Трибунал
Шрифт:
— Что конкретно?
— Это вам следует у Томлина поинтересоваться, почему он не доверяет Конклаву, если это и правда Конклав, а не, скажем, наши разлюбезные спасители.
Ковальский лишь плечами пожал.
— И вы туда же. Ну ладно вояки, они ребята простые, но вы же учёный, доктор, от вас ожидать такой оголтелой алиенофобии всё-таки не хотелось бы.
— Я вовсе не это имел в виду, — тут же ответно всплеснул руками Ламарк, — кто бы там ни был на борту «Лебедя», эта история триангуляции фокуса с самого начала выглядела весьма запутанной и, я бы сказал, подозрительной. Во
— Осталось понять, что послужило причиной, а что следствием, — не сдержался в ответ Ковальский.
— А? — Ламарк непонимающе моргнул.
— Я говорю, вы исходите из того, что контр-адмирал что-то скрывает от Воина. Но может оказаться так, что это Воин как только понял, что триангуляция близка, тут же поспешил предпринять по этому поводу какие-то действия.
— Например?
— Например, смотался по ту сторону Барьера рвануть эти самые «глубинники».
Оба помолчали, раздумывая.
— То есть, вы хотите сказать, это были не ирны и не Превиос. Хотя уж им-то было куда сподручнее.
— Куда сподручнее было бы лично вам, доктор, но я не думаю, что в таком случае вы бы по доброй воле сунулись разгребать последствия, застряв в итоге здесь с нами. В их случае — аргументы аналогичны.
— Ну спасибо, астрогатор, вы сейчас меня очень утешили. Сняли с меня, так сказать, подозрение и камень с души. Боюсь, Квантум прямо сейчас думает несколько иначе.
— Уж чем могу, — мрачно хмыкнул Ковальский. Весь этот дурной детектив его начинал понемногу выводить из себя. — Хотя Квантум, как и Адмиралтейство, не знает о нашем положении ровным счётом ничего.
— А вот тот или те, кто сейчас на борту этого «Лебедя», вот они знают куда больше. Однако отчего-то помалкивают. Иначе бы мы видели там не один корабль.
— А что, спасательный флот?
— Ну хотя бы!
— Коллеги, мне кажется, у нас есть проблемы поважнее.
Ковальский и Ламарк уставились на Рабада, как будто только сейчас вспомнили о его существовании.
— А именно?
— Время. Давайте будем дискутировать, если и когда будем подальше отсюда. Мне почему-то кажется, что вопросы политического характера можно оставить на потом.
— Хорошо, — немедленно согласился Ламарк. — Но коллеги, прошу вас, не предпринимайте никаких лишних телодвижений по итогам прыжка и самое главное, — тут он зловеще понизил голос с обычного фальцета почти на рокот, — не говорите ничего лишнего в случае, если с нами кто-нибудь попытается выйти на связь. В особенности, молчите о фокусе.
А вот и готовые инструкции подъехали, вздохнул Ковальский и поспешил утвердительно кивнуть в ответ, лишь бы от него уже отстали.
На чём и разошлись.
Следующие трое бортовых суток Рабад помогал смертничкам с перегрузкой саркофагов, пока Ламарк ассистировал Ковальскому в перепроверке схем энергетического баланса при проецировании. Как ни пробовали, при таком расстоянии от ближайшего
Если бы троица коммандера Тайрена осталась на борту, ещё можно было бы рассчитывать на их опыт, но увы, и они, и советник с эффектором сгинули в глубинах фокуса, чем бы он там ни оказался в итоге.
В общем, к концу очередной смены в красных от лошадиной дозы анксиолитиков и затяжной депривации сна роговицах обоих астрогаторов и примкнувшего к ним доктора Ламарка светилась единственная мысль — тянуть дальше смысла нет. Ничего нового из текущих моделей они уже не вытянут.
Все трое в итоге дружно отрубились восстанавливаться, пока Томлин рассаживал по местам последних своих ребят и отводил флот прикрытия подальше от траектории прожига.
Начался обратный отсчёт.
Остаток времени загодя разбуженный кволом Ковальский сумрачно бродил по непривычно опустевшей астростанции, мучительно вспоминая те времена, когда на «Эпиметее» было всего три живых души, из которых две никогда не покидали кают-компанию, бесконечно развивая свой малопонятный диалог.
В те далёкие времена (да какие далёкие, всего три субъективных года прошло) Ковальскому не приходило в голову, насколько ему на самом деле следовало побольше вмешиваться в тот разговор. Сейчас бы не приходилось гадать, были ли способны эти двое, например, пронести на борт сборку суперсимметричных бран-гравитонов и забросить, не предупредив Ковальского, трёпаные «глубинники» в недра несчастной Альционы D? И какое они имели отношение к группе доктора Ламарка, того самого доктора Ламарка, который, оказывается, некогда имел непосредственное отношение к созданию этих самых «глубинников»?
Ото всех этих размышлений толку не было никакого, только голова пухла.
Ничего они здесь не выяснят, это стало понятно сразу, как только гиперцилиндр фокуса схлопнулся за спиной угнанного катера. С его, Ковальского, помощью и угнанного. Выходит, его всё это время использовали вслепую. И даже теперь, когда группа потерпевших крушение дайверов и его давешние пассажирки скрылись с глаз, Ковальского продолжали использовать. Ламарк, Томлин, пилот этого космачьего «Лебедя». Это вообще когда-нибудь закончится?
Похоже, что нет, вздохнул Ковальский и отправился в рубку готовить «Эпиметей» к прожигу.
Ну, как «готовить», с формальной точки зрения было достаточно загрузить в контуры управления астростанцией ту самую сто раз уж перепроверенную тактику проецирования и помановеть платочком, но тут заартачился сам квол.
Чего доброго.
Бормоча себе под нос проклятия, Ковальский расчехлил всё наличное обаяние плюс доступные полномочия астрогатора, но квол продолжал упираться. Что-то его всё беспокоило. А кто расчёты вёл, а какие подтверждения сертификации, а почему так срочно, и вообще, ныла тупая железка, наблюдаю на небе Альциону D, почему бы нам тотчас не отправиться к ней для продолжения утверждённой программы исследований.