Теологический энцеклопедический словарь
Шрифт:
Кальвин принимал ортодоксальные христологические формулы вселенских соборов. Он учил, что, воплотившись, Слово сохранило неизменным свою обычную роль - поддерживать порядок мироздания. В крайностях лютеранской христологии он находил уклонение в евтихианство и настаивал на том, что два естества Христа различны, но неотделимы друг от друга. Однако в едином лице Христа одно естество так тесно связано с делами и событиями, затрагивающими другое, что позволительно о человеческой природе говорить так, как если бы она была причастна божественным атрибутам. Спасение осуществляет не только божественное естество в действиях, совершаемых им через человеческую природу, но и человек Иисус, воплотивший в себе совершенное послушание и освятивший всех. Человеческая природа была не только орудием, но и "материальной причиной" спасения. Иисус
Здесь между лютеранской и реформатской христологией есть расхождения. Лютеране ставят во главу угла соединение двух природ, при кром человеческая природа воспринимается божественной. Реформатские теологи считают, что человеческое естество воспринимает не божественная природа, а божественная личность Сына, в Котором осуществляется прямое соединение двух природ. Чтобы можно было говорить о действенном соединении природ, не принимая учения об их взаимопроникновении, реформатские теологи, сохраняя святоотеческое представление о communicatio idiomatum, разработали учение о communicatio operationum (" общении действий"), т.е. отом, что свойства обеих природ соединяются в одной личности. Важность этого учения (принятого впоследствии и лютеранами) в том, что оно корректирует статическое представление об ипостасном соединении, свойственное патриотической христологии вйдением неразделимого единства личности и дела Христа и таким образом устанавливает связь между динамическим соединением природ во Христе и возложенной на Него миссией искупления и примирения. При соединении природ в единой личности Богочеловека для посреднической миссии различается действие каждой из природ. С этой точки зрения ипостасное соединение представляет собой онтологическую основу динамического процесса примирения человека с Богом, и таким образом воплощение и искупление по существу дополняют друг друга.
В нач. XIX в. появились сомнения в том, что можно связать халкидонскую доктрину двух естеств с человеком Иисусом, изображенным в Евангелии; кроме того, она выражается формулами, не свойственными ни Св. Писанию, ни современному языку. Все это привело к стремлению отказаться от этих идей. Шлейермахер увидел во Христе предел и архетип осознания абсолютной сыновней зависимости человека от Бога и построил на этом свою христологию. Дальнейшее развитие лютеранской христологии привело к тому, что в соответствии с кенотической теорией Томазия решили, что человеческая природа Иисуса ограничивала Его божественную природу. Согласно этой точке зрения, воплощаясь, Слово лишило себя "внешних" свойств - всемогущества, вездесущности и всеведения, сохранив "сущностные" моральные свойства. Всегда пребывая Богом, Оно перестало существовать в божественном виде. Даже Его божественное самосознание было поглощено пробуждающимся и растущим сознанием Богочеловека. Ритчль подчеркивал важность этических свойств Христа и считал необходимым отказаться от рассуждений, выходящих за границы божественного откровения, данного через исторического Иисуса, Который для нас должен иметь божественное значение, совершенная нравственная природа Которого соединяла божественное и человеческое. В нач. XX столетия, когда теологи обратились к современным представлениям о личности и усвоили научные и философские понятия эволюции, христология XIX в. получила дальнейшее развитие.
В сер. XX в. пришли к пониманию того, что, казалось бы, парадоксальная халкидонская формула указывает на тайну неповторимых благодатных отношений божественного и человеческого в личности и служении Богочеловека, и доктрина эта- особенно в том виде, к-рый она приобрела в реформатской традиции, - вновь получила признание. Тайну таких отношений невозможно мыслить отдельно от искупления, поскольку в истории она осуществлялась во всей деятельности Христа, включая Его распятие, воскресение и вознесение. В некрой мере участие в этом таинстве нового единства Бога и человека во Христе Св. Дух даровал Церкви. Т.о., христология, крой мы придерживаемся, имеет решающее значение для учения о Церкви и о действии в ней таинств. Христология должна направлять нас, когда мы ищем решения теологических проблем, связанных с соотношением событий или самой нашей жизни с божественной благодатью во Христе. Такие христологические рамки должны соединять в одно целое всю систему нашей
Тайну эту нельзя рассматривать вне личности Иисуса, крую евангелия изображают в историческом контексте жизни Израиля. В спасительном деле примирения и искупления жизнь и учение исторического человека Иисуса - не случайное обстоятельство и не средство, а существенная часть. Для того чтобы осознать, каким человеком был Иисус, и одновременно увидеть в Нем Христа веры, Господа и Сына Божьего, мы должны уделить должное внимание современным библейским исследованиям. Изучая Его служение и дело, крое Он совершил, мы понимаем, что человеческая природа в Нем не только обладала подлинной индивидуальностью, но и нашла воистину полное выражение.
О значении, крое в вопросах веры имеет сама личность Иисуса Христа, свидетельствует преобладание в современных теологических спорах двух взаимосвязанных вопросов: "Кто такой Иисус Христос?" и "Что Он сделал для мира?" Однако контекст, в кром возникают эти вопросы, изменился. В XIX в. одним из доводов в пользу радикального пересмотра христологических воззрений было то, что он предполагал отказ от ортодоксальных верований. Сегодня часто утверждают, что такой пересмотр, если это искренний отклик на встречу с Иисусом, следует рассматривать как законную и современную трактовку той же истины, о крой в прежнее время свидетельствовали другие формулы. Предполагается, что те, кто создавал вероучительные формулы, выражали в них современное им переживание дела искупления, крое совершил Иисус. Исповедовать эти формулы можно и не воспринимая их буквально, даже если мы и используем их язык.
Высказывается и мнение, что для современного человека с его научным мировоззрением неправдоподобны рассказы о предвечном Сыне Божьем, спускающемся к нам с неба и возносящемся в конце своей земной жизни. Когда Церковь первых веков говорила так об Иисусе - особенно когда проповедовала Его распятие, - она пользовалась образами тогдашних религиозных мифов, чтобы выразить новую свободу и то самосознание христиан, к-рые дал им Бог, обратившийся к ним через Иисуса. Нек-рые церковные теологи полагают, что свидетельство первых христиан можно адекватно сформулировать заново, даже не используя понятия воплощения. Как и в прошлом веке, вызывают недовольство такие слова, как "сущность", "природа" и "естество". Иногда считают, что теперь им место только в словарях; для того чтобы формулировать осмысленные высказывания, они непригодны.
При таких установках об Иисусе часто говорят как о простом посреднике, через крого мы можем обрести подлинное самовыражение и новое бытие, а также осмысленное переживание реальности и мира. Это ставит под сомнение нашу потребность в том, чтобы Его дело спасения и Его служение продолжались. Даже если нас призывают обратиться к Нему, Его личность воспринимается как некий символ, указывающий на чтото иное. Иногда создается впечатление, что мы имеем дело с арианством, отстаивающим "подобосущность" Сына Отцу, или с докетизмом, не придающим значения Его реальной человеческой природе.
Однако в большинстве новейших исследованиий видна убежденность в том, что исторические сведения, к-рые Евангелие сообщает нам об Иисусе, позволяют достоверно представить, каким человеком Он был. Многие подчеркивали, что важно возвратиться к подлинному пониманию Его человечности как основы всей христологии. В. Панненберг критиковал К. Барта и его последователей за то, что они делали отправной точкой своей христологии самого Бога, т. е. исходили из учения о Троице и воплощении и рассматривали человеческую природу Иисуса с трансцендентной точки зрения. Сам Панненберг считает, что изначальное предположение о божественности Иисуса неизбежно ведет к христологии, полной противоречий и парадоксов, причем проблема единства личности Христа становится неразрешимой. Кроме того, нам труднее понять истинность Его человеческой природы.
Разрабатывая "христологию снизу", Панненберг начинал с жизни и смерти Иисуса и от них переходил к преображению, крое Божья благодать даровала Ему в воскресении и прославлении. Панненберг усматривает в евангельской истории элементы легенды (напр., приснодевство Марии). Он подчеркивает, что Иисуса и Его смерть нужно воспринимать и с точки зрения нашего собственного исторического опыта, и с точки зрения ВЗ. Среди католических теологов христологию, исходящую из человечества Иисуса и основанную на антропологическом подходе, разрабатывает К. Ранер.