Том 2. Поэзоантракт

Северянин Игорь Васильевич

Петроград. I

Елизаветино Кикерино

Елисаветино! Налево, От станции в одной версте, Тоскует дылицкая дева, По-своему, о красоте… Дыша Оранской Изабеллой, Вступаю в лиственный покой. Молчит дворец меж сосен белый И парк княгини Трубецкой. За Дылицами — Вераланцы. За Пятигорьем — Озера. Какие девичьи румянцы! Жасминовые вечера! Через Холоповицы прямо Я прохожу к монастырю И, на колени встав у храма, Пою вечернюю зарю. В моем порыве — глубь бездонья! Я

растворяюсь в тишине И возвращаюсь чрез Арбонье При новоявленной луне.

Петроград. I

Веймарн

Под Веймарном течет Азовка, — Совсем куриный ручеек. За нею вскоре остановка. Там встретит кучер-старичок. Моей душе, душе вселенской, Знаком язык цветов и звезд. Я еду к мызе Оболенской, — Не больше трех шоссейных верст. Вдали Большая Пустомержа. Несется лошадь по росе. Того и ждешь: вот выбьет стержень: Ведь спицы слиты в колесе! Проехан мост. Немного в горку, И круто влево. Вот и двор. Княгиня приоткрыла шторку. И лай собак, и разговор. Плывет туман от нижней Тормы, Вуаля бледную звезду. Зеленые в деревьях штормы, И пахнут яблони в саду.

Петроград. I

Афоризмы Уайльда

Мы слышим в ветре голос скальда, Рыдающего вдалеке, И афоризмы из Уайльда Читаем, сидя на песке. Мы, углубляясь в мысль эстета, Не презираем, а скорбим О том, что Храм Мечты Поэта Людьми кощунственно дробим… Нам море кажется не морем, А в скорби слитыми людьми… Мы их спасем и олазорим, — Возможность этого пойми! Вотще! В огне своих страданий, В кипеньи низменной крови, Они не ищут оправданий И не нуждаются в любви!

Петроград. I

Ассоциация

Мелькнула сине пелеринка На крэме платья — за углом… О Синей Птице Метерлинка Вдруг в мыслях выражен излом. Ассоциация символик, Как ты захватна иногда! По смеху узнаю я полек, — По солнцу таяние льда. Не женщиной ли морефея Прикинулась, или жена Какого-либо Тимофея В костюмы фей наряжена?! И в первом случае — за птицей, За Синей Птицей возгореть! А во втором — за той «синицей» Не стоит даже и смотреть.

Петроград. I

Былое

Он длится, терпкий сон былого: Я вижу каждую деталь, Незначущее слышу слово, К сну чуток, как к руке — рояль. Мила малейшая мне мелочь, Как ни была б она мала. Не Дельвигу ли Филомела, Чуть ощутимая, мила? Люба не Пушкину ли няня? И не Мюссэ ль — перо Жорж Занд? Не маргаритка ли — поляне? И не горошку ль — столб веранд? Всё незначительное нужно, Чтобы значительному быть. Былое так головокружно! Былого не могу забыть!

Петроград. I

Лейтмотивы

Всегда мечтательно настроен, Я жизнь мечтаньям предаю. Я не делец. Не франт. Не воин. Я лишь пою-пою-пою! На что мне царства и порфиры? На что мне та иль эта роль? За струнной изгородью лиры — Наикорольнейший король! На что мне ваших мыслей холод И политический раздор? Весенний

день горяч и золот, — И у меня весенний взор! Благословенны будьте, травы И воды в зелени оправ! Виновных нет: все люди правы, Но больше всех — простивший прав!

Петроград. I

Коляска

Четырехместная коляска (Полурыдван-полуковчег…) Катилась по дороге тряско, Везя пять взрослых человек. Две очень молодые дамы И двое дэнди были в ней. Был пятым кучер. Этот самый Стегал ленивых лошадей. Июльский полдень был так душен, Кружились злобно ввода, Наряд прелестниц был воздушен. Сердца же — точно невода. Их лица заливала краска, — От страсти или от жары?… — Вам не встречалась та коляска, Скажите, будьте так добры?

Петроград. I

Стэлла

Баронессе С.Р. М.-ф

Сначала баронесса Стэлла Прочла «Вы лжете мне, мечты!» Потом из Грига мне пропела Во имя только Красоты! О, воплощенная Вервэна! Античной пластики полна, Прияла позы под Шопэна Так отчеканенно она. Апологетка поз Далькроза, В окаменелости живой, То пламенела грозороза, То поникала головой… …А я, в Калифа превращенный, В халате пестром и чалме, Сидел и, ею опаленный, Крылил к ней руки в полутьме… К Калифу руки простирая, Заглядывала мне в глаза, — И вновь кружилась, ускользая, Вся — страсть! вся: трепет! вся — гроза! А то, ко мне склоняясь близко И наслаждения суля, Утонченная одалиска Отпрядывала, опаля… В глазах — узор чаруйной боли, В груди — брожение огней… А если б вышел я из роли И женщину увидел в ней?!

Петроград. I

Февраль

Февраль к Апрелю льнет фривольно, Как фаворитка к королю. Апрель, смеясь самодовольно, Щекочет нервы Февралю. Ночами снежно-голубыми Мечтает палевый Февраль, Твердя Весны святое имя, О соловье, влекущем вдаль… Дымящиеся малахиты (Не море ль в теплом феврале?) Сокрыв прибрежные ракиты, Ползут и тают в белой мгле. Снег оседарт. Оседая, Он бриллиантово блестит. И на него сосна седая Самоуверенно глядит. Осядет снег — седые кудри Смахнет бессмертная сосна. Я слышу дрожь в февральском утре: О, это вздрогнула весна!

Тойла. 5.II

Высшая мудрость

Петру Ларионову

Я испытал все испытанья. Я все познания познал. Я изжелал свои желанья. Я молодость отмолодал. Давно все найдены, и снова Потеряны мои пути… Одна отныне есть основа: Простить и умолять: «Прости». Жизнь и отрадна, и страданна, И всю ее принять сумей. Мечта свята. Мысль окаянна. Без мысли жизнь всегда живей. Не разрешай проблем вселенной, Не зная существа проблем. Впивай душою вдохновенной. Святую музыку поэм. Внемли страстям! природе! винам! Устраивай бездумный пир! И славь на языке орлином Тебе — на время данный! — мир!