Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849

Тургенев Иван Сергеевич

LI

И, может быть, он начал понимать Всю прелесть первых трепетных движений Ее души… и стал в нем утихать Крикливый рой смешных предубеждений. Но ей одной доступна благодать Любви простой, и детской и стыдливой… Нет! о любви не думает она — Но, как листок блестящий и счастливый, Ее несет широкая волна… Всё — в этот миг — кругом ей улыбалось, Над ней одной всё небо наклонялось. И, колыхаясь медленно, трава Ей вслед шептала милые слова…

LII

Они

всё шли да шли… Приятель мой Парашей любовался молчаливо; Она вся расцветала, как весной Земля цветет и страстно и лениво Под теплою, обильною росой. Облитое холодной, влажной мглою, Ее лицо горит… и понял он, Что будет он владеть ее душою, Что он любим, что сам он увлечен. Она молчит — подобное молчанье Имеет всем известное названье… И он склонился — и ее рука Под поцелуем вспыхнула слегка.

LIII

Читайте дальше, дальше, господа! Не бойтесь: я писатель благонравный. Шалил мой друг в бывалые года, Но был всегда он малый «честный, славный» И не вкушал — незрелого плода. Притом он сам был тронут: да признаться, Он постарел — устал; не в первый раз Себе давал он слово не влюбляться Без цели… иногда в свободный час Мечтал он о законном, мирном браке… Но между тем он чувствует: во мраке Параша вся дрожит… и мой герой Сказал ей: «Не вернуться ль нам домой?»

LIV

Они пошли домой; но — признаюсь — Они пошли дорогой самой длинной… И говорили много: я стыжусь Пересказать их разговор невинный И вовсе не чувствительный — клянусь. Она болтала с ним, как с старым другом, Но голос бедной девушки слегка Звенел едва исчезнувшим испугом, Слегка дрожала жаркая рука… Всё кончено: она ему вверялась, Сближению стыдливо предавалась… Так в речку ножку робкую дитя Заносит, сук надежный ухватя.

LV

И, наконец, они пришли домой. За ужином весьма красноречиво И с чувством говорил приятель мой. Старик глядит на гостя, как на диво; Параша тихо подперлась рукой И слушает. Но полночь бьет; готова Его коляска; он встает; отец Его целует нежно, как родного; Хозяйка чуть не плачет… наконец Уехал он; но в самый миг прощанья Он ей шепнул с улыбкой: «До свиданья», И, уходя совсем, из-за дверей Он долгим взглядом поменялся с ней.

LVI

Он едет; тихо всё… глухая ночь; Перед коляской скачет провожатый. И шепчет он: «Я рад соседям… дочь У них одна; он человек богатый… Притом она мила…» Он гонит прочь Другие, неуместные мечтанья, Отзвучия давно минувших дней… Не чувствуя ни страха, ни желанья, Она ходила в комнатке своей; Ее душа немела; ей казалось, Что в этот миг как будто изменялось Всё прежнее, вся жизнь ее, — и сон Ее застиг; во сне явился — он.

LVII

Он…

грустно мне; туманятся слезой Мои глаза… гляжу я: у окошка Она сидит на креслах; головой Склонилась на подушку; с плеч немножко Спустилася косынка… золотой И легкий локон вьется боязливо По бледному лицу… а на губах Улыбка расцветает молчаливо. Луна глядит в окно… невольный страх Меня томит; мне слышится: над спящей, Как колокольчик звонкий и дрожащий, Раздался смех… и кто-то говорит… И голосок насмешливо звенит: «В теплый вечер в ульях чистых ^* Зреют светлые соты; В теплый вечер лип душистых Раскрываются цветы; И когда по ним слезами Потечет прозрачный мед — Вьется жадно над цветами Пчел ликующий народ… Наклоняя сладострастно Свой усталый стебелек, Гостя милого напрасно Ни один не ждет цветок. Так и ты цвела стыдливо, И в тебе, дитя мое, Созревало прихотливо Сердце страстное твое… И теперь в красе расцвета, Обаяния полна, Ты стоишь под солнцем лета Одинока и пышна. Так склонись же, стебель стройный, Так раскройся ж, мой цветок; Прилетел жених… достойный — В твой забытый уголок!»

LVIII

Но, впрочем, это кончиться ничем Могло… он мог уехать — и соседку, Прогулку и любовь забыть совсем, Как забываешь брошенную ветку. Да и она, едва ль… но между тем Как по саду они вдвоем скитались — Что, если б он, кого все знаем мы, Кого мы в детстве, помнится, боялись, Пока у нас не развились умы, — Что, если б бес печальный и могучий Над садом тем, на лоне мрачной тучи Пронесся и над любящей четой Поник бы вдруг угрюмой головой, —

LIX

Что б он сказал? Он видывал не раз, Как Дон Жуан какой-нибудь лукаво Невинный женский ум, в удобный час, Опутывал и увлекал… и, право, Не тешился он зрелищем проказ, Известных со времен столпотворенья… Лишь иногда с досадой знатока Он осуждал его распоряженья, Давал советы изредка, слегка; Но всё ж над ней одной он мог смеяться. А в этот раз он стал бы забавляться Вполне и над обоими. Друзья, Вы, кажется, не поняли меня?

LX

Мой Виктор не был Дон Жуаном… ей Не предстояли грозные волненья. «Тем лучше, — скажут мне, — разгар страстей Опасен»… точно; лучше, без сомненья, Спокойно жить и приживать детей — И не давать, особенно вначале, Щекам пылать… склоняться голове… А сердцу забываться — и так дале. Не правда ль? Общепринятой молве Я покоряюсь молча… Поздравляю Парашу и судьбе ее вручаю — Подобной жизнью будет жить она; А кажется, хохочет сатана.