Товарищ "Чума" 5
Шрифт:
— Передумал? Да только еще больше захотел! — К Бомбадилу вновь вернулась уверенность и его широкая улыбка. — Хочешь лишить меня возможности войти в легенды? Я в деле, братишки! Можете рассчитывать на меня, как на самих себя!
— Ну, что ж, — воодушевленно произнес я, распахивая дверь автомобиля, — погнали наши городских!
[1] Одна из презрительных кличек немцев в среде англичан. Kraut (квашенная капуста). Версий возникновения много. 1. Национальное блюдо некоторых южных германцев. 2. На военных кораблях немцев принято было есть квашенную капусту как
[2] Жердяй — персонаж славянской мифологии, нечистая сила, очень длинный и худой дух, бродящий ночью по улицам. Жердяй, словно жердь — как тонкий длинный ствол дерева, очищенный от сучьев и ветвей, который используется при строительстве изгородей, навесов и крыш.
Глава 20
Я шёл первым, прижимая к груди пивные бутылки, которые позвякивали время от времени, ударяясь друг о дружку. А за моей спиной, словно два верных телохранителя, скользили незримыми тенями для обычных простаков злыдень и Бомбадил. Если бы нашу дружную компанию кто-то видел со стороны, то, наверное, весьма бы удивился нашему разношерстному составу.
Да вы сами представьте себе эту картину: впереди — субтильный и невысокий эсэсовец, прижимающий к груди несколько бутылочек пива; за его правым плечом возвышается рыжий и бородатый субъект угрожающей наружности, за два метра ростом, в синем фраке и цилиндре с павлиньим пером, и в придачу ко всему, в ярко-желтых высоких ботинках; а с другой стороны, так и вовсе непонятно, какое там чудо-юдо ковыляет с огромной лысой башкой полной устрашающих зубов в три ряда, а в его единственном глазу сверкает уголек, явно вытащенный из пекла преисподней.
Представили? Не правда ли, душераздирающее зрелище, способное вызвать не только душевный трепет, но и серьёзное психическое расстройство? Ну, мы все в этой компашке на голову отбитые. Чем не новые глашатаи грядущего апокалипсиса? А всадников уже давно пора отправить на пенсию — они своё уже давно отработали, и их время прошло.
Вот такие тупые мысли лезли мне в голову, пока мы шли к центральному входу вотчины профессора Хорста. Когда я понялся по ступенькам крыльца, дверь мне услужливо открыл один из охранников — молодой эсэсовец-роттенфюрер. Придержав большую и тяжелую дверь, он пропустил меня внутрь. Но он так и не увидел, что впереди меня в помещение института через открытую дверь проскользнули мои помощники — Лихорук и Бомбадил.
— Герр оберштурмфюрер, разрешите помочь? — обратился ко мне охранник, дождавшись, когда я величаво заплыву с пивными бутылками в помещение.
Откуда же ему было знать, что моя неповоротливость и медлительность абсолютно не связана с хрупкой стеклянной тарой. Мне нужно было просто потянуть время, чтобы моя команда без каких-либо неожиданных эксцессов пробралась внутрь.
— Ты о чём это, Ральф? — произнес я мимоходом, наблюдая в магическом зрении за действиями злыдня и ведьмака-шотландца.
В основном, конечно, я следил за своим новым приятелем — Бомбадилом.Чтобы он чего-нибудь не отчебучил
Но я и так уже наловчился определять помыслы по цвету ауры, по эмоциональной составляющей — мой эмпатический дар за последние дни весьма укрепился. Я чувствовал, что еще немного и я окончательно овладею этой весьма удобной и полезной способностью читать чужие мысли. Пока же Бомбадил вел себя как мы и договаривались — тихо, и не «отсвечивая» лишний раз.
— Давайте бутылки помогу донести, герр обер… — Договорить охраннику было не суждено — он неожиданно оступился на ровном месте.
Как так получилось, что оступившись, его ноги переплелись между собой, и он со всего маху рухнул на пол, я не догнал. Но падая, Ральф задел плечом своего напарника, который, дернувшись в сторону, впечатался головой прямёхонько в острый угол повешенного на стену ящика для ключей. На белую штукатурку стены брызнула кровь — второй охранник основательно рассадил себе кожу на затылке.
— Ты чего творишь?! — заорал раненный эсэсовец, хватаясь рукой за разбитую голову. Но кровь остановить ему не удалось — она так и продолжила просачиваться у него из-под пальцев.
— Идиот! — недовольно зашипел я на поднимающегося Ральфа, понимая, что разразившийся среди охранников бедлам — это всё Лихорук. — И ты мне еще помочь хотел? Быстро привели мне здесь всё в порядок! Выполнять! Или на фронт захотелось! И откуда вас только набирают… — продолжал я разоряться, бросая вопросительный взгляд на злыдня, стоявшего в отдалении. Мой одноглазый братишка виновато развёл руками и мотнул головой.
— Лих-хорук не нарош-ш-шно. Оно с-само так вых-ходит, п-пратиш-шка Ш-шума! — прозвучал у меня в голове его мысленный, извиняющийся голос.
Только я уже и без его оправданий понял, что он в этом не виноват. Свойство такое у моей одноглазой нечисти — привносить сумятицу и разгром везде, где он появляется. Причём, от его воли это совершенно не зависит. «Метафизика» у него такая, как Глаша говорила.
Просто надо действовать быстрее, пока всё это заведение не превратилось в натуральный вертеп с членовредительством. Ведь я же всё по-тихому хотел провернуть, но как-то упустил из виду, какое действие оказывает злыдень на простаков. Особенно на тех, чья душа черна и изъедена пороком.
А на здешних утырков пробы ставить негде — настоящее эсэсовское логово маньяков-потрошителей! Это я понял, только взглянув на нескольких «врачей» в белых халатах, которых привлекли шум и крики в холле этого чертового заведения. Пока их внимание было отвлечено на охрану, я со своей командой просквозил мимо эскулапов на лестницу, ведущую на второй этаж.
И примерно посередине лестницы меня «накрыло» — память оберштурмфюрера наконец-то полностью «распаковалась». И то, что я увидел и узнал, меня откровенно порадовало — дед находился здесь, в этом самом заведении! Он даже попытался совершить побег совместно… С кем-кем? Да неужели? С профессором Трефиловым? Не может того быть!