The Beginning of the End
Шрифт:
– Ты желаешь со мной говорить?
– произнес он.
Имхотеп поднялся, и рослая, сильная женщина почувствовала себя маленькой рядом с ним.
“Говорить… и не только говорить!” - подумала она.
– Да, - сказала Тамин, подняв голову.
– Я давно желала этого.
Имхотеп ласково улыбнулся, точно они жили в полном согласии.
– Садись, - жрец указал ей на свою кровать, и Тамин приняла приглашение, опустившись на холодное ложе. Сам он тоже сел, но не рядом, а на стул немного поодаль.
Имхотеп спокойно сложил на коленях руки, глядя на жену, а та скользнула
– Я перестала понимать тебя, - сказала Тамин, вложив в эти слова все, что наболело.
– Я давно уже не знаю тебя, и ты отдаляешься от меня все сильнее, муж мой!
Имхотеп даже не подумал этого отрицать.
– Ты хочешь расстаться?
– спокойно спросил он.
Тамин уронила руки на колени.
– Ты так легко говоришь об этом?
– негодующе воскликнула певица Амона.
И тут она увидела, что слова эти дались Имхотепу совсем не легко. Он впился в нее глазами, точно ожидал себе какого-то приговора… или готовился вынести приговор жене. Тамин стало страшно.
Но она решила высказаться, и будь что будет! Жрица встала, сложив руки на груди.
– Я давно поняла, что я и мой отец - ступени, по которым ты поднялся к трону Хора, - дрожащим от переполняющих ее чувств голосом произнесла она.
– Я всегда знала, что ты не любил меня! Я знала, что ты можешь дать мне… и не страдала от этого…
– Но сейчас ты страдаешь, - сказал Имхотеп.
В голосе его появилась мягкость, и Тамин взглянула на мужа с изумлением.
– Я узнала тебя достаточно, чтобы страдать, - прошептала женщина.
Она отвернулась от супруга и принялась мерить шагами комнату.
– Да, я могла бы разойтись с тобой! Я еще не стара, и еще найдутся среди мужчин те, кто скажет, что я хороша… И, уж конечно, найдутся те, кто прельстится моим богатством и моею святостью…
Тамин закатилась смехом. Имхотеп смотрел на супругу пристально и очень странно, но она уже не замечала этого.
– Каждый новый мужчина - как запечатанный сосуд, - сказала жрица.
– Но мне даже не нужно открывать их. По многим достаточно щелкнуть ногтем, чтобы понять, что они пусты! А ты содержишь в себе больше всех тех, что я знала… и больше всех, что я узнаю!
Имхотеп подался к жене. Казалось, он действительно впечатлен ее признанием.
– Так ты любишь меня?
Тамин взглянула на него сквозь слезы.
– Я могла бы… Но ты не позволяешь мне этого!
Вдруг жрице подумалось, что именно ей Имхотеп боится открыться как любовник, потому что боится открыться во всем. Тогда, когда они только сошлись, они были опьянены друг другом: как мужчина познает свою первую женщину. Но это время прошло, и того молодого любовника больше нет. А для человека, в которого Имхотеп превратился, теперешняя Тамин слишком чужда и слишком опасна.
А может, она с самого начала была чересчур похожа на него, чтобы воспламенить его чувства, - такая же гордая, самовластная, умная и расчетливая? Есть камни, от соударения которых никогда не вспыхнет искра!
Имхотеп по-своему понял ее молчание, то, как опустились
– Мы останемся вместе… так будет лучше для нас обоих, - прошептал Имхотеп над ее ухом.
Он не мог предложить ей любовь, но предлагал ее подобие… Тамин почувствовала, как слабеет в руках этого мужчины, который, опускаясь, целовал ее шею и плечи. Имхотеп поднял ее на руки и перенес на кровать.
Тамин стонала и блаженствовала под его ласками, сжимая его в объятиях так, словно стремилась удержать навеки; забыв, что этот человек может предложить ей только свое тело. Когда же Имхотеп уснул, жрица долго глядела на него, приподнявшись на локте.
Возможно, он искренне расточал ей нежность, ощутив раскаяние. Но Имхотеп знал, что жена может погубить его, - и сделает это, если он даст слабину!
Рядом с ним никакая женщина не могла быть спокойна… Этот прекрасный слуга Осириса был способен обратить вспять законы богов. Но если он сделает это, то не ради нее, Тамин. Она - пройденная ступень в его возвышении.
Даже если ей наконец удастся зачать, это не изменит чувств мужа, - а вероятно, только вызовет еще большее отчуждение.
Осознав это, Тамин зарыдала, глуша слезы подушкой. Она долго плакала, а потом, обессилев, уснула.
Когда Тамин проснулась утром, Имхотеп уже покинул ее.
========== Глава 68 ==========
Синухет отныне много времени проводил со старшим сыном - брал его с собою в виноградник, в поле, на охоту и рыбалку. Юноша окреп и полюбил занятия, которых был лишен в городе, даже таком великолепном, как Уасет. Белла опять осталась одна в четырех стенах - компания простушки Кифи и ее таких же веселых неотесанных дочек больше не развлекала англичанку; а расставание с любимым сыном словно пробило брешь в ее душе, в которую хлынула тоска.
Хотя бы госпожа Мути больше не изводила ее ненавистью - жена Синухета была очень довольна тем, что Амон-Аха вернулся и наконец вступил в свои права. Сетеп-эн-Сетху отныне нечего было делать в доме старшего брата - он мог вернуться только в качестве гостя.
Через месяц Тамин прислала короткое письмо, уведомляя, что с мальчиком все в порядке. Но через три месяца после возвращения, не получая больше никаких известий от жрицы, Белла не выдержала и пошла к Синухету. Он был в своем кабинете, с сыном, которому диктовал что-то как писцу; и оба были неприятно удивлены появлением наложницы.
Однако Синухет сдержался в присутствии юноши. Сдвинув брови, он махнул Амон-Аха рукой, и тот быстро встал и вышел из комнаты.
Египтянин посмотрел на Беллу с раздражением.
– Что случилось? Ты помешала нам работать!
– Прости, господин Синухет, но в другое время я тебя совсем не вижу, - ответила Белла так же сердито. Она покрылась румянцем.
– А мне нужно сказать тебе важную вещь!
Синухет вздохнул, сжал губы.
– Говори, - разрешил он.
– Я должна увидеть сына, - сказала Белла.
– Мы никогда не обсуждали, когда я увижусь с ним… а я больше не могу так жить!