Третья половина жизни
Шрифт:
– Если не застрянут! Хоть один состав прошёл без того, чтобы не застрять?
Сквозь обросшие льдом стекла в приёмную донеслись прерывистые паровозные гудки.
– Слышал? – спросил Матвеев. – Передай, чтобы выслали авральную бригаду на расчистку путей!..
– Ещё вопрос, – между тем продолжал незнакомец. – Сколько времени займёт строительство рудника по вашему проекту?
– До пяти лет.
– Как это согласуется с постановлением Совнаркома о том, что норильский комбинат должен выдать файнштейн уже в этом году?
– Вопрос
– Хотелось бы сделать некоторые разъяснения, – решительно вмешался в разговор грузный человек в военной форме, старший оперуполномоченный НКВД, один из руководителей Норильлага Козлов. – Лично я не знаком с товарищем, который задаёт вопросы. И никто из наших сотрудников тоже, по-моему, его не знает. Но важно другое. Ставится под сомнение постановление правительства о строительстве норильского комбината. Это без ответа оставить нельзя. Да и нам самим полезно поговорить о том, что мы сумели сделать, несмотря на неимоверные трудности. А сделано, товарищи, немало. За три года практически на голом месте создана мощная база стройки. Заложены фундаменты малого металлургического завода, возведена и даёт энергию временная электростанция мощность 250 киловатт…
Свет потускнел, потух, потом снова зажёгся.
– Вот это она и даёт энергию! – буркнул Матвеев.
– Построен кирпичный завод производительностью сто тысяч штук кирпича в год, – напористо продолжал Козлов. – Но главное – построена и действует железная дорога Норильск – Дудинка!
– Хватит тебе, Николай Михайлович, голову себе и людям морочить! – перебил Матвеев. – А то мы не знаем, как она действует! Вон, четыреста метров поезд до станции не дошёл, авральная бригада откапывает…
В приёмной раздался телефонный звонок. Саша поспешно взял трубку.
– Управление, слушаю!.. Передам. – Подошёл к Матвееву. – Откопали. Воронцов сейчас будет…
– Есть ещё вопросы по проекту? – спросил представитель СНОПа.
– Есть, – кивнул незнакомец. – Какая схема выбрана для обогащения руды?
– Вот это вопрос! – одобрил Матвеев.
– Наши специалисты еще не пришли к определенному выводу.
– А это ответ! А теперь у меня спросите: почему законсервировано строительство обогатительной фабрики?
– Оно законсервировано?
– На все сто процентов.
– Почему?
– Как раз потому, что специалисты «Союзникельолова» ещё не пришли к определенному выводу. Век бы так жил: вот вопрос, а вот ответ!..
Появление главного инженера стройки Воронцова отвлекло внимание Матвеева.
– Долго же ты добирался! Раздевайся, грейся, – проговорил он и обратился к незнакомцу. – А теперь я спрошу. Кто вы, собственно, такой?
– На это я отвечу, – сказал Воронцов и пошёл к незнакомцу с распростертыми объятиями. – Вот это неожиданность! Мне в окружкоме сказали, я не поверил. Ну, с приездом! Как ты добрался из Дудинки раньше меня?
– На лошадях.
– Товарищи, разрешите представить вам. У нас высокий гость, мы вместе учились
– Не совсем.
– Да, забыл. Кандидат в члены Центрального Комитета партии и депутат Верховного Совета СССР. Теперь, кажется, всё.
– Нет, – возразил Завенягин и прошёл в приёмную. – Пишите. «Приказ по норильскому комбинату…»
– У нас принято писать «по Норильскстрою», – заметил Саша.
– Теперь будет «по комбинату». «Согласно приказа Наркома внутренних дел №840 от 8 апреля сего года вступил в должность начальника Норильского горно-металлургического комбината и Норильлага». Вот теперь всё.
IV
Поздним вечером следующего дня в кабинете начальника Норильскстроя Матвеев передавал дела Завенягину. При этой, лишенной всякой торжественности процедуре присутствовал главный инженер Воронцов. В приёмной у рации и телефонов дежурил Саша.
– Это в корзину… это в печку… – разбирал Матвеев ящики письменного стола. – Эти материалы – ну, может и пригодятся… А вот эту справку прямо сейчас посмотри. Чтобы знал, какое наследство получаешь.
– «С начала года уложено девять кубометров кирпичной кладки», – прочитал Завенягин. – Девять тысяч кубометров?
– Девять. Просто девять.
– «Другие строительные работы не велись из-за отсутствия стройматериалов…» А лес?
– Читай, там и про лес есть.
– «Десять тысяч кубометров леса в виде плотов вморожено в лёд в пятидесяти километрах от Дудинки…» Но это же…
– Вредительство? Так и просится на язык, да?
– Енисей в этом году встал на месяц раньше обычного, – вмешался Воронцов. – Такого никто не мог предсказать.
– «Перерасход по железнодорожному строительству…»
– продолжал читать Завенягин. – «Работы произведены с отступлением от проекта…» «Постановление Совнаркома в пунктах… практически во всех… не выполнено…»
– Так и хочется спросить: чем же вы тут, дорогие товарищи, занимались? Как бы мне хотелось ответить: пьянствовали, дорогой товарищ, и в карты ночи напролёт резались. Хоть не обидно было бы! А то… Чем мы, Александр Емельянович, занимались?
– Дорогой, – ответил Воронцов. – Поезда из Дудинки шли по двадцать восемь суток. Всего сто два километра. А летом ещё хуже будет. Тундра поплывёт, вообще связь с Дудинкой прервётся.
– «Справка об итогах работы…» – прочитал Завенягин. – Для чего составлена эта справка?
– Я приказал. Для себя. Понимаю, выглядит как обвинительный приговор. Мне. Но я привык правде в глаза смотреть… И всё-таки не ждал. Разрешили отпуск. Лиза с детьми должна была вылететь через неделю, я следом… Ладно, чего это я плакаться начал? Тебе-то не легче. Как говорится, с высокого коня… Вот ключи от сейфа, держи. Это вот только заберу. Это моё…