Том 2. Запах безумия

Оникс Рина

– Нет, - Рейфорд ответил за меня.

– Да, - я возмущенно посмотрела на мужа.
– Это всего лишь выступление.

– Я не желаю, чтобы ты выставляла себя напоказ подобным образом!
– с виконта слетело вернувшееся благодушие.

– О чем ты говоришь?
– я старалась не смотреть на Джейн, которая переводила растерянный взгляд с одного на другого.
– Леди Холланд, я выступлю. Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы мне приготовили ноты.

Я увидела только мелькнувшую бледно-розовую юбку графини Холланд, когда она с облегчением оставила нас.

– Рейфорд, - я вновь вернулась к мужу.
– Ты провоцируешь скандал.

– А ты, моя прелесть, провоцируешь

меня!
– Грэм сложил руки на груди.

– Можешь объяснить мне, что именно тебя не устраивает?
– мое терпение истончалось.

– Ты, подобно этим глупым девчонкам, выставишь себя на витрину, чтобы каждый мог оценить, как мы оцениваем лошадь?
– Рейфорд почти выплюнул последние слова.

– Полагаю, ты просто нашел, каким образом сорвать свою злость, Натаниэль, - я холодно окинула его взглядом.
– Не надейся, что я позволю тебе это. Меня ждут.

Я развернулась и направилась к бледной Джейн, которая ожидала меня подле фортепиано. Она настороженно следила за Рейфордом за моей спиной, но так ничего и не сказала. Я была благодарна ей за тактичность. Графиня Холланд подала мне ноты и предложила:

– Я могу помочь вам переворачивать страницы.

Я пробежалась глазами по нотным страницам и вернула леди их обратно:

– Не стоит. Я исполню другое произведение, - играть столь пасторальную сонату мне мешало настроение.
– Это возможно?

– Конечно, миледи, - Джейн робко улыбнулась.

– Отлично, - я выдохнула, беря себя в руки.

Мне нужно было выбросить все эмоции, которые почти хлестали из меня. Гнев, растерянность, недоумение, снова злость. Я сделала реверанс, приветствуя гостей, и заняла свое место за роялем. Пусть произведение не подходило для подобного вечера, было слишком мрачным, тяжелым и сильным, мне не было до этого дела. Когда я впервые услышала его, оно покорило меня своим звучанием, и я впервые на своей памяти очень долго просидела за инструментом, запоминая ноты. Я заиграла, с каждым аккордом все больше и больше отдаваясь музыке. Она была со мной, во мне, вокруг, все расширяясь и расширяясь, пока не заполнила собой весь зал.

Обратно мы возвращались в тягостном молчании. Рейфорд не разговаривал со мной, а только хмуро сверлил взглядом. Я же чувствовала легкое опустошение после эмоционального взрыва и меланхолично смотрела в окно. Лунный свет проникал в карету, придавая всем очертаниям причудливые формы и заставляя глаза моего мужа сверкать каким-то нечеловеческим блеском. Я перевела взгляд от Грэма, натыкаясь на забытую мной же когда-то книгу. Провела пальцем по мягкой обложке и взяла роман в руки. Полноценно читать сейчас было невозможно, но гораздо привлекательнее было пытаться разобрать очертания слов, чем изучать злого молчащего виконта. Я пожала плечами, вторя своим мыслям, и погрузилась в строчки. На удивление мне даже удалось втянуться, и я совершенно перестала обращать внимание на Рейфорда. Как выяснилось, он про меня не забыл. Удар снизу вверх, и книга вылетела у меня из рук, едва не угодив мне в лоб. Я отшатнулась и гневно посмотрела на мужа.

– Не смей меня игнорировать!
– Рейфорд снова разъяренно блеснул глазами.

– Твое поведение выходит за все рамки!
– я сложила руки на груди и сжала зубы, чтобы не начать кричать на него. Сегодня мой супруг был на редкость невыносим.

Прежде, чем мы успели продолжить ссору, карета остановилась и Грэм, клацнув зубами напоследок, выбрался наружу, подавая мне руку. Я приняла ее, чтобы спуститься с подножки и хотела тут же отстраниться, но у Рейфорда явно были другие планы. Он рыкнул и удержал меня подле себя, направляясь в дом. Мы прошли мимо дворецкого, который не выразил изумления тому,

что оба не сняли верхнюю одежду. Старый слуга привык и не к таким выходкам своих господ. Рейфорд же целеустремленно двигался вперед, направляясь, как я поняла к той гостиной, где у нас стоял рояль. Он почти втолкнул меня внутрь, дернув за накидку так, что она осталась у него в руках, а я пролетела еще немного вперед.

– Садись и играй!
– Грэм сбросил свой плащ на пол.

– Ты меня не заставишь!
– я разозлено сжала кулаки, мне очень хотелось его поколотить, но я уже понимала, что пока Рейфорд окончательно не сорвется, мне отсюда не выйти.

– Уверена?
– муж снова дернул меня на себя и подтащил к инструменту, надавливая на плечи, чтобы я села.

Он откинул крышку рояля и почти бросил мои руки сверху на клавиши. Инструмент издал жалобный звук.

– Ты так хотела продемонстрировать свой талант, птичка?
– Рейфорд наклонился, чтобы прошептать мне в ухо.
– Своим бесценным сокровищем я желаю владеть единолично, Ариан. Талантом, мыслями и чувствами.

– Сокровище?
– я снова нажала на клавиши.
– Ты утверждаешь, что я и есть то самое таинственное сокровище?

Мне даже стало смешно, а Рейфорд собрал пряди моих волос, методично вытаскивая шпильки:

– Именно ты, Ариан. Наше достопочтимое общество сочло, что мне очень повезло заполучить такое сокровище.

– И ты из волка решил стать драконом?
– я поднялась и встала сбоку от инструмента, освободив уже распущенные волосы.

– Хуже, - Рейфорд снова развернул меня спиной.
– Я гораздо хуже, моя прелесть.

Он сделал еще одно движение, и приподнятая верхняя крышка с грохотом упала вниз. Я отшатнулась от неожиданности, еще теснее прижимаясь к мужу, а Грэм лишь тихо засмеялся, почти распластав меня на рояле:

– Похоже, мы поиграем в другую игру, Ариан.

Глава XXX.

Твое изображение выдолблено в моем сердце, но глядя на твой портрет, я узнаю тебя заново.

Из писем Рейфорда к Ариан.

Декабрь, 1818 год - февраль, 1819 год.

Зимой, под самое рождество Рейфорд загорелся новой идеей. Парадные портреты. Он утверждал, что нам давно пора ими обзавестись. Что это принято, а мы и так столь долго откладывали этот вопрос. Я же возражала, считая нелепым тратить на подобное время и деньги. Портрет Рейфорда, сделанный еще до его первой женитьбы висел в парадной галерее Рейфорд-холла. А мой был совершенно не нужен. Детей у меня не было. Так к чему увековечивать свой облик? К тому же одним из нюансов, который очень вдохновлял моего супруга, был воссоздать мой облик в день нашей свадьбы. Он даже распорядился обновить свадебное платье и теперь ходил вокруг меня кругами почти каждый день, уговаривая примерить, чтобы, вызванная из Лондона, портниха могла подогнать его под мою немного изменившуюся фигуру.

Я похудела. Несильно. Это совсем не бросалось в глаза, но от мужа нельзя было скрыть ни еще более бледную кожу, которая приобрела болезненный оттенок, ни потускневший взгляд. Я не могла сказать, что чувствовала себя плохо или хуже, но что-то внутри угнетало меня, порой мешая дышать. Быть может, вновь проснувшиеся застарелые воспоминания? Еще и шрамы разболелись сильнее обычного. Как я понимала, излишний энтузиазм Рейфорда был направлен скорее на то, чтобы развеселить меня, но вызывал лишь раздражения, хотя в конечном итоге я согласилась на то, чтобы пригасить художника из столицы. И померить платье, поставив всего одно условия, что мастер не будет чрезмерно известен, а его работы получат наше с виконтом общее одобрение.