Том 6. С того берега. Долг прежде всего

Герцен Александр Иванович

Не поступим ли мы лучше, добившись независимого положения, отказавшись от среды, в пределах которой мы ничего не в состоянии сделать, вместо того, чтобы растрачивать себя, искажая природу наших современников, пытаясь уверить их, что наши желания являются также их желаниями; вместо того, чтобы, вопреки несомненной уверенности, выступить в поход против великого множества, которое нас окружит и раздробит, как песчинки?>

^25–26 После: добросовестный поступок // Vor drei Jahrhunderten verliess eine ganze Bev"olkerung ihr Vaterland,weil sie dort f"ur ihre religi"osen Gedanken weder Toleranz noch Raum fand; die Heimat, inmitten welcher ihr unter dem Druck der unduldsamen Sitte und starren Institutionen der Tod drohte, um ihren Kampf mit Alt-England "uber dem Weltmeer fortzuk"ampfen. Die Fliehenden waren es, welche den Grundstein zu diesem ungeheuren Staat legten, dem einzigen. wo ein, freier Mensch in unserer unheilvollen Epoche noch leben kann.

Dieser Staat, welcher aus dem Protest gegen das Verschlingen des Individuums vom Staat hervorgegangen, ist der einzige, welcher innerhalb der bis jetzt m"oglichen Grenzen die grosse Idee der individuellen Unabh"angigkeit verwirklicht hat. <Три

столетия тому назад целое население покинуло свое отечество, потому что не нашло в нем ни терпимости, ни места для своих религиозных идей; покинуло родину, в пределах которой ему грозила смерть под давлением нетерпимых нравов и застывших установлений; покинуло, чтобы продолжить борьбу со Старой Англией через океан. Бежавшие и заложили первый камень этого огромного государства, единственного, в котором еще может жить свободный человек в нашу гибельную эпоху.

Это государство, возникшее из протеста против поглощения индивидуума государством, – единственное, которое в ныне возможных границах осуществило великую идею индивидуальной независимости>.

СТАТЬИ

La Russie

ВАРИАНТЫ НЕМЕЦКОГО ИЗДАНИЯ «VOM ANDEREN UFER, HAMBURG, 1850.

Стр. 150(187) [164]

⁴Вместо: Mon cher ami <Дорогой друг> // Lieber Herwegh <Дорогой

164

В скобках здесь и далее – страницы и строки, отсылающие к тексту перевода. – Ред.

Гервег>

⁴ После: Vous avez d'esir'e voir <Вам хотелось ознакомиться> // in deutscher Sprache <на немецком языке>

Стр. 153 (190)

^5–7Вместо: la Hongrie saigne <Венгрия истекает кровью> ~ de son bourreau imp'erial <своего императорского палача> // Ungarn erwartet den Schutz seiner Rechte von Russland <Венгрия ожидает защиты своих прав от России>

Стр. 168 (195)

³⁹После: d'une litt'erature s'erieuse <серьезной литературы> // Zwei Russen haben in franz"osischer Sprache "uber Russland geschrieben, die Herren Turgeneff und Golowin. Das Werk von Hrn. Turgeneff (1847) hat f"ur uns ein grosses Interesse als ein treues Bild der Meinungen, Hoffnungen und Ansichten zur Zeit des Kaisers Alexander, als eine Autobiographie des Verfassers, der seiner Zeit viel gesehen hat, aber das Russland nicht kannte, welches sich nach 1825 entwickelt hat. Die Anschaungsweise des Hrn. Turgeneff, die uns an den feinen Liberalismus des Ministeriums Decaze und Martignac erinnert, ist ungl"ucklicherweise gar nicht imstande, die russischen Verh"altnisse richtig aufzufassen. In den Schriften von Hrn. Golowin kann man alles finden, was Russland dr"uckt, was man abschaffen muss, aber nichts von dem, was man bewahren muss. Sie sind eine protes tierende Ver"offentlichung alles dessen, was dort in erzwungenen Stillschweigen verhallt; die Angabe dessen was in 'der offiziellen russischen Welt geschieht, ist von umso gr"osserem Nutzen, als die Regierung vor jeder desfallsigen Ver"offentlichung zur"uckschreckt. Dennoch aber glaube ich, dass man das russische Volk aus den Golowin'schen Werken so wenig al aus den Turgeneff sehen kennen lernen kann. <Двое русских писали на французском языке о России, господа Тургенев и Головин. Труд г. Тургенева (1847) представляет для нас большой интерес как верное изображение суждений, надежд и взглядов времен императора Александра, как автобиография писателя, который в свое время многое видел, но не знал России, развившейся после 1825 года. Образ мыслей г. Тургенева,

напоминающий тонкий либерализм министерства Деказа и Мартиньяка, к несчастью, не позволяет верно понять положение вещей в России. В сочинениях г. Головина можно найти все, что угнетает Россию, что нужно уничтожить, но ничего нет о том, что нужно сохранить. Это проникнутое протестом раскрытие всего того, что там замирает в вынужденном молчании, рассказ о том, что происходит в официальном русском мире, представляет тем большую пользу, что правительство пугается каждой такой публикации. Тем не менее я полагаю, что узнать русский народ по сочинениям Головина так же невозможно, как по сочинениям Тургенева>.

Стр. 160 (197)

^2–4Вместо: partout il est `a P'etersbourg <всюду он в Петербурге) со une teinte uniforme <однообразную окраску> // und bleibt volkom-men in derselben Petersburger Schicht. Diese Schicht, man beachte es wohl, hat sich wie ein schweres Ol, welches dem Volke die frische Luft nimmt, bis zu den fernsten sibirischen Grenzen verbreitet. <и остается полностью в том же петербургском слое. Этот слой, подобно тяжелому маслу, лишающему народ свежего воздуха, распространяется до самых далеких сибирских границ>.

Стр. 168 (205)

^18–18 После: de renoncer `a la commune <отказаться от общины> // примечание: Ein Gesetz, das im Anfang dieses Jahrhunderts erschien, gibt den Kommunen, die sich vom Adel befreien, das Recht, das Land nach europ"aischen Prinzipien zu verteilen. Es ist aber noch kein Fall vorgekommen, dass die Bauern von diesem Rechte h"atten Gebrauch machen wollen. <Закон, изданный в начале этого века, дает общинам, освобождающимся от дворянства, право распределять землю на европейских основаниях. Не было однако еще случая, чтобы крестьяне захотели воспользоваться этим законом>.

Стр. 186 (223)

³⁰После: vous viendrez m'y rejoindre? <вы последуете туда за мною?> // Jetzt genug! Solche Monster-Dedikationen bekommt man selten, "uberhaupt bekommt man Dedikationen nicht von Barbaren. <Теперь довольно! Такие посвящения-монстры получаются редко, вообще от варваров посвящений не получают>.

³¹Вместо: Londres, le 25 ao^ut 1849 <Лондон, 25 августа 1849> // Montreux, den 25 August 1849 <Монтре, 25 августа 1849>.

Lettre d'un Russe `a Mazzini

ВАРИАНТЫ НЕМЕЦКОГО ИЗДАНИЯ. «VOM ANDEREN UFER», HAMBURG, 1850

Стр. 224 (231)

После заглавия, вместо сноски:

¹⁽¹⁾ Fortsetzung des Briefes an Georg Herwegh <Продолжение письма к Георгу Гервегу.

Стр. 226 (933)

²⁹После: sur ses mains fratricides <co своих братоубийственных рук> // Diese Flecken werden an ihren H"anden bleiben, bis es die Mitschuldigen des Attentats, vom Pr"asidenten an bis herab auf den letzten Soldaten gestraft haben wird, der es gewagt hat, sein Gewehr auf die Brust eines R"omers zu setzen. Frankreich hat ihrer Rolle der r'evolu tion"aren Hegemonie entsagt. <Эти пятна останутся на ее руках до тех пор, пока она не накажет всех участников покушения, от президента до последнего солдата, посмевшего приставить ружье к груди римлянина. Франция отказалась от своей роли революционной гегемонии).

Стр. 228 (235)

²²Вместо: il murmure <он ропщет> // Die Armee, welche Polen und die westlichen Provinzen besetzt h"alt, ist unzufrieden <Армия, занявшая Польшу и западные области, недовольна>

²⁵После: de l'arm'ee <apмии> // von 600 000 Mann <в 600 000 человек).

Стр. 230 (238)

²⁷После: p'erir <погибнуть> // Die Einnahme von Konstantinopel w"urde die letzte Anstrengung, der letzte Aufschwung einer Macht sein, die am Verl"oschen ist. <3анятие Константинополя было бы последним усилием, последним подъемом близкой к угасанию власти).