Три Нити

Романова Дарья Евгеньевна

Однако он был хитер и хотел извлечь из смерти бога побольше выгоды. Труп шена спрятали, замуровав в Стене… А вскоре в доме удовольствий, который посещал один распутный белоракушечник, появилась новая работница — вот эта, — Падма снова порылась в карманах, перетряхивая широкие штанины, и положила на стол рисунок, сделанный лекарем Сотамтамом. — Должно быть, в жизни она красивее, чем на этой почеркушке, потому что шанкха потерял от нее голову и даже привел к ней еще одного грешника, постыдливее. Наконец, третий мужчина — на сей раз настоящий праведник, давно победивший плоть! — явился в дом удовольствий и тоже не устоял перед ее чарами. И когда я говорю «чары», я имею в виду не шелковые косы или покладистый

нрав. Вне всяких сомнений, ведьма залезла им в мозги; на все про все у нее ушла пара недель. Может, она бы справилась и быстрее, если б к двум шанкха, выбранным на роли баранов отпущения, не добавился случайно третий святоша… Когда все было готово, ведьма явилась в убежище Шаи и расправилась с ним, вырвав душу из тела так, чтобы другие колдуны даже призрака не могли дозваться. Потом пришел черед белоракушечников: те дотащили мертвеца до приозерной гомпы и бросили там, истыкав кинжалами и сорвав маску; а потом, повинуясь приказу настоящего убийцы, вошли в воды Бьяцо. Вот как все случилось, и шанкха здесь ни при чем. Кала, Дайва и Видхи действовали против своей воли!

— Кто же, по-твоему, эта ведьма? — спросила Камала; ее губы дернулись, сведенные судорогой, и слова прозвучали едва слышно, но Падма поняла — и пожала плечами.

— Я не знаю. Не знаю ни ее имени, ни где она сейчас.

— Значит, все это бесполезно?

— Бесполезно? Нет, не думаю. Я правда не знаю, кто это такая, — она кивнула на рисунок, а потом, засунув лапы в карманы, принялась задумчиво покачиваться, с носка на пятку, с пятки на носок. — Хотя я честно пыталась искать. Но на самом деле это не важно. Пускай я не нашла служанку, я знаю, кому она служит. Это одна из твоих белых женщин, Селкет.

В воздухе что-то вспыхнуло — ярко, как зеркало на солнце, и у шеи Палден Лхамо оказался меч с кривым лезвием из чистого огня. «Хопеш», — вспомнил я; так это оружие, похожее на бедро оронго, называли боги.

— Не дергайся, — велела вороноголовая. — Каким бы расчудесным ни было твое колдовство, оно не спасет, если я снесу тебе голову. Руки на стол.

Все взгляды обратились на Сияющую богиню, все глаза были прикованы к ней: глаза Утпалы, яростно сверкающие из-под бровей; запавшие, обведенные зеленой тенью глаза Нехбет; стеклянные глаза Камалы; сонные глаза Пундарики, полускрытые тяжелыми веками; синие, широко распахнутые глаза Падмы. Селкет улыбнулась и положила ладони перед собою, тыльной стороной вниз.

— Посмотрите на эти шрамы! — горячо воскликнула Падма, кивая на рисунок Сотамтама. — Такие раны наносят, когда шены проходят свои бесчисленные испытания; я навела справки в Перстне. Конечно, можно сказать, что шрамы — не самая верная примета. Бьют и девочек, проданных за долги родителями, и жен, попавших к жестокому мужу. Но не всякая женщина сумеет превратить миролюбивых шанкха в убийц, свернуть чужую шею или украсть душу; этому учат только в твоем лакханге, Селкет.

Вот кого Ноза и Шаи встретили на Стене: твоих белых ведьм! Они легко расправились с шеном, но не решились убить бога. Однако когда тебе донесли об этом, ты уже не сомневалась. Для тебя смерть Шаи была выгодна вдвойне: не только потому, что он слишком много знал, но и потому, что, подставив шанкха, ты заставила всех шенов и стражей Бьяру гоняться за ними… А в это время твои прислужники спокойно заканчивали свою работу на Стене.

— И в чем же она заключалась? — с искренним любопытством спросила Селкет. Падма, не отводя горящего клинка от ее подбородка, свободной лапой швырнула на стол чертежи.

— Я нашла кое-что в пещере Шаи, что колдуны пропустили. Не стоит слишком полагаться на чары; не стоит недооценивать нас, простых смертных! Ведь и Шаи не был колдуном… Зато несколько жизней назад он был Меретсегер, инженером месектет. Ну а Стена — это, по сути, всего лишь продолжение

корабля. Шаи разобрался в ее устройстве и догадался и о том, что хотели сделать с ней белые женщины; он даже сумел объяснить это Нозе. И хотя мне пришлось прочитать кучу заумных книг, я тоже поняла: если перевязать узлы внутри Стены так, как показано на этих чертежах, то все в ней начнет двигаться в обратную сторону. Иначе говоря, Стена начнет не отдавать жар, а вытягивать его из мира, собирая будто в огромную чашу…

— И ты, конечно, можешь подтвердить свои слова чем-то, кроме этих бумажек?..

— В этом и была главная проблема! Когда я убедилась, что шены Ун-Нефера здесь ни при чем, я попросила их изучить места на Стене, отмеченные Шаи — и они не нашли ничего странного. Все работало, как должно. Но ты и так об этом знаешь, правда? Ты знаешь, что белые женщины только испытывали твой замысел, шаг за шагом, узел за узлом, и готовились втайне, перед тем как нанести настоящий удар — сегодня, в день, когда механизмы Стены наконец будут приведены в движение. Вот почему мне пришлось ждать так долго, до последнего! Если бы я открылась раньше, никто не поверил бы; а ты, чего доброго, еще влезла бы мне в голову и лишила разума, как Камалу! Да, не смотри на меня так! Неужели ты думаешь, я не вижу, что ты сделала с ней? Во что она превратилась?..

Голос Падмы задрожал; но она быстро справилась с собой и отрезала:

— Все это неважно. Теперь у меня будут доказательства. Я уверена, прямо сейчас, когда шены подымаются на Стену, белые женщины идут следом, пряча в рукавах кинжалы — или таблички с заклятьями, не знаю уж, что нынче в ходу у колдунов! — чтобы ударить их в спину. Когда Уно спустится сюда, я расскажу ему все, и он сам сможет убедиться, что ты предала его. Единственное, чего я до сих пор не понимаю, — зачем? Пока твой брат пытается спасти этот мир, ты будто пытаешься его разрушить! Для чего… для кого ты готовишь эту чудовищную жертву?!

— Думаю, ты заслуживаешь ответа, — сказала Селкет, все так же улыбаясь. — В награду за усилия… Это не жертва, Падма. Это приманка. Ночь думает, что охотится за мной; но это я охочусь за ночью.

— Ночь? — вороноголовая скривилась, как от зубной боли. — Ты… просто сумасшедшая! Я не… Не могу поверить! Значит, все это — смерть Шаи, многолетний обман… Все это напрасно?

— Ничто не напрасно, Падма. Прислушайся: ты слышишь это? Этот голос, который всегда звал нас из глубины земли, из самого ядра планеты? Теперь он приближается; он наконец покинул свое логово и скоро будет здесь.

Падма замерла как вкопанная; и я притих, навострив уши. Вдруг что-то оглушительно завыло — будто мимо пролетела стрела с привязанными к древку свистунками! Я хотел крикнуть, хотел предупредить, но даже рта не успел раскрыть. Зазвенели подпрыгивающие, бьющиеся тарелки; Утпала распластался на скатерти, уткнувшись обезображенным лицом в белый хлопок; Камала осела на пол грудой волос, костей и шуршащей ткани; Нехбет сползла под стол; Пундарика мягко завалился на бок, как набитый травою мешок. И маленькая храбрая вороноголовая рухнула вниз! Хопеш, которой она продолжала сжимать в ладони, скользнул по доспехам Сияющей богини, оставляя кипящий, рдеющий след; но та даже не шелохнулась.

Я хотел броситься к Падме, проверить ее дыхание, ощупать запястье — хотя бы просто подержать ее в лапах! — но не мог пошевелиться. Не знаю, чары это были или просто ужас. А между тем Селкет стряхнула вниз растопыренную пятерню Утпалы, облокотилась на стол и посмотрела прямо на меня.

— Вот и все, Нуму, — сказала она. — Осталось только дождаться моего брата… и нашего гостя.

— Ты убьешь меня?

— Нет, — почти ласково отвечала богиня. — Будь свидетелем тому, что грядет. Будь моим зеркалом. Я хочу, чтобы ты видел все и помнил все… даже то, что уже успел забыть.