Трон
Шрифт:
***
«Арад-бел-иту, наследнику Син-аххе-риба, да славят тебя боги, да ниспошлют они тебе здоровье, счастье и благополучие, пишет тебе твой верный слуга Мар-Зайя из царства Ишкуза.
Царь Ишпакай после свадьбы своей дочери с киммерийским царем Теушпой тяжело заболел, по нужде ходит кровью. От государственных дел отстранился, думает только о своем здоровье.
В царский стан на днях прибыли послы от царя Русы. Принял их царевич Ратай.
На уговоры прекратить
Сила Ратая в последнее время растет. К нему прислушиваются все старейшины и номархи скифов. Все решения ныне принимает он.
С низким поклоном, твой верный слуга Мар-Зайя».
Эту табличку Ашшуррисау перечитал дважды или трижды, пытаясь привести мысли в порядок, потом зачем-то спросил у Тарга:
— Если собаки убиты, а Агвана в доме не было, значит, взяли живым. Тогда почему тайник не тронули? Разговорить не смогли?
Киммериец только пожал плечами: откуда ему знать.
— Или переусердствовали, — продолжал рассуждать вслух ассириец. — Съездить бы в Анаше и Бастам. Вот только боюсь — поздно… Не нравится мне это все. Бери Трасия, Айру и мою дочь, и сегодня же, как стемнеет, уезжайте из Эребуни. Из вещей возьмите самое необходимое. Куда — Трасий покажет. Он еще весной в горах жилье брошенное присмотрел. Оно как раз для такого случая подойдет.
«О боги, что я делаю?! — удивлялся себе Ашшуррисау. — Да ведь я сам толкаю жену в объятия этого увальня! Как можно оставлять их вдвоем?!»
Тарг нахмурился:
— А как же ты?
— Съезжу в Русахинили к Мар-Априму. Попытаюсь выяснить, что происходит. Что за мор такой напал на моих людей. Догадки, конечно, есть, но тут надо точно знать.
Ашшуррисау покинул Эребуни в тот же день. Прощаясь с женой, едва обмолвился с ней парой слов, дочь нежно поцеловал в щеку. Долго давал наставления Трасию, поручив немедленно нанять местного приказчика, чтобы тот присматривал за хозяйством. Таргу сказал с усмешкой: «Знай: доверяю тебе самое ценное». Взял двух лошадей, чтобы менять их в дороге, прихватил табличку от Мар-Зайи как предлог увидеться с мар-шипри-ша-шарри, и был таков.
***
Приземистый урарт с непропорционально большой головой, обладатель темно-каштановой копны волос и окладистой бороды, одетый небогато, но опрятно, выбросив две шестерки, громко расхохотался и сказал со смехом в полный голос, так, что все, кто сидел в таверне, это услышали:
— Зинвор! Мой добрый друг, сегодня не твой день!
Рослый стражник с квадратной челюстью засверкал глазами, в бессильной ярости ударил кулаками о стол, отчего подпрыгнула вся посуда и разлилось вино. Потом зарычал:
— Еще один кон!
— Не-е-ет, — протянул его соперник, обнажая
— Еще один кон, Кадж! — грозно повторил Зинвор. — Или, клянусь всеми богами, эту ночь ты проведешь под арестом.
— Вот, значит, как ты заговорил, — зашипел его соперник, меняясь в лице, от прежнего благодушия не осталось ни следа. — И на что будем играть?
— Ты поставишь все, что ты у меня сегодня выиграл… Если выиграешь ты, клянусь, я закрою глаза на все твои проделки в Русахинили до конца года.
— Ну, это того стоит, — зловеще усмехнулся игрок.
— Бросай первым…
Кадж равнодушно пожал плечами, ловко подхватил со стола игральные кости, опустил их в кубок, долго тряс его, не сводя глаз со стражника. Перед тем как выбросить, сказал с усмешкой:
— Эх, заживу!
Когда он оторвал от стола кубок, кости показывали на гранях пять и шесть.
В этот момент Зинвор схватил Каджа за правую руку, чуть выше запястья, рванул за рукав так, что он затрещал, и тогда на стол выпали другие кости.
— Мошенник! — крикнул стражник, поднимаясь во весь рост и замахиваясь для удара.
Кадж оказался проворнее и изо всей силы толкнул стол, так, что тот сбил проигравшегося с ног.
— Подлый мошенник! Да я вырву тебе глотку! — орал один.
— Закрой свой грязный рот, сын шлюхи! — отвечал другой.
Схватились за мечи. Посетители таверны принялись подбадривать кто стражника, кто мошенника. Громче всех кричал хозяин:
— Кому еще пива?! Кому вина?! Победитель платит за всех!
Через несколько минут оба были ранены и истекали кровью. Кадж брал натиском и отчаянием. Зинвор полагался на опыт и холодный рассудок. Долгое время бой шел с переменным успехом, пока Натиск не загнал Опыт в угол.
Толпа воодушевленно загудела: развязка была все ближе.
Но Кадж неожиданно опустил меч. Зинвар, не ожидавший подобного великодушия от противника, вжавшись в стену, изумленно спросил:
— Ты что делаешь?!
— Здесь Ашшуррисау, — тихо сказал тот.
И стражник, проследив за взглядом Каджа, понял, кому обязан жизнью.
В толпе стоял их главный работодатель, регулярно снабжавший серебром и того, и другого.
Ашшуррисау улыбнулся, а затем, повернувшись к ним спиной, стал протискиваться сквозь толпу к выходу.
— Хозяин! Всем пива за мой счет! — крикнул Кадж, вкладывая меч в ножны, безо всякого опасения поворачиваясь к недавнему противнику спиной.
Зинвар зашептал ему на ухо:
— А ты все-таки сволочь!
Ответом стала лишь снисходительная улыбка.
Ашшуррисау ждал их на улице. Была уже ночь, и сообщникам не составило труда найти укромное место для разговора.