скосив глаза и даже для верности проведя пальцами по своей груди, я убедилась, что давящая тяжесть бесконечности исчезла. В голове звенела пустота. Или тот самый ноль? Но Кысю я помнила… Мой сладкий цветочек… Я погладила его по щеке, поцеловала, приложила ухо к груди. Он дышал. Спокойно, размеренно.

— Почему он не просыпается?

— Согласно предварительной оценке, для восстановления потребуется сорок часов глубокого сна.