Теплый шоколад на десерт
Шрифт:
Состояние невесомости отступило, больше не было ощущения полета и обволакивающей, убаюкивающей тишины и нежного тепла. Она рухнула в мир боли и терзающих слух звуков. Вокруг все пиликало, пощелкивало, гудело и звенело … Хотелось помотать головой, заткнуть уши, избавиться от назойливого шума. Тело сделалось тяжелым и неповоротливым. Каждый мускул, каждая клеточка ныли на разные голоса, кожа зудела, превратившись в бумажно- тонкую и чувствительную. Джиллиан попыталась рассказать, склонившемуся над ней человеку, насколько ей плохо и больно, но не успела, провалившись в сладостную темноту забытья.
Приоткрыв
Словно в зыбком тумане, Джиллиан разглядела еще одного человека – в белом халате. «Наверно врач», – отстранено подумала Джиллиан, он склонился над странным прибором, прикрепленным к блестящей металлической стойке в ногах у кровати.
Сосредоточившись, Фостер вспомнила – она чуть не погибла во время пожара. И теперь лежит в больнице. Глаза резало от яркого, слепящего света, и они начали слезиться. Женщина снова попыталась пошевелиться, но не смогла. Почему ее тело, словно из цемента? В груди тяжесть и каждый вздох дается с трудом? Почему правая рука ничего не чувствует?
Кэл, жестикулируя, что-то доказывал врачу, говоря почти неслышным шепотом. Джиллиан захотелось дать ему знать, что она больше спит и она позвала:
– Кэл! – и еще раз,- Кэл!
Он не откликнулся, даже не повернулся к ней. Джиллиан напрягала голосовые связки, но голоса не было. И еще ей мешала пластиковая маска на лице, она гасила звуки и не давала возможности сделать глубокий вздох. В легких закололо, она пошевелила левой рукой, хотела ее поднять и стащить маску, но не выдержав усилий, провалилась в тяжелый сон, словно в вату.
Кардиомонитор противно запищал, фиксируя участившийся пульс и частоту дыхания.
Мужчины прервали разговор. Один из них высокий и смуглый наклонился над Джиллиан. Удовлетворенно кивнув головой.
– Она все еще спит. Дыхание нормализуется, думаю, стоит уменьшить подачу кислорода.
– Принудительная вентиляция легких больше не потребуется? – Кэл посмотрел на бездействующий прибор искусственного дыхания, именно он поддерживал жизнь в Фостер почти две бесконечно длинные недели.
– Нет. Мы будем круглосуточно следить за ее состоянием, доктор Фостер дышит сама. Не смотря на негативные прогнозы местного пульмонолога, она выкарабкалась, невероятная жажда жизни, – врач удивленно вскинул вверх брови, – Хотя и я считаю это чудом.
– Фостер без боя не сдается, – улыбнулся Кэл одними губами, пытаясь пошутить.
Джиллиан не знала, она слышала этот разговор или он ей приснился, но в следующий раз, когда она снова открыла глаза, была ночь.
Вместо давящего на глаза резкого люминесцентного света, в дальнем конце палаты горела настольная лампа под оранжевым абажуром. Там на узком диванчике сидела пожилая женщина и читала журнал, изредка переводя взгляд на Джиллиан.
Дверь открылась, вошел Кэл и что-то тихо сказал сиделке, она кратко улыбнулась и взмахнула рукой, вставая на ноги. Женщина положила
– Не волнуйся, милая. Все будет хорошо, ты выкарабкаешься из этого ада. Ты же у меня сильная девочка.
Джиллиан напрягла мышцы лица, чтобы открыть рот, но голос все еще отсутствовал. Саднило в горле, а режущая боль в груди пошла на убыль и почти не мешала глубоко дышать.
Кэл продолжал ее успокаивать.
– Ты же сделаешь это ради меня. Ради нас. Ради нашего будущего. Любимая.
Сделает – что? Она хотела подтвердить, что хорошо себя чувствует. Голова не болит, только затекла спина и хочется перевернуться на бок.
“Любимая?” – Кэл действительно произнес это слово. Или ей просто хотелось его услышать?
Кэл отпустил ее руку и перегнулся через кровать, чтобы поправить покрывало.
Ну почему же она не может говорить? Джиллиан пошевелила пальцами левой руки – они двигались. Согнула локоть и смогла дотронуться до плеча Кэла. Он подпрыгнул, рухнув обратно на стул, и уставился на Фостер, приоткрыв рот.
– Джиллиан! Ты очнулась.
Ее снова затягивало в глубокий омут. Джиллиан бешено сопротивлялась сну. Палата вдруг наполнилась людьми. Над ней склонились двое в белых халатах. Один из них поднял и опусти ее правую руку – она была загипсована. Почему? Другой улыбнулся и сделал укол в левое предплечье. Джиллиан все видела, но ничего не чувствовала, затем ей сделали еще один укол в бедро. Она вздрогнула. Уф! Это оказалось больно. Она чувствует. И снова провалилась в серое облако …
Вынырнув из сна, Джиллиан несколько раз моргнула и, не увидев ничего кроме белоснежного потолка над собой, прикрыла все еще тяжелые веки. Сделав несколько глубоких вздохов, она с трудом, но все же смогла повернуть и приподнять голову, и даже немного пошевелиться. Скосив глаза в бок, она увидела иглу, воткнутую в вену, тоненькую трубочку и пластиковый пакет на стойке. Ощущение было странным, словно она вернулась в прошлое, сейчас распахнется дверь, и палату войдут двое в темных костюмах при галстуках и начнут задавать вопросы о пожаре. Нет. Джиллиан улыбнулась своей ошибке. Он был один, симпатичный латиноамериканец.
Немного передохнув, Фостер медленно обвела взглядом палату и изумилась количеству окружавших ее разнообразных приборов и приборчиков. Некоторые уже отключили, и они тускло отсвечивали погасшими мониторами, другие даже зачехлили, но несколько по-прежнему усердно трудились, светились голубым экраны, на них выплясывали свои замысловатые танцы разноцветные диаграммы, мерцали цифры посекундно меняя значение, отражая данные о ее состоянии. Джилл обнаружила с десяток датчиков приклеенных к ее телу, и уже хотела запаниковать – она тяжело больна, но не успела, рядом с кроватью появился улыбающийся Кэл. Значит все не настолько ужасно, накативший было страх, отступил, глаза закрылись.