Трое за те же деньги (сборник)

Макгиверн Уильям

" — Скажи и покончи с этим, — подумал он. — Лорен права. Кто он такой, черт возьми? Кто он им? Абсолютно никто. Чернокожий парень, которого они никогда прежде не видели. Просто большеротый нахальный малый. Отшвырни его прочь, как кусок грязи…» Эрл попытался разжечь свою злость, но чувствовал себя слишком слабым и больным…

— Ты уверен, что правильно понял? — с сомнением в голосе переспросил Ингрэм.

— Да, я сам все слышал, — буркнул Эрл. — После попытки ограбления посыльный из аптеки исчез. — Наспех сочиненная ложь жгла ему язык. — У него уже

были приводы в полицию. Отсиживается где–нибудь. Думаю, он испугался, что полицейские решат, что он тоже был замешан в этом деле.

— Бедный щенок, — сказал Ингрэм. — Теперь–то они точно так решат.

— Не трать своих симпатий понапрасну и, ради Бога, беспокойся за меня. — Эрл отвернулся от окна, но не мог взглянуть Ингрэму в глаза. — Я ведь не посторонний, верно?

— Да, конечно, — кивнул Ингрэм. — Тебя нужно вытаскивать. Но что слышно о докторе? Ты хочешь сказать, что в передаче о нем не упоминали?

— Ни звука. Видно, твой эффектный жест окупился. Ты же стал в их глазах героем, спас доктора и дочку от меня. Очень умный ход, Самбо.

— Я поступил правильно, ты сам прекрасно знаешь. Оставь мы их здесь, вся округа сейчас кишела бы полицейскими. И они не стали бы просто ждать нас на постах, а роились повсюду, как шершни.

— Да, так бы и было, — устало согласился Эрл и вернулся к дивану. — Но это спасло и твою шею. Доктор тебя не выдал.

Ингрэм поднял приемник и повертел его в руках.

— Все как–то странно. Я ограбил банк, совершил похищение — и ничего! Дома задержись я на стоянке сверх срока, тотчас подвалила бы куча полицейских. Странно… — Он извлек из кармана перочинный нож и сел, изучая приемник. — Пожалуй, лучше нам разделиться, когда уедем отсюда. Как думаешь, это имеет смысл?

— Конечно, ты же чист, — с горечью сказал Эрл. — И вполне сможешь скрыться.

От злости мысли его путались; им так хотелось, чтобы Ингрэм сам это предложил, верно? Теперь можно представить дело так, что он сам хочет воспользоваться предоставившимся шансом и отделиться. Но зачем тогда осуждать его за это?

— Черт возьми, я останусь, если ты хочешь, — сказал Ингрэм, отвинчивая заднюю крышку радиоприемника. — Но когда белый с чернокожим едут вместе, это привлекает внимание. Сам понимаешь. Ваши с приятельницей шансы без меня только возрастут.

— Ладно — ладно, — коротко бросил Эрл. — Разделимся.

— Я могу пойти пешком, — продолжал Ингрэм. — На шоссе поймаю автобус и поеду себе. А у вас с девушкой не будет никаких проблем уехать на машине.

— Хорошо, черт возьми, мы разделимся.

— Мы ведь собирались встретиться на Всемирной Серии, (серия бейсбольных матчей в финале сезона — прим. пер.) с бледной улыбкой напомнил Ингрэм.

— Разумеется, — заверил Эрл, потирая лоб. — Выпьем пива, и я расскажу тебе, на что обратить внимание.

" — Зачем я это сказал, — подумал Эрл. — Зачем громоздить ложь?»

— Какого черта ты делаешь с радиоприемником? — неожиданно спросил он.

Ингрэм разложил детали на краю стола.

— Может быть, мне удастся его наладить, —

сказал он.

— Да? А что ты понимаешь в радиоприемниках?

— Попытка — не пытка, верно? Эти старые приемники делались на совесть. Как те старые часы марки «Ингерсол» ценой в один доллар. Вы роняли их на пол — и обычно они начинали ходить куда лучше.

Он внимательно вглядывался в нутро приемника, сложив губы трубочкой.

— Не получается, да?

Эрл внимательно наблюдал за ним, почувствовав себя больным и усталым от нового страха; ему не хотелось, чтобы Ингрэм узнал, что его обманули. Пусть поймет, когда полицейские его схватят. Но не здесь…

— Слишком много повреждений? — Эрл не смог скрыть надежду, прозвучавшую в его голосе.

Ингрэм покосился на него и вновь вернулся к работе.

— Может быть да, а может быть и нет. Если закоротило выпрямитель, тогда никаких шансов. Но могли просто отвалиться контакты на динамике. Или что–нибудь в этом роде.

— Где ты научился разбираться в радио?

— В армии. Я был связистом.

— Связистом? — Эрл сунул в рот сигарету и о ноготь большого пальца зажег спичку. — Думаю, служба не из тяжелых.

— Ну… Нам приходилось дежурить по четыре часа, потом четыре часа отдыха, и так без перерыва три дня подряд. Хотя это было за границей. В США не так плохо.

— А где ты был за границей?

— В Англии. Дольше всего я прослужил неподалеку от городка, который назывался Веймут. Но мы регулярно ездили в Лондон.

Эрл сухо бросил:

— И ты называешь Лондон заграницей?

Ингрэм усмехнулся.

— Можешь показать, как добраться туда по суше?

Эрл встал и опять проковылял к окну, стараясь не растерять такую неожиданную и необходимую злость; это чувство сразу смыло прочь все сомнения, так его раздражавшие. Вызвало её саркастическое замечание по поводу армии; вот так все они себя ведут, когда забывают свое место. Надуваются самодовольством, хлопают вас по спине и предлагают выпить из их бутылки. И вообще всячески стремятся стать запанибрата… Эрл знал все это, но сейчас вдруг неожиданно понял главное: у него есть все основания ненавидеть Ингрэма. Это его обязанность, ставшая вдвое важнее после того, как Ингрэм оказал ему услугу. Самое главное, с людьми нужно обходиться так, как они заслуживают — независимо от того, как ведут себя по отношению к вам. Только так и следует поступать.

Эти мысли радостно бились у него в голове, укрепляя чувство собственной правоты и уверенности. Правильно, что он лгал Ингрэму; это его долг. Эрл сам не знал, как пришел к такому выводу, но справедливость его отрицать было невозможно; убежденность растекалась по всему его телу, заглушая слабые отзвуки сомнения и вины.

— Ну и как было за границей? — тихо спросил он, стоя спиной к Ингрэму, весь напрягшись и выпрямившись. — Как шли дела в Англии, Самбо?

— Мы довольно неплохо там жили. — Ингрэм, хмурясь, склонился над приемником. — Жили мы в казармах, и особых строгостей насчет увольнительных не было.