Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849

Тургенев Иван Сергеевич

XLI

Но эта искра часто гаснет… да; И, вспыхнувши, горит довольно странно И смертных восхищает — не всегда. Я выражаюсь несколько туманно… Но весело, должно быть, господа, Разгар любви следить в душе прекрасной, Подслушать вздох, задумчивую речь, Подметить взгляд доверчивый и ясный, Былое сбросить всё, как ношу с плеч… Случайности предаться без возврата И чувствовать, что жизнь полна, богата И что способность

праздного ума Смеяться надо всем — смешна сама.

XLII

И так они сидели рядом… С ней Заговорил он… Странен, но понятен Параше смысл уклончивых речей… Она его боится, но приятен Ей этот страх — и робости своей Она едва ль не радуется тайно. Шутя, скользит небрежный разговор; И вдруг глаза их встретились случайно — Она не тотчас опустила взор… И встала, без причины приласкалась К отцу… ласкаясь, тихо улыбалась, И, говоря о нем, сказала: «он».— Читатель, я — признайтесь — я смешон.

XLIII

А между тем ночь наступает… в ряд Вдали ложатся тучи… ровной мглою Наполнен воздух… липы чуть шумят; И яблони над темною травою, Раскинув ветки, высятся и спят — Лишь изредка промчится легкий трепет В березах; там за речкой соловей Поет себе, и слышен долгий лепет, Немолчный шёпот дремлющих степей. И в комнату, как вздох земли бессонной, Влетает робко ветер благовонный И манит в сад, и в поле, и в леса, Под вечные, святые небеса…

XLIV

Я помню сам старинный, грустный сад, Спокойный пруд, широкий, молчаливый… Я помню: волны мелкие дрожат У берега в тени плакучей ивы; Я помню — много лет тому назад — Я в том саду хожу в траве высокой (Дорожки все травою поросли), Заря так дивно рдеет… блеск глубокой Раскинулся от неба до земли… Хожу, брожу, задумчивый, усталый, О женщине мечтаю небывалой… И о прогулке поздней и немой — И это всё сбылось, о боже мой!

XLV

«А не хотите ль в сад? — сказал старик,— А? Виктор Алексеич! вместе с нами? Сад у меня простенек, но велик; Дорожки есть — и клумбочки с цветами». Они пошли… вечерний, громкий крик Коростелей их встретил; луг огромный Белел вдали… недвижных туч гряда Раскинулась над ним; сквозь полог темный Широких лип украдкою звезда Блеснет и скроется — и по аллее Идут они: одна чета скорее, Другая тише, тише всё… и вдруг С супругой добродетельный супруг

XLVI

Отстал… О хитрость сельская! Меж тем Параша с ним идет не слишком

скоро… Ее душа спокойна — не совсем: А он не начинает разговора И рядом с пей идет, смущен и нем. Боится он внезапных объяснений, Чувствительных порывов… Иногда Он допускал возможность исключений, Но в пошлость верил твердо и всегда. И, признаюсь, он ошибался редко И обо всем судил довольно метко… Но мир другойему был незнаком. И он — злодей! — не сожалел о нем.

XLVII

«Помилуйте, давно ль ваш Виктор был И тронут и встревожен и так дале?» Приятель мой — я вам сказать забыл — Клялся в любви единственно на бале — И только тем, которых не любил. Когда же сам любовной лихорадки Начальный жар в себе он признавал, Его терзали, мучили догадки — Свою любовь, как клад, он зарывал, И с чувствами своими, как художник, Любил один возиться мой безбожник… И вдруг — с уездной барышней — в саду… Едва ль ему отрадней, чем в аду.

XLVIII

Но постепенно тает он… Хотя Почтенные родители некстати Отстали, но она — она дитя; На этом тихом личике печати Лукавства нет; и вот — как бы шутя Ее он руку взял… и понемногу Предался вновь приятной тишине… И думает с отрадой: «Слава богу, До осени в деревне будет мне Не скучно жить — а там… но я взволнован. Я, кажется, влюблен и очарован!» Опять влюблен? Но почему ж? — Сейчас, Друзья мои, я успокою вас.

XLIX

Во-первых: ночь прекрасная была, Ночь летняя, спокойная, немая; Не светила луна, хоть и взошла; Река, во тьме таинственно сверкая, Текла вдали… Дорожка к ней вела; А листья в вышине толпой незримой Лепечут; вот — они сошли в овраг, И, словно их движением гонимый, Пред ними расступался мягкий мрак… Противиться не мог он обаянью — Он волю дал беспечному мечтанью И улыбался мирно и вздыхал… А свежий ветр в глаза их лобызал.

L

А во-вторых: Параша не молчит И не вздыхает с приторной ужимкой; Но говорит, и просто говорит. Она так мило движется — как дымкой, Прозрачной тенью трепетно облит Ее высокий стан… он отдыхает; Уж он и рад, что с ней они вдвоем. Заговорил… а сердце в ней пылает Неведомым, томительным огнем. Их запахом встречает куст незримый, И, словно тоже страстию томимый, Вдали, вдали — на рубеже степей Гремит, поет и плачет соловей.