Том 6. Лимонарь

Ремизов Алексей Михайлович

Растет Раймонд любопытный под стать Эмери.

Эмери знался с астрологами, прошел глазами все звездные пути, знал больше за облачным туманом, чем здесь, на своей сырой земле. А среди его лесов были те же кометные пучинные гнезда, что и там среди ясных созвездий.

Дикий лес Куломбье. Среди леса источник. Заколдованное место. Что там чарует в лунные ночи и почему источник — «Утолимая жажда», только никто не скажет. Случалось, заблудится который, а добром не выбраться домой — какая это музыка и воздушная пляска душу сломит и мысли запутает?

«Вот бы взглянуть!» — тянет Раймонда опасная тайна.

«Когда-то всей этой

землей, рассказывал Эмери, владел северный король Елинас. О его жене, королеве Прессине шла молва, волшебница. Она и была волшебница — она была фея, но об этом никто не догадывался. Есть в природе призрачные существа, образ и подобие человека, наделены властью над силами стихий, феи; феи — добрые и злые, потому что они люди. У Прессины было три дочери: Мелюзина, Палатина, Мелеас. Их поселила мать на потерянном острове — есть такой в Екосе, теперь потерянный — мать обучала их волшебству. Дружная была семья: дети любили отца, а еще больше волшебницу мать. Что случилось: потянуло ли человека к человеку или так написано, быть тому было? — Елинас изменил своей доброй фее. Ворожбой дети открыли матери тайну отца и она в гневе покинула Екос. И никто не знал, куда скрылась. Покинутые на свою волю, в отчаянии задумали сестры отомстить за мать. Чарами они заманили отца в Нортумбелян на гору Брюмбелуа — там и погиб король стиснут между скал. Прессина пришла в ярость, когда узнала о жестокой расправе над Елинасом и прокляла материнским проклятием разлучниц дочерей. Младшая Мелеас — стеречь сокровища отца и получит свободу, передав рыцарю, который явится к ней, как в путь идти освобождать Гроб Господен; Палатина заброшена в армянское царство — там в королевском замке стеречь ей сокола, вольную птицу, а старшая Мелюзина стережет источник — надо чтобы явился человек, который бы полюбил ее и во всем поверил — своей беззаветной верой он снимет с нее проклятие и освободит от чар. Но где такой человек?»

Раймонд слушал нетерпеливо. Его глаза отвечали: он и есть тот человек.

«Если бы только увидеть!»

«Мелюзина, Палатина, Мелеас — несчастные сестры! в раздумьи говорил Эмери, материнское проклятие неизбывно».

«Мелюзина!» с восторгом повторял Раймонд.

Эмери волхвует по книгам. Ему небесная тайнопись та же охота. Он любит небо и поле. И как задумает гонять зверя, и всегда с ним Раймонд. Не найдешь ему ровню: ловкий и смелый — сверстникам в зависть, матерому охотнику в диво, зверю гроза. Среди волков шли разговоры: зарежем! — а среди завистников: «изведем!»

* * *

Немые духи,чуткие звери,торопливые люди, что мы знаем о судьбе человека? — «Счастливый!» — Но разве счастье отнимают? — Счастье само уходит вдруг. Как без зова из пучины сердца бурей подымается скорбь.

* * *

Тайна — сокровенное мира и потемки, и свет от нее ярче луча жизни.Без тайны померкла бы жизнь.

Тайна призрак, освети потемки, и она исчезла — и никакого смысла жить.

Тайна жало: горечь или медовый глоток.

Тайна безымянна.

* * *

Осенью гляжу в окно на пустые гряды. Галки и вороны, шарахаясь, стаей перелетают. Холодная вечерняя заря. Мне тоже холодно. Еще нескоро День всех

святых — печи затопят в доме. Да все равно! Вот последнее слово жизни: «все равно».

3

Гнали дикого вепря. Раненый зверь убежал в чащу. Охотники разъехались вдогонку. Раймонд ни на шаг от Эмери.

Зимний день — ранние сумерки.

Они плутали по лесу и только к ночи выбрались на простор. Едут к развилью дорог, дыша морозом.

Луна подымалась. Скрипучий искрами дымился снег. Выкованные стужей звезды — литые цветы — вспыхивали узорною строчкой.

Эмери читает по звездам — смущен:

«Этой ночью раб убьет своего господина; убийца не будет наказан, а получит от потомка убитого награду и честь».

— Грозные вести, говорит Эмери и повторяет предвестие звезд.

«Звезды не лгут, но глаза ненадежны, легко обмануться!» беспечно заметил Раймонд.

Кони — вспугнутые птицы — вкрылялись черной дернью в сиянье ночи. Из лесу теплой рукой манил огонек: будет где обогреться, да и другие охотники не обойдут.

Покинутый пастухами костер.

Эмери стал у костра. Раймонд пошел собирать ветки. Огонь разгорался. По-зимнему в лесу немела ночь, и вдруг донесло — и треск и сап: загнанный вепрь, разъяренный, пенясь бежал на огонь.

Было б Эмери спасаться — живее полезай на дерево, туда не достанет. Но гордость сломила благоразумие: ухватя рогатину, Эмери нацелился на зверя. Вепрь уклонился и удар, направленный на зверя, отшвырнуло, и прямо в грудь — задохнувшись, Эмери упал. И тогда на лежачего вскочил вепрь.

Все это случилось на глазах у Раймонда. Он бросил собранные ветки и с яростью ударил рогатиной под правое плечо — и удар пришелся в сердце: не подняться вепрю! А под заколотым вепрем, обливаясь кровью, не шевелился Эмери: удар пришелся в сердце.

* * *

Что ты сделал? Ты убил Эмери? Невольно. Да не все ли равно — намечено вглядчивой мыслью или поднялась слепая рука: кровь. Оправдаться, сказать по правде, как было, но правда, ее захватали, твоя правда никого не убедит. Всякому в глаза: не клыки вепря, рогатиной растерзано сердце. Тебе никуда не уйти. Ночь не вечна.

* * *

Раймонд вскочил на коня и погнал без пути.

Месяц, исходя всем своим тревожным светом, поднялся так высоко, что казалось, не удержится на небе и полной шайкой выплеснет его на землю. Но звезды, спутницы и хороводы, зазубренной оградой, осетя, держат.

Конь и лунная дорога мчат всадника в пропасть.

4

Она окликнула его.

И на ее зов в отклик ясно прозвучал ручей:

«Мелюзина!»

Раймонд очнулся.

«Зову тебя не раз, сказала Мелюзина, но мой голос безответно падал. Ты что же? или со своим конем разговорился? Твой конь вывел тебя на верную дорогу».

И она взяла коня под уздцы.

Лицо ее лунной водой струится между черных берегов, глаза дремучая лазурь. У ее ног источник.

Раймонд сошел с коня.

«Кто утолит мою жажду!»

— Печаль погасила свет в твоих глазах, сказала Мелюзина, пей и умойся!

Раймонд жадно припал к ручью.