Том 6. Рассказы, очерки. Железный поток
Шрифт:
Инженер (за столом, чрезвычайно спокойно). Да, это необходимая вещь – подземная работа. Это разрушительнее пулеметов, винтовок, восстаний. Если это – система, если она проникает во все поры экономической, административной жизни, транспорта, то гибель строя неизбежна. Куда ни повернешься – всюду водяные глаза. Никакое правительство не удержится.
Рундуков (за пальмами). Две тысячных катеринки. Две. Деньги – не сор.
Советская
Рундуков (за пальмой). Ну, четыре.
Инженер. В этой подземной борьбе нужно спокойствие. Хладнокровие. Невозмутимый расчет… Мы приспособляем старый завод под паровозо-ремонтный. Он до зарезу нужен. Работа у нас кипит, но всюду – водяные глаза, и завод ни с места вот уже девятый месяц.
Смех.
Голоса. Славно!..
Рундуков (за пальмой). Ну, пять.
Советская барышня. А?
Рундуков. Кричать-то нельзя по этим делам. Пять тысяч, говорю.
Советская барышня. У меня странный звон в ушах.
Рундуков (отвернувшись). Кикимора чертова, оглохла… Говорю: восемь…
Советская барышня. Не слышу.
Рундуков. Вот дьявол, кровососка! Ты водяные глаза-то не делай, у меня у самого водяные… Куда же кричать-то? Чтобы чрезвычайка услыхала? (Громко.) Десять, говорю. За один за бланк, за голый, десять. Подпись-то мы сами смастерим.
Советская барышня (мечтательно). Когда я была маленькая-маленькая, совсем крошка, мама моя была офицерша. Она очень любила ананасы, такие, знаете, в банках.
Рундуков. Ну, хорошо, хорошо. Десять и семь банок ананасу.
Советская барышня (быстро). Приходите завтра ко мне на службу ровно в два. Только не входите в отделение, а в коридоре, я к вам выйду. (Идет к столу.)
Рундуков (сидит, отирает пот с лица). Услыхала, дьявол! (Тоже идет к столу.)
Инженер. Но это кротовье подкапывание под вавилонскую башню большевиков, эта работа экономического разрушения должна вестись в известных границах. А то, если мы все разрушим до основания, станем у власти, нам же придется расхлебывать всю кашу. И среди развалин мы окажемся перед неимоверными трудностями. (Идет за ширмочку; туда же – жена адвоката.)
Помещица. Ах! Когда же эта счастливая минута настанет! Хоть развалины, только бы поскорей. Теперь мы хозяйничаем на нашем советском хозяйстве и все оглядываемся. Меня, вообразите, даже
Помещик (за столом). Да, наше положение истинных хозяев земли русской тяжело.
Жена адвоката (за пальмами). Ми-и-лый! Ну, что же ты такой холодный, точно сердце у тебя ледяной ком в груди! Ну, улыбнись, дорогой мой! (Обнимает его.)
Помещик (за столом). Тысячи глаз нас стерегут. Особенно мужики разнуздались: «Га-a, барин!.. Опять засел в своем имении…» Вот, не угодно ли?!
Инженер (за пальмами). Во всем нужно холодное спокойствие. Нельзя ни в чем поступать очертя голову.
Жена адвоката. Даже в любви?
Инженер. Даже в любви.
Помещица (за столом). Да еще какие грубияны стали. Встретятся, ни. один мужик шапки не ломает.
Жена адвоката (за пальмой). Мы с тобой так редко видимся. Мой дурак все сидит дома. Не понимаю, как его на службе держат.
Помещица (за столом). Царству мужицкому скоро конец: имения советские трещат. Вот у меня йоркширы понемногу дохнут.
Рундуков. То-то окорока такие вкусные едим!
Художник (ходит, покуривает, заглядывает за пальму, видит). М-да-а! (Поет.) «Когда я был арка-адским принцем, любил я очень лошадей…»
Инженер поднимается и молча уходит.
Жена адвоката (бросается в тревоге к художнику). Перестаньте!.. Прошу вас… Ну, что вы…
Художник (падает на колени). Я люблю вас! Я давно вас люблю…
Жена адвоката. Вы забылись… вы забываете, где вы…
Помещик (за столом). Земли запахано мало, урожайность понизилась, благоустроеннейшее имение, созданное моими руками, умирает.
Литератор. Вы как Тарас Бульба: «Я тебя породил, я тебя и убью».
Художник (за пальмой становится на колени). Умоляю…
Жена адвоката. Я мужа позову.
Художник. Вот как раз он мне и нужен… один юридический совет необходим… Попросите его сюда… (Громко.) Александр Эрастович!
Адвокат (за столом). Да чего вы там пристали?.. Я говорю, Станислав Константинович прав: такую подземную работу не сломить никакими репрессиями.