Точка опоры
Шрифт:
Анна в эту минуту по колено в воде брела к лодке и подумала, что заждавшаяся мать улыбнулась ей.
– Я рада, мамочка, что ты не скучала тут без нас.
– Чайки не давали скучать, - сказала мать, подняв глаза в небо. Смотри, как кружатся. А самые резвые чуть крылом не задевают воду. И перекликаются о чем-то своем...
Но Анне показалось, что мать все это говорит нарочито, для успокоения, и она спросила:
– Ты, наверно, устала, мамочка?
– И, повернувшись лицом к морю, помахала правой рукой.
– Володя, будет
– Аня!
– Мария Александровна схватила дочь за левую руку.
– Зачем ты?.. Будто я не могла сама... Пусть бы еще поплавал. Первый раз он за все здешние годы...
Анна нарочито зябко шевельнула плечами.
– Стало прохладно. Ветерок тянет с моря, а ты в легком...
Владимир ответно помахал им рукой и, выжимая из бородки морскую воду, пошел за береговую скалу, где лежала его одежда.
Когда они встретились у дороги, сказал:
– Жаль, мамочка, что тебе нельзя... Вода сегодня удивительно приятная!
– Я рада, что тебе тут хорошо, - сказала мать.
– И мне около вас хорошо!
Владимир всмотрелся в ее морщинки возле глаз:
– А чем-то озабочена. Я чувствую...
– Просто вспомнилась наша Волга... На какую-то минуту...
– Волга и мне часто вспоминается. И в особенности волжане.
На крутом подъеме приостановились, и Анна, чтобы переменить разговор, спросила:
– Володенька, ты в Сибири, наверно, был наслышан о Томске? Как там жизнь? Что за город?
"Тоскует она по Марку, письма ждет, - отметил брат для себя.
– Потому и к почте моей присматривается. Но сможет ли письмо из Томска дойти до этой глухой бретонской деревушки?" Вслух сказал:
– Сибиряки гордятся Томском, называют "сибирскими Афинами". Но не в этом дело. До нас дошла весточка - там перепечатывают отдельные номера "Искры". Для всей Сибири.
– Вот неожиданность!
– удивилась Анна.
– А что же ты молчал до сих пор? Я думала - жуткая глушь.
– А у тебя там нет знакомых?
– спросила мать.
– Марку было бы не так одиноко.
– Знакомых?
– задумчиво переспросил Владимир.
– Как же, как же... Хотя знакомство заочное. Сестра Любы Радченко была выслана туда. К ее родителям, Баранским...
– Надя Баранская?!
– всплеснула руками Анна.
– Так она же в Питере переписывала первую программу партии, которую ты пересылал нам из Предварилки! Вот новость так новость!
– Правда, я не знаю, задержалась ли она там после ссылки. У нашей Нади спросим: в ее переписке, по всей вероятности, есть адрес. Не только этой девицы, но и других томских товарищей.
– Ты, Володя, - снова вступила в разговор мать, - когда вернешься в Лондон, напиши Ане. Марку там пригодятся хорошие люди.
6
Письма, письма... Из всех уголков России. Ими жила редакция "Искры".
Владимир Ильич радовался добрым вестям из России: в главнейших городах комитеты - один за другим - признавали "Искру"
"Своей задачей (в случае хотя бы с а м о м а л е й ш е й ненадежности или уклончивости Вани) Вы должны поставить подготовку войны питерских искряков против остатков экономизма".
"Куйте железо, пока горячо..."
"Образовать русский ОК непременно должны Вы и взять его в свои руки. Вы от Вани, Клэр от Сони, да + еще один из наших с юга - вот идеал. С Бундом держитесь крайне осторожно и сдержанно, не открывая карт... помните, что это ненадежный друг (а т о и в р а г)".
Подходила к концу четвертая неделя отдыха в Логиви, и 24 июля (по европейскому календарю) Владимир Ильич написал последнее письмо представителю "Искры" в Париже:
"Ане и маме здесь действительно не очень нравится, и они может быть переедут, но еще не знают, куда... Я завтра двигаюсь домой. В общем, мне здесь очень нравилось и я отдохнул недурно, только к сожалению возомнил себя раньше времени здоровым, позабыл о диете и теперь опять вожусь с катаром. Ну, да это все пустяки".
Мать и сестра собирались проводить Владимира Ильича до поезда, но он, посмотрев на бледное лицо матери, возразил:
– Нет, нет, простимся здесь.
– Пожалуй, ты прав, - согласилась мать и указала глазами на стулья: По нашему обычаю...
Присели на минуту.
Помолчали.
Мария Александровна, сдерживая глубокий вздох, поднялась первой, обняла сына за плечи, поцеловала три раза и, придерживая за локти, посмотрела в глаза; боясь прослезиться, замигала часто-часто.
– Наденьке самый сердечный привет. Очень жаль, что не повидалась с ней. Но я надеюсь...
– Мамочка, береги себя. Пиши нам чаще. А то мы будем тревожиться. И передавай самый горячий привет Маняше, Мите с женой, Глебу с Зинаидой Павловной... Волге-матушке поклон.
– А со мной не хочешь передать?
– Анна протянула руки брату для прощанья.
– Аня, мы же с тобой уговорились, - напомнила мать, - проводишь только до нашей границы.
– Нет, - крутнула головой Анна.
– И ты, Володенька, не представляешь себе...
Думая, что сестра закончит фразу: "...как я соскучилась по Марку", Владимир перебил:
– Даже очень представляю себе...
– Нет, ты не представляешь... Он же там, в Томске, один. И потом я соскучилась по работе. В нашей, русской гуще...