Трон

Корбут Андрей Евгеньевич

Зимой в городе поселился мор: люди пухли от голода, гибли от мороза либо от болезней. И только в подвале у Кары всегда было тепло и сытно.

Они оказались похожи. Никому не доверяли, не знали никаких запретов, всегда руководствовались лишь личной выгодой, обе обладали пытливым умом и могли кого угодно обвести вокруг пальца.

— Научи меня своей магии и целительству, — попросила как-то Хава.

— Это долгий путь, он может занять годы.

— Уверена, у нас найдется на это время, — отвечала девушка, намекая, что не намерена отпускать от себя старуху.

—

Ну что ж, тогда первое, чему ты должна научиться, — это приготовить любое блюдо или снадобье так, чтобы никто не понял, что он ест или пьет…. Как думаешь, из чего я сварила сегодня суп?

Хава, обсасывая с косточки хорошо проваренное мясо, предположила, что это курица.

— Лягушка, которую я замариновала еще до наступления холодов, — невозмутимо сказала старшая подруга.

Девушку чуть не стошнило. Впрочем, это не помешало ей на следующий день есть суп с тем же аппетитом, что и прежде.

О том, что она принцесса, призналась только к весне.

— Я дочь наследного принца Ассирии Арад-бел-ита, внучка великого Син-аххе-риба, — подтвердила Хава то, о чем Кара давно догадывалась. — Неужели ты полагаешь, что я не смогу защитить тебя от врагов?

— С тех пор, как в твоем сердце поселилась ненависть к родному отцу… не уверена, что ты себя-то сможешь защитить.

Принцесса вспыхнула:

— Посмотри на мою руку! Посмотри на мою изуродованную руку! Думаешь, это можно простить?!

Весной они засобирались в дорогу. Хава хотела добраться до Эребуни, оттуда под охраной наместника — в Русахинили, а там вверить себя заботам мар-шипри-ша-шарри.

— Его зовут Мар-Зайя. Однажды он уже спас меня, не подведет и сейчас, — о том, что эту должность с осени занимал Мар-Априм, Хава не знала.

Однако Кара воспротивилась этому плану:

— Моя госпожа, за полгода многое могло измениться. Ты уверена, что не окажешься в опасности, когда объявишь о себе вдали от родины? Все давно похоронили тебя. Будет куда спокойней, если никто до самой Ассирии не узнает о том, кто ты на самом деле. Да и кому помешают две нищенки, странствующие по свету?

***

В солнечное утро первого дня месяца элул на двадцать третьем году правления Син-аххе-риба² Шаммурат, любимая и единственная жена Аби-Рамы, покинула дворец ради самого невинного удовольствия, которое только может доставить себе женщина ее положения: она отправилась на рынок, зная, что в Изаллу прибыл богатый караван из Урарту.

— Почему ты так поступаешь, дорогая? — каждый раз пытался отговорить ее от подобных вылазок муж. — В этом нет никакой необходимости: все лучшее, что могут привезти торговцы, окажется у нас не сегодня так завтра. А бродить по рынку среди разношерстной толпы, пусть и в сопровождении охраны, всегда небезопасно.

Но разве мужчина может понять нетерпение женщины, когда речь идет о драгоценностях, дорогих тканях или диковинных вещицах!

Покинув отчий дом, Шаммурат зажила в Изалле совсем по-другому. Как будто раньше томилась в клетке, а теперь вырвалась на свободу. Принцесса так и норовила при каждом удобном

случае покинуть дворец. То поедет кататься за город — Аби-Рама подарил ей легкую и стремительную как ветер колесницу с парой гнедых кобылиц, то отправится в плавание по Тигру на лодке, построенной по ее просьбе и обошедшейся в приличные деньги, то уговорит мужа взять ее с собой на охоту. Но больше всего молодая женщина полюбила эти прогулки по рынку. Как же ей нравился трепет, который охватывал иного незадачливого купца, стоило тому узнать, с кем угораздило торговаться!

— Да как ты смеешь так задирать цену, мошенник! — обычно кричал начальник стражи. — Перед тобой жена наместника Изаллы!

— Мой дорогой Ашшур, не стоит так гневаться из-за пустяков, — снисходительно улыбалась Шаммурат. — Разве ты не видишь: этот человек впервые в нашем городе и многого просто не знает.

Приглянувшаяся вещица, что бы это ни было, в таких случаях всегда доставалась ей бесплатно.

В это утро Шаммурат остановилась около молодого жеребца вороной масти, выделявшегося среди прочих коней статью, горячим нравом и богатой попоной, наброшенной на могучий круп.

Принцесса долго рассматривала скакуна, с некоторой опаской потрепала его по холке и наконец произнесла:

— Я хочу знать, сколько он стоит.

— Моя госпожа, он вряд ли продается, — тихо подсказал начальник ее стражи.

— Почему?

— Думаю, его хозяин где-то поблизости и лишь оставил здесь коня, чтобы пройтись по рынку.

— Тогда найди этого человека и договорись о цене. Я хочу подарить прекрасного жеребца моему мужу.

Мысль сделать подарок Аби-Раме пришла в голову Шаммурат неслучайно. Накануне женщина вдруг поняла, что их счастливый брак может расстроиться. После двух лет замужества у нее по-прежнему не было детей, напомнила же об этом свекровь, решившая вдруг отужинать вместе с сыном и невесткой. В результате трапеза едва не закончилась ссорой. Слава богам, что Аби-Рама встал на сторону жены. И теперь она чувствовала себя обязанной отплатить ему чем-то особенным.

— Он не продается! — громко и грубо произнес кто-то за ее спиной.

— Все продается, а то, что нельзя купить, всегда можно забрать силой! — резко ответила Шаммурат.

Ее начальник охраны опешил, услышав, что госпожа гневается. Он всегда считал ее тихой овечкой, — да, немного избалованной, чуточку своенравной, но все-таки овечкой, — а тут такое перевоплощение! Впрочем, это замешательство быстро прошло и стражник уже посмотрел на хозяина жеребца, как на заклятого врага.

— Моя госпожа, позволь мне проучить этого наглеца.

Прежде чем кивнуть Ашшуру, Шаммурат решила посмотреть в глаза тому, кто осмелился ей перечить. Но обернувшись, она вдруг побледнела, пошатнулась и едва не упала. Стражник подхватил ее под руки, помог присесть — слуги немедленно нашли скамеечку.

— Моя госпожа, нам лучше вернуться.

Но Шаммурат продолжала смотреть куда-то за спину обидчику, позабыв и о нем, и о его жеребце. Минуту назад она увидела в толпе лицо Хавы. Но это было так невероятно, что просто не могло быть правдой.