Тринадцатый двор
Шрифт:
— Мишань, — говорил Василий в трубку. — Жаль пацана, молодой совсем. А потом, через пасынка бабы Паши я попробую его в институт пихнуть. Но совсем дурака, сам понимаешь… Да, да. Надо, чтобы хоть первое время он смог продержаться, а там всё будет зависеть от него. Захочет учиться — будет стараться, не захочет, — пусть катится по наклонной, как говорили наши незабвенные учителя. Да, да. Надо дать парню шанс. Попробуешь? Присылать? Спасибо. Сегодня вечером пришлю.
Грешнов положил трубку и сказал Сморкачёву:
—
Вечером того же дня, вооружив Влада бутылкой креплёного вина, Василий отправил его к Мише Профессору.
Прибыв по указанному адресу, Сморкачёв обнаружил распахнутую настежь дверь. Решив что его ожидают, вошёл. Поголосил, — никто не ответил. Влад воспользовался уборной, отправился мыть руки, и в ванной столкнулся с обнажённой женщиной. Это была жена Михаила Каракозова Майя. Собственно, саму наготу он рассмотреть не успел. Сморкачёв встретился с женщиной глазами и, тут же прикрыв дверь, проследовал на кухню. Там открыл бутылку, что принёс с собой и хорошенько к ней приложился.
Вскоре на кухне появилась и Майя в розовом махровом халате.
— Это вас по математике будут подтягивать? — спросила хозяйка как ни в чём ни бывало и, посмотрев на открытую бутылку, сказала, — Хорошее начало.
— Это, собственно, подарок вам от Василь Данилыча.
Влад встретился с хозяйкой глазами, и Майя отвела взгляд в сторону.
— Ну, раз вино не только марочное, но и подарочное, наливайте, — скомандовала она, подставляя фарфоровую чашечку.
Сморкачёв с готовностью плеснул вино, Каракозова выпила.
— В институт собираетесь? А мне говорили, что вы — дезертир, и у вас нет даже документов.
— Всё это — правда, — признался Влад, — но человек всегда надеется на лучшее, вот и я думаю, что всё как-нибудь устроится.
Проследив за плотоядным взглядом молодого человека, уставившегося на её голую коленку, Майя запахнула полы халата, но сделала это по-женски хитро, как бы подманивая, и Сморкачёв попался на её уловку. Голосом, сделавшимся вдруг низким и по-хозяйски повелительным, Влад сказал:
— Покажи.
— Вы о чём? — играя непонимание, сказала Каракозова.
Сморкачев ударил её ладонью по щеке.
— Я кому говорю, — угрожающе прошипел он.
И Майя послушно, даже с удовольствием убрала с коленей полы халата.
— Ещё, — повелевал Влад.
Майя стала приподнимать края халата, но в этот момент послышались торопливые шаги в коридоре. На кухню вбежал Миша Профессор.
— К соседям на минутку заглянул, — стал оправдываться Каракозов. — А вы, смотрю, не скучали. Откуда вино? Майя, ты же не пьёшь?
— Василь Данилыч передал, — ответил за хозяйку гость.
Воцарилось напряжённое молчание, которое нарушила Майя женской истерикой.
— Сколько раз я тебе
К удивлению гостя, Михаил спокойно реагировал на болезненные вопли жены.
— Не переживай, дорогая, — сказал он, — всё наладится.
— Я могу устранить засор, — вызвался Сморкачёв и подскочив, стремглав помчался в подвал.
Грешнов встретил его по-отечески ласково:
— Выгнали? Этого следовало ожидать. Но тебе же ничего не надо было делать, только молчать и слушать. С горя, смотрю, успел уже хлебнуть.
— Да нет, — стал объяснять запыхавшийся Влад. — Нужен гибкий металлический шланг.
— А что, через голову знания уже не входят, — подмигивая Никандру, пошутил Василий.
— Хочу в трубе засор устранить, — не воспринимая шуточного настроения приятелей, пояснил Сморкачёв.
— Так где я тебе его возьму?
— У попугая под клеткой. Ещё от сантехников остался. Когда ремонт делали, я его туда сам положил.
— Если положил, то там и лежит, никто туда не лазил, — сказал Василий, отмечая изменения, произошедшие в облике и поведении дезертира. — Что-то глазки у тебя подозрительным светом горят?
— Да вином напоили, — стал оправдываться Влад.
— Бутылку я передал в благодарность за предстоящие с тобой хлопоты и мучения. Сам-то не пей вино, а грызи.
— В каком смысле «грызи»? — не понял Сморкачёв.
— Грызи гранит науки. Учи математику и физику.
— А как же, обязательно, — пообещал Влад и побежал к Мише Профессору, размахивая на головой гибким металлическим шлангом.
2
Поздним вечером Каракозов подёргал за ручку запертую дверь в комнату жены и громко, с выражением своего недовольства, сказал:
— Мир римлянам добыт и двери Храма Януса закрыты?
— Ты не Нерон, — откликнулась Майя, — не мешай нам.
— Чего это он? — поинтересовался Сморкачёв, находившийся в комнате Каракозовой.
— Учёность демонстрирует. У древних римлян был Храм Януса, — это такое римское божество, символизирующее начало и конец. Очень древний храм. Считалось, что его построил чуть ли не сам Ромул.
— Тот, что у волчицы титьку сосал?
— Ну да. Один из основателей Рима. А построил он этот храм после заключения мира с сабинянами. Позднее царь по имени Нума постановил, чтобы двери храма были открыты во время войны, а во время мира — закрыты. За всю историю Древнего Рима до правления Нерона двери храма всего шесть раз были закрыты. Первый раз — по указу самого Нумы, второй раз — по окончании второй пунической войны, три раза — в правление августа и еще раз, если верить Овидию, — в правление Тиберия.