Трансильвания: Воцарение Ночи

Роксенбер Лорелея

— Избавь меня от этого дерьма. Мать моих детей должна научить их всему, чему в свое время ее научила наставница. Дети вампиров пребывают в звериной форме до биологического возраста в три года. Они еще не умеют превращаться. После трех они смогут выглядеть, как обычные дети и будут взрослеть, преодолевая половое созревание до биологического возраста в двадцать два года. После этого все процессы в их организмах остановятся, и больше они не постареют ни на день. А полное взросление от рождения до биологического возраста в двадцать два года по меркам этого мира пройдет у них примерно за три-четыре месяца. Уже через месяц можно будет судить, похожи ли наши

дети на папу или на маму. Так что твоя смерть — последнее, что мне сейчас нужно, когда мы — без пяти минут полноценная семья.

— Это все значит, для чего я вообще нужна?

Он смерил меня таким взглядом, который, я была в этом точно уверена, в будущем послужит источником вдохновения для поднятия вопроса во многих странах о введении возрастного ценза 18+ на многие произведения, как искусства, так и так называемого «искусства». Не выдержав накала, я покраснела.

— Хорошо, когда люди без слов понимают. — Улыбнулся граф, и, взяв монстра за руки, обратившись в нетопырей, мы взмыли вверх. Путь до дома по воздуху прошел весьма странно и необычно. Представьте себе двух вампиров, держащих за руки огромного уродливого монстра, да еще и передвигающихся по небу. Представили? Лично мне эта сценка напоминала один момент из сказки русского писателя о лягушке, которая путешествовала с утками, несущими ее на веточке в клювах по небу.

Снизившись на поляну у дверей замка, мы перетащили чудовище через порог вместе с подоспевшим на помощь монархам испуганным и побледневшим дворецким Робертом…

Черные небеса взрезал очередной электрический разряд молнии, когда мы с мужем вошли в лабораторию. Взмыв на мост под самым потолком, мы перегнулись через перила, наблюдая за процессом. Внизу копошились впервые увиденные мной карлики весьма нечеловеческого происхождения. До сей поры я даже не знала, что такие субъекты делят с нами замок.

— В девятнадцатом веке у меня был главный помощник в этом деле. — Произнес Владислав, глядя вниз на то, как хлопочут Амбердо и Роберт, раздавая приказы карликам и укладывая все еще не очнувшегося от воздействия серебряной пули, выпущенной из кольта графа, монстра Франкенштейна на подъемный механизм. Похоже, врач-акушер выполнял свои обязанности перед детьми короля даже после того, как они покинули тело матери. — Горбун был самым верным слугой и другом. Мы зачастую обменивались жизненными советами. Но охотник с моей дальней родственницей и компанией убили его. Теперь, единственные, кому я могу довериться в этом вопросе — Андерсен и дворецкий. Но от них много суеты и мало толку. Повешенный, которого я в последний момент вытащил из петли и дал своей крови, зависший между жизнью и смертью, беспрекословно исполнял мою волю. Порой, я скучаю по нему.

— Почему эти люди так поступили? Почему они убили твоего друга? — Я взяла мужа за руку. Невыносимо было смотреть даже на тень боли в его глазах. Эти глаза… Весь он… Создан для любви, а не для боли. Такая красота просто не должна страдать. Не имеет права.

Он обернулся ко мне и улыбнулся своей самой теплой улыбкой. — Им всегда не терпелось покончить со мной, с моими невестами, детьми. Они хотели уничтожить и стереть с лица Земли все, к чему я прикасался, чтобы не осталось даже упоминания обо мне. О чудовище. Девушек постигла жестокая смерть. Одну мою невесту уничтожили святой водой, другая сгорела, третьей вонзили серебряный кол прямо в сердце. А они никому не желали зла. Они просто хотели жить и воспитывать детей.

Вместе со мной. Но можешь так сильно не переживать. Дело былое. Я уже почти забыл и живу дальше. Начинаю постепенно забывать, что и сам вскоре умер и оставался мертвым, пока Дьявол не дал мне третий шанс.

— Он, наверное, пугает… Ну… Дьявол, в смысле. Я столько слышала о нем от матери, из книг… Наверное, увидеть воочию — не то же самое. — Я намеренно сменила тему. Я видела, что его все еще трогает гибель невест, но не хотела проронить вслух, что если они умерли и не воскресли, туда им и дорога. Типичная женская ревность и борьба за территорию, но я была рада, что сейчас мне не приходится делить мужа с тремя полуобнаженными вампиреллами-прошмандовками. А уж о том, в каком виде они разгуливали по деревням, мне рассказывал даже Роберт.

— Он — просто Пустота и Тьма. У него нет души, но он — не вампир. Он — нечто иное. Когда находишься рядом с ним, из груди у тебя словно вытягивают всю радость, и ничего не остается. Ни любви, ни света, ни добра. Один лишь мрак. Первобытный и хаотический.

— Жутковато. — Задумавшись, я устремила взгляд вверх, наблюдая за тем, как яркий, слепящий глаза разряд молнии мелькнул на черном небосводе. — Небо было чистое сегодня. Ни облачка. А гроза прямо как по заказу. — Задумчиво пробормотала я.

— Она и есть по заказу. — Тихо произнес Владислав. — Я управляю погодой.

Среди карликов в традиционном черном и главных помощников в одеждах такого же цвета, мы, как монархи, выгодно выделялись контрастным зеленым и черно-золотым. На мне было надето яркое изумительного изумрудного цвета бархатное платье в пол с глубоким декольте и зеленые замшевые туфли на каблуке без узоров. Я увенчала свою голову диадемой, которой меня короновали в день свадьбы. Мой муж же был обречен в чем угодно выглядеть идеально, но сегодня, исключения ради, надел на черную атласную рубашку черно-золотой камзол. В остальном же он не изменял себе: черные брюки и сапоги, волосы зачесаны назад и забраны в хвост, золотая серьга в левом ухе. Я завистливо вздохнула. Мне приходилось часами приводить себя в порядок, наводить макияж, делать завивку, чтобы выглядеть, как королева. Он же не заморачивался, надевал то же, что и всегда, разве что варьировал цвета, но всякий раз выглядел безупречно, достойно короля.

— Поднимай рычаг! Поднимай монстра! — Скомандовал амбициозный Амбердо, и Роберт поднял вверх какой-то рычаг в стене.

Монстр постепенно пришел в себя, когда подъемный механизм пришел в движение. Молчать он и не думал, а изрыгал на наши бедные головы проклятия и характеризуя нас всеми известными ему эпитетами, разве что не используя матерные по той простой причине, что его создавали в этом мире, а не в моем, и он не успел, грубо говоря, нахвататься.

— Адские твари! Горите в аду! — Снова неестественно взвыл он, когда подъемник закончил движение, доставив монстра на крышу и автоматически поднявшись вертикально.

— Теперь генераторы энергии и динамо-машины. — Скомандовал с навесного моста мой супруг, и Роберт с доктором вновь взялись за дело. Тем временем, карлики создавали в лаборатории максимум шумов, переругиваясь и шипя друг на друга. Но вскоре и эти звуки перестали быть различимы. Гром грохотал с ошеломляющей силой, дождь хлестал через проем в крыше на нас, выливая с небес норму осадков минимум половины года за один день, работающие и поблескивавшие током двигатели всевозможных машин тоже издавали свои ни с чем не сравнимые звуки.