Три выбора
Шрифт:
Часть 2
Глава 12
О грустном начале вечера, таинственном документе из почтового ящика и анализе возможной причастности к его появлению некоторых действующих лиц, о фонетико-филологических соображениях, касающихся происхождения названия города Мошква, а также о приготовлении мною оригинального коктейля из чая и кофе.
Частная жизнь. Рваные мысли, страхи.
Ватное одеяло
С помощью мятой куртки и голубой рубахи
Что-то ещё отражается в зеркале гардероба.
Выпьем чаю, лицо, чтобы раздвинуть губы.
Воздух обложен комнатой, как оброком…
За дверью меня ждал радостный Бяшка. Радость его была чиста и бескорыстна – Наташа уже выгуляла его – а потому и прыжки, и виляние хвостом, и облизывание моих рук были просто выражением искреннего удовлетворения от того, что вернулся хозяин, что его гладят по мохнатой голове, и что все, наконец, дома.
Когда Наташа спросила меня, почему я сегодня так поздно и выразительно посмотрела на лежащие на кухонном столе так и не починенные мною очки, я сказал, что работал с бумагами, которые не успел сделать днем из-за того, что «полетел» жёсткий диск моего компьютера и его очень долго чинили.
Я решил, что правду скажу ей завтра – уж очень не хотелось снова ощутить ту волну злости, которая охватила меня в кабинете теперь уже бывшего шефа. Выплескивать же эти чувства на нее сейчас и обрекать на тяжелую бессонную ночь (а у нее в последнее время возникли проблемы со сном) было бы просто жестоко. Да и что я мог рассказать точно? А снова вспоминать всё то, что произошло, тоже не хотелось, да и не получилось бы…
Сославшись на то, что кое-что я так и недоделал, и нужно «ещё посидеть и поработать», я, наскоро поужинав, ушел в свою комнату. Наташа, конечно, поняла, что я чего-то «недоговариваю», что у меня какие-то неприятности, но допытываться не стала – это у нас не принято.
У себя в комнате, прежде чем сесть за компьютер, я просмотрел извлеченную из почтового ящика корреспонденцию. Все местные рекламные газеты я, даже не просматривая, отложил в сторону – это для мусорного ведра. Туда же попадут и предложения купить «дачный домик» (с сезонной скидкой) и «вставить пластиковые окна» (предъявителю этой листовки скидка 5 %).
Но вот один листок вызвал у меня и изумление, и досаду, и, одновременно! – жгучий интерес. Это был ксерокс официальной бумаги:
Министерство труда и социального развития
Российской Федерации
Департамент
Федеральной государственной службы
занятости населения по городу МосквеПРИКАЗ
25 февраля 2005 г. № 22 г. Москва.
О прекращении выплаты Материальной помощи
В связи с недостатком средств, выделенных на 2005 год из Федерального бюджета по статье «Выплата пенсий и пособий»
П Р И К А З Ы В А Ю:
1. Отменить выплату материальной помощи, назначенной безработным гражданам в соответствии с приказом Департамента ФГСЗН по городу
Москве от 21.01.2005 г. № 04 «Об утверждении временного Положения о порядке и условиях оказания материальной помощи безработным гражданам».
2. Ввести в действие настоящий приказ с 01.03.2005 г.
3. Директорам центров занятости административных округов довести требование настоящего приказа до специалистов отделов ЦЗН АО.
4. Контроль за исполнением настоящего приказаСначала я принял этот документ за чью-то глупую шутку – уж очень он подходил на роль щепотки соли, которую этот некто высыпал на мои сегодняшние раны. Мне как бы «разъясняли», какую социальную ступеньку я теперь займу даже при самом благополучном варианте развития событий, и что мне предстоит «претерпеть» в новом моем положении.
Но кто мог это сделать? Наших «мужиков» (и шутника Ильи Стефановича в первую очередь) не было в Мошкве, а у барышень не могло быть уверенности в исходе нашего объяснения за закрытыми дверями кабинета. Да и зачем бы им это делать?! И, к тому же, они к финальной сцене все уже разошлись по домам! Точно всё, кроме меня (а я, замечу в скобках, сам ничего точно не знал и не помнил – в голове по-прежнему была информационная каша), могли знать только трое: Давид Ильич, Елена Никоновна и Владимир Иванович!
Ни на Давида Ильича, ни на Елену Никоновну я ответственности за такой поступок возложить не мог! И, хотя я не знал, что сейчас испытывает Давид Ильич, каково ему этим вечером и физически, и психологически, как справляется с последствиями произошедшего его не слишком здоровый организм, какие беседы он ведет со своими «ангелами-хранителями» и «лукавыми соблазнителями» (а то, что сегодняшние события станут предметом таких бесед, было для меня несомненным), но поверить в то, что Давид Ильич из того пуда соли, который мы с ним вместе съели за эти годы, выделил такую ее щепотку и с таким садизмом «насолил» мне ею, я не мог бы даже в героиновом бреду!
Да и элементарных навыков работы с компьютером, необходимых для физического изготовления лично, без чьей-то технической помощи, такой бумаги у него просто не было! А что б в такое дело вовлекать постороннего, даже, скажем, Самвела (никто кроме него не мог и изготовить документ и положить его в мой почтовый ящик) – это было за пределами моего понимания!
А уж о Елене Никоновне и говорить нечего – она этого сделать не могла, потому что… НУ НЕ МОГЛА!
И, как ни чудовищно было это предположение, я на какое-то мгновение поверил в то, что именно Владимир Иванович из каких-то непонятных мне «гусарских» побуждений устроил эту глупую шутку. И глубоко прав С.Хоружий, когда утверждает: «Нет, на поверку, личности, которая бы не была темной личностью, клубящимся облаком обличий»! Под шкурой всякой овцы прячется волк, под шкурой которого – овца, прикрывающая волка… По латыни – уроборос, а по-русски – матрешка!
Почту приносят раз в день, по утрам, значит, эта бумага попала в ящик до того, как прокатился вал сегодняшних событий. И только Владимир Иванович, как он сам мне говорил, предчувствовал эти потрясения. И не только предчувствовал, но, судя по содержимому моего почтового ящика, готовился к ним! И всё, что он сегодня совершил, он заранее тщательно продумал, спланировал и подготовил, как и положено кадровому военному, включая и такие «мелочи», как фланелевый пиджак цвета маренго «а ля Мефодий Филиппович» и особые курительные принадлежности.
Вспомнилось и то, что именно сегодня в курилке Владимир Иванович вдруг спросил меня: «А знаете ли вы, Юрий Александрович, что в 1899 году, по инициативе руссийского императора Николая II состоялась конференция в Гааге, а затем был учрежден международный трибунал, то есть третейский суд, и началась международная регламентация правил ведения войны?». Разумеется, я этого не знал, чем доставил ему большое удовольствие: «Не вы один книжки умные читаете! Мы тоже кое-какие брошюрки иногда полистываем!».