Трезуб-империал
Шрифт:
Капитан решил поискать райотдел милиции. Он шел мимо домов, на которых висели памятные доски: здесь некогда кто-то известный или жил, или умер, или родился, или творил, или, наоборот, разрушал, или принимал важные решения, или изобретал что-то, или пытался задушить новые веяния… Ни одного имени Сквира не знал.
Улицы не были безлюдными. Там и тут попадались группки молодежи, по узеньким проездам протискивались диковинные машины, за витринами кафе и магазинов зевали продавцы.
Райотдел он, конечно, не нашел. Не нашел даже места, где он находился
Тихо прошелестел яркий трамвайчик. Табличка рядом с номером извещала, что маршрут пролегает из Банковского Места через Старый Город в Королевский Лес…
И именно в этот момент перед капитаном вырос местный страж порядка. Северин Мирославович запаниковал — ни документов, ни внятной истории, откуда он здесь такой взялся, у него не было. Да еще и странный для них говор… Сразу вспомнились страшные теории Часныка. Всех, кто знает о проходе в другой мир, необходимо убить. Правда, только через четыре месяца…
На высокой меховой шапке стража красовалась кокарда с золотистым трезубом на голубом фоне, на поясе болтались наручники и резиновая дубинка, на плече попискивала рация. Страж отдал честь, поздоровался и спросил, не заблудился ли пан. Северин Мирославович покачал головой, и страж равнодушно пошел дальше.
Ориентируясь по расположению костела и монастыря, Сквира направился туда, где в его мире располагался стеклянный павильон фотоателье. Увы, там стоял помпезный особняк с рестораном на первом этаже. У входа дежурил швейцар, над швейцаром парили каменные купидоны, над купидонами мягко светилась вывеска с названием. За столиками сидели мужчины в темно-синих пиджаках и шейных платках и женщины с сигаретами на янтарных мундштуках. Над всем этим витала музыка струнного квартета…
Северин Мирославович потянул носом ароматы незнакомых блюд и понял, что голоден. Соваться к швейцару он не решился. Да и денег наверняка не хватило бы. Зато дальше по улице мерцала вывеска поскромнее, и капитан двинулся туда.
Это была корчма. В подвальчике стояли бесконечные столы, вдоль них тянулись бесконечные лавки. Почти все места были заняты. Через гомон многочисленных голосов пробивались веселые наигрыши. Было тепло, шумно, весело. И вкусно пахло.
На доске, прибитой к стене, он заметил написанное мелом меню. На сорок семь кроков можно было съесть три разных вида вареников и запить все это кружкой узвара. Сквира принялся махать руками официантке, толстой женщине в плахте и платке…
И тут встретился глазами с Богданой.
Сквира застыл от удивления. И девушка тоже явно опешила. Она сидела с открытым ртом, ошалело глядя на него. Потом провела ладонью по лицу и снова посмотрела в его сторону. Наконец, поверив, счастливо заулыбалась, бросила на ходу что-то своим подружкам и стремглав кинулась к капитану.
— Игорь’ю! — кричала она. — Ты, ты как ту есть?
И уже висела у него на шее, уже прижималась к нему всем телом и, радостно смеясь, целовала его в щеку. Еще через
Сквира открыл глаза. Несколько секунд он растерянно лежал в темноте, не понимая, где находится и что с ним происходит. На губах горел поцелуй Богданы… Потом в голове постепенно появилось осознание того, что он лежит в кровати в своем гостиничном номере.
Капитан поднялся с постели и застонал от боли в одеревеневшей шее. Открыл форточку и несколько минут постоял перед окном, вдыхая холодный сырой воздух.
Перед ним висела низкая белая луна, освещающая унылую безлюдную площадь со стелой Славы и Вечным огнем.
Сердце тоскливо сжалось от ощущения потери чего-то прекрасного… Картины странного города меркли, теряли отчетливость…
Это был сон. Только сон…
И тут внезапно, толчком проявилось что-то другое. Важное. Очень важное.
Капитан еще несколько раз глубоко вдохнул и закрыл форточку.
Расследование было завершено. Разгадка — монеты, несуразностей, обоих убийств — сияла в голове Сквиры.
Володимир, гостиница, 08:05.
Капитан спустился по лестнице и задержался у окошка дежурной, чтобы отдать ключ от номера. Он не выспался. В груди что-то беспрерывно мелко дрожало. Голова звенела.
— А вам записка, — сообщила женщина, протягивая клочок бумаги. — Полчаса назад занесла какая-то…
— Какая? — автоматически спросил Северин Мирославович, разворачивая послание.
— Не знаю, — недовольно буркнула дежурная. По ней было видно, что именно она думает о девушках, оставляющих по утрам в гостиницах записки.
Ощущение поцелуя на губах вспыхнуло с новой силой.
«Напоминаю о вчерашней договоренности. Б-а»
А ведь и правда, вчера договорились — позавтракать вместе.
Дежурная смотрела в другую сторону. Конечно, записку она прочитала…
Сквира задумался. В общем-то, в фотоателье он идти не собирался. Как-то неудобно явиться к девушке — мол, вот он я, корми!
Он сунул клочок бумаги в карман и вышел из гостиницы. Дорога в фотоателье была налево. Дорога на базар — направо. Капитан повернул направо.
Утро снова выдалось пасмурным, серым. Моросил дождь. Низкие тучи неподвижно висели над головой. Рынок был переполнен. Многоголовая толпа, монотонно шумя, перемешивалась, торгуясь, покупая, продавая.
Сразу за входом стояли ведра с цветами.
Морщась от царившего вокруг гвалта, Сквира сходу купил три гвоздики. Запоздало подумал, что Богдана ведь не памятник, чтобы ей гвоздики преподносить.
Размышляя, можно ли дарить девушке столь патриотичные цветы, Северин Мирославович обогнул огромное здание, отделявшее рынок от скверика, где располагалось фотоателье. За стеклами павильона горели огни. На пороге стояла какая-то темная фигура… Икрамов? Капитан заморгал и пригляделся. Никакой фигуры, конечно, там не было. Возле ателье вообще никого не было.