Трибунал
Шрифт:
Ковальский уже на стенку лез, когда в их затяжную перепалку внезапно подключился Томлин и одной короткой командой отправил говорилку исполнять. Как у него это только получается? Спасибо, конечно, но по уже выработанной за три года совместного дрейфа привычке Ковальский тут же насторожился. С чего бы это Томлину выходить на связь раньше времени.
«Полковник, готовность подтверждаете?»
«Негатив, ещё немного отойдём. У меня просьба к тебе, астрогатор».
Ну ясно.
«Не уверен, что сейчас правильный момент…»
«Отставить!»
Вот всегда так.
«Апро,
«Скажу так. Решение всё равно принимать тебе. Но ты парень не глупый, хоть и штатский. А потому вот тебе совет — не пытайся двигаться сразу к Воротам Танно, а лучше выходи обратно в субсвет и по возможности тут же забрасывай якоря и молча двигай по вот этим координатам».
Координаты, разумеется, ничего Ковальскому не говорили.
«Там тебя наверняка будут ждать инструкции от контр-адмирала Финнеана».
«Это почему вы так решили?»
«Не перебивай. Туда, к точке рандеву, должны были изначально спроецироваться Тайрен, Дайс и как его там, третьего».
«Эй Джи».
«Со, астрогатор, и не перебивай. Раз за нами не пришли, то могли оставить сообщение для них. Бэкап квола с саба Дайса загружен в ваше хранилище. Остерманн тебе поможет. Пока не убедишься, что сообщений от крыла контр-адмирала Финнеана не поступало, больше ни с кем на связь не выходи».
И этот туда же.
«Всё понятно?»
«Апро, полковник. Разрешите выполнять?»
«Хорошего прожига, астрогатор».
И тут же отключился.
Дальше был долгий занудный опрос систем и формальное получение подтверждения всех живых душ на борту «Эпиметея», равно как перекличка со стороны систем жизнеобеспечения наличных саркофагов с душами пусть и живыми, но мороженными.
Когда весь чек-лист оказался пройден, у Ковальского от звука собственного голоса и коротких ответных «со» уже в ушах звенело. Квол помалкивал. Будем надеяться, по причине отсутствия негативных сигналов со стороны аппаратуры слежения за состоянием астростанции, а не предварительной блокировки со стороны Томлина. Ковальский, при прочих равных, больше доверял своему зануде-кволу, нежели всем этим воякам.
Получив финальное подтверждение готовности со стороны ушедших подальше десантных ботов, Ковальский обернулся на посиневшего от страха Рабада и кивнул ему, мол, давай, жми.
Ну, тот и нажал.
Под свист задраиваемых ложементов по астростанции пронеслись два коротких рявкающих сигнала финальной готовности, после чего тактическое пространство гемисферы послушно изогнулось в анти-де-ситтеровское «седло», вдоволь исчерченное расходящимися секторами возможных каналов ухода. Где-то среди них болталась и их расчётная тактика, различимая во всей этой мешанине разве что глазу подозрительно молчаливого квола. Ну и, возможно, для капитана Остерманна, который, впрочем, тоже предпочитал помалкивать.
Обратный отсчёт бежал своей чередой, последовательно теряя последние знаки перед большой буквой Т, Ковальский же, стараясь лишний раз не дышать, всё пытался напоследок договориться с собственными страхами. Что они упустили?
Звуковой сигнал рявкнул снова, гемисфера же, вывернутая и перекрученная
«Есть наведение. Приступаем к прожигу».
Пузырь пустоты прямо по курсу послушно вспыхнул и надулся. Это выглядело подобно чёрной линзе, разрывающей искажённую метрику пространства так ловко, что не возникало никакой острой грани, отделяющей кольцеобразно-линзированный фон, где ещё царила обычная галактическая звёздная ночь, от плотной пустоты, среди которой единственной проявляющей себя материей была сама эта набрякшая чернь ложного вакуума на втором мета-стабильном уровне хиггсовского поля.
«Есть проецирование».
Границы балба теперь полоскало совсем рядом с ними, во всяком случае так это выглядело — мерно изгибающиеся в такт колебаниям астрофизических гравитационных волн упругие, маслянисто блестящие стенки замкнутого на себя пузыря пустоты, различимого лишь благодаря мерцающим в его глубине маякам самой астростанции, как бы вывернутым тут наизнанку.
Куда ни погляди — повсюду были виден лишь сам «Эпиметей», его дуальный, инвертированный двойник. Само пространство внутри балба было замкнуто на себя. Любой испущенный астростанцией фотон неминуемо возвращался к ней обратно, оказываясь попутно вытянутым красным смещением гравитационной линзы на самую грань видимого спектра.
Получилось. Что бы ни происходило с их автоматическими маяками, которые они запускали три года назад у самого фокуса, и которые да, с тех пор не подали ни единого сигнала в нейтринном спектре, их печальную судьбу «Эпиметей» не повторил.
Дело осталось за малым — сориентировать квадрупольный момент балба по маяку ближайшего бакена Цепи и спроецироваться обратно в какой-нибудь безопасной точке пространства подальше от Плеяд и по-прежнему бушевавшего там шторма.
А там уже, во временно безопасном субсвете, будьте любезны, можно будет оперативненько, не дожидаясь первых эхо-импульсов угрозы, связаться хоть с Конклавом, хоть с Адмиралтейством, хоть с чёртом космачьим. И прыгать дальше.
Главное тут не задерживаться, мы не дайверы какие, мощности «Эпиметея» на поддержание балба надолго не хватит, а оказаться в итоге на вольных просторах фрактального шестимерия дипа в планы собравшихся на его борту точно не входило. Да их попросту разорвёт на части приливными деформациями гравитационных волн. Гуттаперчивости разведсабов инженеры Порто-Ново золотому шару астростанции придать не удосужились. Никому бы не пришло в голову использовать её для подобных погружений.
Итак, приступим.
Удостоверившись, что Рабад вернул ему мастера, Ковальский парой отрывистых движений натянул на гемисферу галактическую координатную сетку. Злополучная Альциона D, разумеется, всё так же мерцала на своём обычном месте. Что ж. Пройдут десятки тысяч субъективных лет, прежде чем остальная галактика узнает о том, что случилось в Плеядах. А пока и старые карты ближайшего скопления сойдут. Космос штука медленная, во всяком случае на суетливый и кратковечный человеческий взгляд.
«Есть наведение, даю команду обратного проецирования».