Тени забытой шестой

Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

— Нулевой всплеск? — предположила я нетерпеливо.

— Нет. Разум становится нестабильным.

— Безумие?

— Да. Однако… посмотри сама, как безумец может воспринимать все ту же стрекозу…

Насекомое начало плавиться, подобно воску, приобретая уродливые очертания. Лапки обросли лезвиями, защелкали в воздухе, распарывая воображаемую плоть. Чудовищные глаза горели злобой и гипнотизировали. Я сморгнула, и все исчезло. Стрекоза стала золотистой, сказочно прекрасной, однако разделилась на две подобные, которые в свою очередь сделали то же самое. Они множились и жужжали над ухом, и голова пошла кругом. Я снова прикрыла глаза, чтобы вновь открыв их увидеть, как

мои собственные руки исчезли, превратились в лапки, а на спине появились прозрачные крылья. А потом я… взлетела. Ощущение полета действительно было таким желанным и острым, как глоток свободы после рабского ошейника.

— Это… было на самом деле? Я летала? Или только думала, что летаю? — спросила я погодя.

— А есть разница?

— Есть. В первом случае я могу перелететь через ущелье и сбежать.

Искра помедлила, потом уплотнилась до невероятно четких очертаний и присела рядом со мной моей полной копией.

— Твои знания, Шестая, намного превосходят мои, а накопленное безумие невероятно сытное, хотя мне и придется долго его… переваривать. Мои силы восстановились на шестьдесят три процента от первоначально возможных. Ты можешь покинуть замок любым способом, каким пожелаешь. Но делать это не рекомендуется.

— Почему? И прекрати меня копировать, демон раздери, раздражает!

Искра послушно зашуршала и осыпалась соляной кучкой, из которой на меня смотрели два стрекозьих глазика на усиках.

— Тьфу!.. — в сердцах сплюнула я. — Так почему не рекомендуется?

— Потому что здесь я могу тебя защитить, а за пределами замка — нет.

— Защитить от чего?

— От Неприкаянного. Хотя перерождения и удалось избежать, но нулевой всплеск я не смогла предотвратить. Поэтому Неприкаянный уже знает, что Шестая жива, и теперь он снова пойдет по твоему следу.

— Какой еще Неприкаянный?

Глазики увеличились в размерах и захлопали отросшими ресницами. Неужели у стрекоз есть ресницы?..

— Шестая, ты же не думаешь, что я единственная в своем роде?..

Я помертвела. В горле пересохло.

— Есть еще Искры? Сколько? Пять?.. Для Ордена Пяти?

Глазики отрицательно закачались из стороны в сторону.

— Раньше подобных мне было великое множество. С разными функциональными возможностями. А после Судного дня…

— Чего?

— Или Великого Акта, как его принято называть в новом летоисчислении, — пояснили глазики, — то есть, когда взорвали все Источники, Искр осталось всего две. Я и Неприкаянный. По крайней мере, мне известно только о нем.

— Так, стоп. Давай все по порядку. Почему взорвали, кто виноват и что делать!

Глазики обвились на усиках друг вокруг друга и застыли, блестя в лучах восходящего солнца.

— Давным-давно… — начали они, — люди были подобны богам. Они научились творить реальность по собственному желанию, усложняя знания и проецируя их на границы Вселенной…

— Ближе к делу! — раздраженно оборвала я разглагольствования Искры.

— Куда уж ближе, — обиделась она. — Не перебивай. Не хочешь такой вариант, слушай полный. Энтропия — мера неопределенности человеческого знания о системе. Чем больше человек узнает, тем более усложняет модель системы. Так думали. А потом поняли, что представление о системе и есть сама система. Не знания являются проекцией реального мира, а когнитивная деятельность разума проецирует и изменяет систему. Это означает, что энтропия будет бесконечно расти, потому что чем больше люди придумывают, тем больше противоречий возникает между отдельными проекциями. Они конфликтуют между собой, вызывая появление энтропийный

сил, которые стремятся свести бесконечное разнообразие в ноль. Как следствие, какой-то разум одерживает победу, а какой-то сходит с ума. Вернее, норма определяется лишь большинством, которое выбрасывает отщепенца, успокаивается и почти не продуцирует новых знаний. А вот отвергнутый разум в своем безумии продолжает накапливать знания и увеличивать энтропию, пока в определенный момент не изменит реальность. Нулевой всплеск.

— Колдовство?

Искра покивала глазиками.

— Или чудо. Потому что все зависит от оценки большинства. Но и то, и другое одинаково опасно с точки зрения устойчивости всей системы. Ибо начинается заражение. Безумие заразно, оно может поменять всю систему, перевернуть и продавить реальность. Это происходило в прошлом, происходит и сейчас. Люди создали Источники, которые частично справлялись с этой проблемой. Они упорядочивали проекции и ограничивали энтропийные пределы людей, преобразовывая излишки путем созидания бытия. А искусственный разум поставили хранить Источники и служить проводниками, потому что человеческий справиться с этим не мог.

— И этот Неприкаянный… был при том единственном Источнике, который уцелел?

— Да.

— Ну и что с ним не так?

Глазики вдруг вспыхнули и рассыпались грязным пеплом.

— Эй, ты куда? — повертела я головой, ища Искру.

— Сюда идут, — прошелестел голос у меня в сознании. — Воевода Дюргер с подручными.

И сразу же возникла картинка, как будто я смотрела теми самим стрекозьими глазами сверху вниз на идущих по тайному ходу людей.

— Вот демон! — вскочила я на ноги. — Сделай что-нибудь!

— Что?.. Мне бы не хотелось их убивать.

— Дура, кто тебя об этом просит! Сделай так, чтоб они… просто не смогли сюда войти. Или нет, постой! Усыпи их, как сделала с Кысеем.

— Хорошо… — прошелестела Искра. — Сон разума сладок… слегка безумен, но лишь самую малость… Главное — вовремя проснуться…

— То есть все это время ты питалась людьми?.. Их мыслями и безумием?

Искра вновь сидела рядом, растеряв прежнюю игривость и как будто немного померкнув. Сейчас это была тень, в которой слабо угадывались контуры той первой Шестой… Черная грива с фиолетовыми прядями, смуглая кожа, круглое детское личико и глаза, которые в этот раз уже не были серыми. Их цвет я вообще затруднялась определить.

— Я очень долго спала, Шестая, — сказала она. — Меня оставили здесь умирать после Синей войны. Я голодала. Спала. Иногда просыпалась. Людей в замке почти не было, а те, кто появлялись, долго не задерживались.

— Ты сводила их с ума?

— Нет. С этим они прекрасно справлялись и без меня. Нулевой всплеск огромной силы достал и до этих земель.

— Подожди… — протянула я, осененная догадкой. — А эта странная история с Лу и ее нерожденными детьми? Твоих рук дело?

— Да. Она молила о спасении императора, я откликнулась. Иногда я так делала и раньше.

— И взамен ты забрала души ее детей?

Искра мигнула, ее образ пошел рябью, словно в водное отражение кто-то бросил камень.

— У близнецов были органические повреждения головного мозга, несовместимые с жизнью. Я оптимизировала воздействие.

— Ах, теперь это так называется?..

— Шестая, ты разбудила меня от смертельно долгого сна, когда впервые вступила в эти стены. В замке появились люди, их вместе с тобой привел Тиффано. Их знаний хватало, чтобы поддерживать мое бодрствование, но мне было нужно большее. Я чувствовала тебя, но также чуяла и Неприкаянного, его влияние…