Трафальгар. Люди, сражение, шторм
Шрифт:
О наступлении благоприятной погоды можно было судить по показаниям барометра, которые наконец-то начали подниматься. Беспокойство Кодрингтона теперь сосредоточилось на многочисленных пленных на его борту и, как следствие, на нехватке воды. В тот день появился «Энтрепренант» и Янг убедил Кодрингтона снять с него "140 нагих французов" (на самом деле 157, согласно списку личного состава «Ориона»). Кодрингтон приказал Янгу "принять людей с приза, чего тот не желает делать из-за нехватки воды, которую я тоже не могу ему дать". У самого Кодрингтона было всего пятьдесят тонн воды, и вскоре у него на борту было почти тысяча человек. В понедельник он эвакуировал людей с «Сан-Августина», а во вторник вечером сжег его. Один из испанских младших офицеров, Хоакин Бокалан,
Кодрингтон проводил свободное время с пленными офицерами Луи Энферне и Огюстом Жикелем. "Капитан «Энтрепида», мой нынешний сотрапезник, крепкий парень, — делился он с Генри Бейнтаном. — Теперь говорит, что предпочитает быть на месте пленника после участия в ожесточенном сражении, чем быть на месте тех капитанов авангарда, которые, уклонившись от сражения, находятся сейчас в Кадисе".
Огюст Жикель вспоминал:
На «Орионе» я вновь соединился с с капитаном Энферне. Мы каждый день проводили часть времени вместе; он был в довольно хорошем настроении и пил много «грога», в котором было столько же спиртного, сколько и воды. Когда я заметил это, он ответил, что это «для того, чтобы погубить врага». Английский капитан Кодрингтон был значительно более образован, чем он, и был склонен проводить долгие часы в беседе со мной. Он рассказывал мне об унылом существовании в длительных плаваниях и бесконечных блокадах, которые Англия возложила на своих моряков, и о том, как он растратил свою жизнь вдали от своей семьи и того, что он любил больше всего. Среди них, как и среди нас, было много разговоров о долге, но, по крайней мере, они могли подбадривать себя такими событиями, как Трафальгарское сражение.
27 октября Бейнтан сообщал капитану «Дефенса» Джорджу Хоупу о местной ситуации:
Поскольку я прибыл сюда утром в четверг, я счел необходимым взять на себя командование судами, стоявшими на якоре, и попытался передать, несмотря на погоду, приказ командующего, а именно: снять людей с призов и уничтожить их; но поскольку волнение было огромным, а корабли находились далеко друг от друга, то было сделано гораздо меньше, чем я страстно желал, и много шлюпок было потеряно.
Он уточнил, что приказал «Ориону» встать на якорь рядом с лишенным руля «Сан-Августином», а «Аяксу» подойти поближе к «Аргонауте», стоявшей на якоре севернее и тоже без пера руля, — для того, "чтобы снять остававшихся там людей, после чего призы будут уничтожены".
На «Аргонауте» находилась призовая команда с «Дефайенса» с лейтенантом Генри Харгрейвом во главе. В нее входили Томас Тауншенд из Грейт-Ярмута, чья жена Джейн была на «Дефайенсе», и подштурман Колин Кэмпбелл. Поскольку все думали, что надвигается новый шторм и корабль утонет, их перспективы были мрачными. На борту оставались четыреста человек испанского экипажа, но для Кэмпбелла это выглядело как "600 испанцев на борту, и большинство из них пьяны, а на палубах полно раненых". Затем ветер стал усиливаться. "В ту ночь поднялся очень крепкий ветер и продолжал дуть все сильнее и сильнее до ночи 26-го [25/26 октября], когда он задул сильнее, чем я когда-либо видел. Мы не ожидали, что корабль выдержит эту ночь. Испанцы были ужасно напуганы, и все обратились к молитвам». Вода поступала внутрь корпуса быстрее, чем они могли ее откачивать, и волны заливали корабль еще и сверху, привнося все больше воды. Какими бы пьяными ни были испанцы, они, должно быть, участвовали в работе по откачке воды помпами, поскольку тридцать англичан мало что могли сделать самостоятельно. "Мы выбросили за борт все орудия главной палубы и приспустили в воду запасной якорь на случай, если лопнет канат станового якоря; около полуночи лопнули верхние железные
На рассвете они обнаружили, что канат станового якоря действительно оборвался, но запасной якорь все еще мог удерживать их. «Монарка», «Бервик» и «Райо» исчезли. «Дефайенса» нигде не было видно, а две шлюпки, на которых они приплыли, затонули ночью. Они подняли сигнал бедствия и стали стрелять из пушек.
Во второй половине дня, когда море все еще было неспокойным, «Левиафан» и «Донегал» отправили шлюпки, чтобы снять британцев и тех немногих испанцев, которых они смогли взять с собой. Кэмпбелл вместе с Тауншендом были доставлены на «Донегал». "Там мне было довольно хорошо, так как я встретился со старым сослуживцем", — писал он своему отцу месяц спустя.
"Видите ли, сэр, очень мало надежды на то, что какой-либо приз из этой четверки будет сохранен, — сообщал Бейнтан Хоупу, — и не было никаких идей об этом, за исключением «Райо». «Аргонаута» и «Сан-Августин», лишившиеся рулей, будут затоплены в тот момент, когда мы вытащим всех людей; но до сих пор это было очень трудным предприятием, особенно на якоре". В воскресенье «Аякс» выполнил распоряжение Бейнтана стать на якорь вблизи «Аргонауты». На следующий день он завершил эвакуацию испанцев, сняв 185 человек. Многие были ранены, и трое из них умерли уже на борту. Затем, 29 октября, «Аякс» послал людей затопить «Аргонауту».
Приложив, должно быть, огромные усилия, «Донегал» 24 октября снял с «Райо» 626 человек. Но когда погода испортилась, на его борту все еще оставалось около трехсот человек, включая призовую команду из девяноста восьми британцев. Корпус трехдечника был прочным, и они надеялись сохранить его, но погода оказалась слишком суровой. "В пятницу он сдрейфовал довольно далеко от «Донегала», но потом сумел зацепиться", — сообщал Бейнтан Хоупу. (Почти то же самое произошло с «Бервиком»). Но в воскресенье утром якорный канат «Райо» снова лопнул. Бейнтан «послал «Энтрепренант» присмотреть за ним, но надежды на спасение корабля мало".
Он был прав. «Райо» сел на мель перед пляжем Аренас-Гордас примерно в восьми милях севернее Санлукара. Штурман «Донегала» Уильям Данбар привязал себя на полуюте, который оставался над водой, и наблюдал, как около сотни человек утонули, пытаясь добраться на шлюпках до суши. Среди жертв был двадцать один член экипажа «Донегала», включая тиммермана Уильяма Эллиса. Как только погода улучшилась, испанцы отправили лодки с хлебом и водой для выживших, и в конце концов вывезли их. Семьдесят семь англичан были взяты в плен.
В полдень в воскресенье «Бервик» также во второй раз сорвало с якорей. Многие подозревали, что французские пленные намеренно перерезали якорные канаты, но, как бы там ни было, корабль несло на подветренный берег прямо "к опасным отмелям Санлукара, где едва ли был шанс на спасение людей". Капитан «Донегала» Малькольм приказал перерубить собственный канат, поставил паруса и пошел за ним. Он догнал «Бервик», снял призовую команду под командованием лейтенанта Эдварда Барнарда с «Ахилла» и 102 француза.
Он отправил свои шлюпки с приказом сначала спасти всех раненых французов, прежде чем они доставят кого-либо из англичан, и этот приказ был выполнен самым пунктуальным образом; затем были вывезены англичане. Но прежде чем шлюпки смогли вернуться, «Бервик» налетел на отмель, и все, кто оставался на борту, погибли, числом человек триста.
Тем временем по приказанию Бейнтана лейтенант Янг направил «Энтрепренант» на поиски «Райо». Вместо «Райо» он обнаружил «Багаму», стоявшую на якоре у северной оконечности пляжа Аренас-Гордас: "с нее нам сообщили, что она находится в очень бедственном положении — в трюме 7 1/2 футов воды, нет насосов, нет руля — и что они передали корабль в руки врага". Янг обнаружил полузатонувший «Райо», вернулся, снял британцев с «Багамы» и направился под всеми парусами к основной части флота.