То, что хуже чумы
Шрифт:
– Мы? – Терентий снова нехорошо засмеялся. – Вот тут-то, дружок, ты и ошибаешься! Сидеть будешь ты. А я пойду и порастрясу наших полководцев. Очень уж они умные оказались на поверку. Вот и пусть думают, как доставить тебя до места.
Дуг еще осмысливал сказанное, а Терентий уже спешил вниз по склону. На ходу он обернулся и выкрикнул:
– Схоронись и не высовывайся! Когда приедем – свистнем. Так что слушай внимательно!
– А если патруль тебя остановит?
– Не волнуйся. По документам я – вполне благонадежен, – Терентий осклабился. – Вроде твоего полоумного приятеля. Может быть, я тебе не говорил, но наш Клэнг владеет замечательной
Давным-давно, с мутных незапамятных времен Дуг лежал здесь, утонув спиной в дремотной зелени. Разлившаяся по телу усталость успела исчезнуть, превратившись в зажившую боль, но после короткого сна он ощущал зверский голод. Желудок неистовствовал, и от нечего делать Дуг занимался самым неправильным в его ситуации занятием – то есть перебирал в памяти все блюда, перепробованные им за прожитые на Земле годы. Как и следовало ожидать, воспоминания только растравляли, но думать о чем-либо другом он уже не мог. Говяжьи бифштексы, конина, свиные окорока, чесночный соус, забрызганная кровью зелень и великое множество истекающих соком кусков. Жареное, тушеное, печеное и вяленое… И, конечно же выпивка. Да, да, именно так: чуть-чуть зелени и очень много мяса с самой разнообразной выпивкой. Литры и галлоны жидкой энергии – от легкого шипучего до сваливающего наземь одним ударным глотком…
Дуг сглотнул тоскливую слюну и только сейчас заметил тянущиеся к нему отовсюду ветви. От неожиданности он даже подскочил на месте. Черт возьми! Как же он мог забыть об этом?! И ведь действительно забыл, словно и не было этого никогда. Чего же стоит после этого человеческая память?…
Двумя пальцами он осторожно прихватил ближайшую ветвь и приблизил к лицу. Разлапистый широкий лист, изнемогая от дрожащих усилий, свернулся в трубочку и, дрогнув, прикоснулся к его губам. Дуг вобрал в рот пахучую мякоть и раскусил. Его тут же передернуло. Боже! И ведь когда-то ему это нравилось!
Он механически пережевывал листья, стараясь разобраться в собственных ощущениях. Нет, отвращения он, пожалуй, не испытывал, но не было в этом чего-то главного – возможно, некой дразнящей остроты. Безвкусная ткань листа раскусывалась и погибала легко – без хруста и сопротивления. Дуг не испытывал удовольствия от такой еды. Но он чувствовал себя голодным и продолжал кромсать зубами окружающую зелень. От съеденного утром остались одни воспоминания, и происходящее напоминало машинизированную заправку топливом. Зелень подавляла голод, но не рождала аппетита. И скорее по инерции он работал и работал челюстями, хотя есть уже не хотел.
Ну, а теперь – на солнце! Как можно быстрее под солнечный свет!.. Дуг дернулся вперед и замер. На солнце?… Ему захотелось расхохотаться. Неужели все вернулось? Проглоченная зелень требовала ультрафиолета, а старая пробудившаяся программа вновь стремилась овладеть организмом. Листья, трава, волокнистые стебли – и после обязательно солнечное тепло. Так поступало все живущее на Саквенте. Для того и строились громоздкие хрустальные пирамиды с микрофлорой и микропарками, для того и работали многочисленные отделения процессумов, отслеживающие и изучающие в подробностях процедуру биогенеза. Более того это успело превратиться в целую науку – о пище, об отдыхе, о многом-многом другом.
Дуг улыбнулся. Сейчас, по прошествии лет все это представлялось по меньшей мере забавным. Они походили, должно быть, на жвачных животных, выбирающихся время от времени сюда попастись и порезвиться.
Продолжая внутренне улыбаться, Дуг огляделся. Угадав среди зелени поляну, на четвереньках, стараясь не шуметь, двинулся к ней.
До чего все-таки странно они жили. Сейчас он понимал это отчетливо. Сходство Земли и Саквенты было исключительно внешним, но разобраться в этом удалось не сразу. Впрочем, оттого и началось всеобщее бегство из экспедиций. Узда оказалась непрочной. Меняя личину, люди меняли и подданство, потому что становились иными и 1не быть 0иными уже не могли. Они забывали вкус зелени Саквенты, предпочитая ей перченое мясо и выпивку – все то, что похрустывало на зубах, выжигало глотку и желудок. И он, Дуг, тоже успел стать иным и, став иным, уже не в состоянии был понять или хотя бы вспомнить, что же их все-таки привлекало в хрустальных пирамидах процессумов. С напряженным трудом он извлекал из памяти лишь картины неясного опьянения, получаемого на солнце, и беспредметное зыбкое очарование всей отошедшей в прошлое юности. Тонкому любованию саквентян Земля противопоставила иные вполне конкретные прелести, и свой выбор они совершили, не колеблясь.
Встречные кусты плавно изгибались, вопрошающе притрагивались к его лицу, но он лишь раздраженно отворачивал голову. Период удивляющих воспоминаний миновал. Дуг насытился, и думать о том, что только что он с жадностью поглощал зеленые побеги, было неприятно. Нет уж, спасибо! Больше он к этому не вернется. Только бы дождаться Терентия! Только бы этот трусоватый заговорщик не обманул его!..
Впереди послышался шорох. Дуг замер на месте. Звуки доносились с той самой поляны, к которой он приближался. Осторожно выпрямившись во весь рост, он сделал еще пару шагов. Кривоватый ствол дерева прикрывал его от посторонних взоров, сам же он получил возможность наблюдать.
Совсем рядом, на густой шелковистой траве в компании двух молоденьких девушек лежал юноша. Одежда всех троих беспечно висела на кустах, гибкие зеленые ветви скользили по обнаженным телам, змеями извиваясь перед прикрытыми веками. Солнце щедро обливало юную плоть лучистой энергией. Кажется, они дремали, и Дуг совершенно беспрепятственно лицезрел классическую сцену местного биогенеза. Зелень, солнце и люди наглядно демонстрировали возможность тройного симбиоза. В некоторой растерянности он взглянул на клонившуюся к нему ветвь и яростно отмахнулся. Не сводя глаз с поляны и распростертых на ней тел, слепо шагнул вперед. И снова заставил себя остановиться. Кажется, он начинал заводиться. Девушки были стройными и совсем юными. Кожа их поражала свежестью, от тел веяло здоровьем и расцветающей жизнью. От этого Дуг тоже отвык. Ему вдруг стало нестерпимо душно, и выдох отравленным зловещим шипом прорвался меж губ.
Плуш!.. Растоптанный и вскормленный Землей плуш!..
Он тяжело повернул голову и среди чешуйчатых древесных стволов рассмотрел еще одну девушку. Она стояла окутанная листвой, словно шалью, и, не прибегая к помощи рук, губами снимала с ветвей голубые ягоды. Она так увлеклась этим занятием, что не заметила его приближения. Дуг рукой коснулся взмокшего лба, ладонями стиснул виски, заставил себя шагнуть назад. Он вдруг осознал, что не сумеет сдержаться, если пробудет здесь еще немного. Он был плушем, землянином до мозга костей!