Троецарствие

Алексин Иван

Вот и славно. Мы не гордые. Мы и подождать можем. Всё равно сейчас Смоленск в Смуте не участвует. Так какая разница от чьего имени Шеин западные границы защищает? А уже осенью, по моим расчётам, в Москве уже я буду сидеть. Вот и выходит, что один из самых укреплённых городов Руси без боя под мою руку перейдёт.

Сначала вошли Никифор с четырьмя рындами, встали по бокам, следом впустили Власьева с прижившимся на Руси французом, Баженом Ивановым.

— Ну, и кого ты ко мне, Афонька, привёз? — поинтересовался я у дьяка. — Мне оружейный мастер был надобен. Марэн ле Буржуа, —

почти по слогам проговорил я имя мастера дьяку. — А мне доложили, что ты какого-то мальчишку за собой из-за моря притащил!

— Не сомневайся, государь, то человек знающий! То и Бажен, — кивнул дьяк в сторону толмача, — подтвердить может. Мы, пока, в этом городке жили, многое о том, что в мастерской этого упрямого ирода делается, узнали. Так вот, этот Жан Лоне не только при нём в старших подмастерьях состоял, но и, сказывают, сам эту новую пищаль и изобрёл.

— Ишь ты! — добавив в голос скепсиса, изумился я. — А чего же он тогда согласился сюда приехать, раз такой умный?

— Так с мастером он поругался, государь. Тот на своё имя патент на новый мушкетный замок открыть хочет. А Жану пообещал, что тот до конца жизни в подмастерьях останется, раз перечить ему осмелился.

— Даже так? — слова Власьева меня не убедили. Мало ли что там приехавшему с Востока варвару местные наплести могли. — Ну, смотри, Афанасий. Если ты неумеху какого привёз, что за умелого мастера себя выдаёт, с тебя спрос будет.

— Так это, — влез было в разговор Бажен и, испугавшись собственной дерзости, бухнулся на колени. — Позволь, государь, слово молвить!

— Ну, молви, — покачал я головой. Ну, надо же. Совсем француз обрусел, раз по-нашему обычаю в ноги царю бросается. — И, встань с колен.

— Мы мушкет с тем кремнёвым замком с собой привезли. Его Жан перед самым отъездом в Гавр выкрал. Говорит; его изделие, ему и владеть. Всю дорогу до города оглядывались.

— А вот это дело! — обрадовался я. — Зовите сюда этого умельца. Ну, и мушкет тащите.

Мушкет меня не впечатлил. Выдел я и поизящнее работу Хотя, если с другой стороны посмотреть, оружие это для массового использования, а в таких случаях главное функциональность. Новый замок тоже изысканностью не блистал, выглядев довольно простенько. Ничего лишнего. Я подержал в руках тяжёлое оружие, осмотрел замок, заглянул в полку, взведя курок, сделал пробный выстрел, выбив искру. Вроде нормально работает. Нужно только будет проверить, как часто этот механизм осечки делает. Переключаю внимание на владельца.

Ну, что тут сказать? Смотрит дерзко, глаза не упускает да и на глубокий поклон, даром что перед правителем огромной страны стоит, не удосужился. А главное, как мне ещё вчера доложили, молод очень даже для старшего подмастерья. Ему же лет двадцать пять, не больше. Уж не решил ли Власьев, не сумев переманить нормандца, мне первого попавшегося подмастерья привезти. Если так, то он это зря. На этом наше с ним сотрудничество и закончится.

— Ну, и кто ты таков? — перевёл мой вопрос Бажен.

— Я Жан Лоне, мой король. Родом из бретани, — вновь изобразил поклон подмастерье. — Последние три года работал старшим подмастерьем в мастерской у оружейного

мастера Марэна ле Буржуа.

— А не молод ты для старшего подмастерья? Дело-то серьёзное, — с сомнением покачал я головой. Ответ бретонца толмач не перевёл. — Чего он там лопочет? — оглядываюсь на побледневшего Баженова. — Переводи, как есть.

— Управлять королевством ещё сложнее, — пролепетал толмач, опустив глаза. — Тем не менее, ты король.

— Языкаст, — усмехаюсь я. Теперь понятно, почему он общего языка со своим мастером не нашёл. Как ещё тот его целых три года терпел. Понять бы ещё; эта дерзость от недостатка ума или он, и впрямь, талантливый мастер и цену себе знает. — Твоя работа? — киваю на мушкет.

— Моя, ваше величество.

— Ну, что же, проверим. Докажешь, что ты мастер, возьму тебя к себе на службу. А для начала сделаешь мне точно такой же мушкет. Ступай.

— Сначала мы должны договорится о жаловании, мой король.

Мда. Забыл я, что передо мной иностранец стоит. Местные то сразу выполнять руководящие указания бегут. Чем царь-батюшка потом вознаградит, то и ладно.

— И чего ты хочешь?

— Дворянство, двести пистолей в год и беспошлинная торговля моими изделиями.

— Двести пистолей — это где-то рублей триста получается, — быстренько пересчитал я в уме заявленную сумму. — А не многовато будет? У нас окольничие такой годовой оклад имеют. Нет, так не пойдёт, — покачал я головой. — Значит, так. Дворянство, жалованье по первой статье как знатные иноземцы на русской службе получают: 50 рублей в год и 800 четей земли с с сотней крестьян на ней. Торговля беспошлинная, но торговать ты только со мной будешь. Ценой не обижу. И всё, — прихлопнул я рукой по подлокотнику, на корню пресекая возражения. И так условия для простого подмастерья сказочные. Пусть попробует себе что-то подобное в другой стране вытребовать. — Не нравится, можешь обратно к себе во Францию плыть. Там тебя ждут. Бажен, проводи заморского гостя да на ночлег устрой. А завтра отведи его к воеводе. Я Барятинскому указание дам; всем что нужно для работы, обеспечит.

Проводил взглядом бретонца, тяжело вздохнул. Как же медленно всё. Даже если этот Жан, и вправду, настоящим мастером окажется и сможет точно такой же кремнёвый замок сделать; дальше что? Станет у меня два таких мушкета. А мне их десять тысяч нужно. И желательно половину не мушкетов, а значительно более лёгких фузей. Вот только для этого заводы строить нужно. Так что это всё дело будущего; перевооружение моей армии на годы растянется. А, пока, будем использовать то, что на данный момент имеем.

— Что до тебя, Афонька, — повернулся я к Власьеву. — Собирайся опять в дорогу. К шведскому королю поедешь. Предложишь ему тайный союз против Сигизмунда. Он в Курляндии пусть продолжают с поляками биться, а мы, как только самозванца, что сюда польским королём был послан, одолеем, к нему на помощь придём. И, главное, если Карл здесь нам свою помощь предложит, скажешь, что, мол, у государя и без того войско сильное. И года не пройдёт, как всех ворогов, что в его земли пришли, разобьёт.

— Как повелишь, государь, — поклонился мне дьяк.