Трон
Шрифт:
— Жена говорит, ты нередко мочишься через силу? Скажи, такое уже было и раньше, когда ты жил с другими женами?
Он смутился:
— Было. А тут есть какая-то связь с тем, что у меня до сих пор нет наследника?
— Посмотреть мне тебя надо, тогда скажу точно…
Под утро, прощаясь с Хавой, супруги старались не смотреть в сторону Кары: было неловко осознавать, что старуха еще недавно видела их нагими, трогала самые сокровенные части их тела.
— Сестричка, думаешь, у нас получится? — не удержалась Шаммурат.
— Если Кара говорит, что ты понесешь, значит,
Аби-Рама постарался перевести разговор в другое русло:
— Дорогая Хава, подумай еще раз, ты будешь в безопасности, если поедешь в Ниневию под моей охраной.
— Я знаю. Но сделай то, о чем я тебя прошу.
***
— Выясни, что стоит за этой вылазкой, — приказал Омид, когда кравчий Ардэшир рассказал ему, что наместник после позднего ужина отправился вместе с женой куда-то за город.
Ардэшир, который успел смириться с тем, как им помыкал лазутчик Ашшур-дур-пании, поспешно ответил:
— Не знаю, получится ли у меня. Аби-Рама взял с собой только трех телохранителей, а из них клещами слова не вытянешь.
— Пошли своих людей проверить дороги, пусть поспрашивают на постоялых дворах… Ищи, ищи!.. Думаю, произошло или происходит что-то важное.
— Все это как-то связано с Шаммурат. Она вернулась с рынка заплаканная, но явно счастливая, и вошла к наместнику, когда он принимал у себя торговцев из Аравии, и что-то нашептала ему на ухо, после чего он приказал всем выйти, даже мне. И потом весь день… мне показалось, что он был… не знаю… не взволнован, скорее, озадачен.
— Подождем до утра. Если твои люди вернутся ни с чем, поручим это Шарахилу.
Каждый раз, когда Омид называл это имя, Ардэшир вздрагивал, уж очень хорошо он помнил о своей роли в восхождении этого офицера. Именно Шарахил три года назад возглавил войско Изаллы после того, как его предшественник Джэхэн умер в страшных мучениях от неизвестной болезни.
Ночные поиски увенчались успехом. Люди Ардэшира скоро нашли постоялый двор, куда приезжал Аби-Рама. Непонятно было только — к кому, ведь речь шла лишь о двух нищенках. Но то, что наместник и его жена пробыли там всю ночь и хотели сохранить тайну, говорило о многом. Нищенки покинули постоялый двор, как только уехали высокие гости.
После этого повар Омид нашел на конюшне рабсака Шарахила.
Офицер — молодой, стройный, с явной примесью арабской крови — приветствовал повара легким поклоном и благожелательной улыбкой, отвел в сторону, с готовностью выслушал.
— Пошли конные разъезды в сторону Ниневии, — сказал Омид. — Тебе следует найти для этого удобный предлог. Ищи двух нищенок, которые встречались этой ночью с наместником на постоялом дворе. Одна из них — старуха. Другая — еще девчонка.
— Что мне с ними делать?
— Когда схватишь их, вези на постоялый двор, что по дороге на Ниневию. Хозяин должен их опознать, после этого от него тоже надо будет избавиться. Нищенок оставишь там же, постереги их до моего приезда.
Шарахил, не спрашивая позволения своего господина, тотчас отправил в сторону Ниневии три сотни конных воинов, снабдив их
Все, что смог Омид, — это известить Ашшур-дур-панию о странной встрече наместника и его жены с нищенками.
Неделю спустя в Изалле неожиданно объявился Бальтазар в сопровождении сотни стражников. Приехал он под вечер, а уже на следующее утро заторопился в Ниневию.
Хозяин постоялого двора, прятавший все это время по приказу наместника у себя нищенок, вскоре доложил Аби-Раме: «Уехали. Передал из рук в руки». — «Молодец! — похвалил тот. — Узнаешь тех, кто расспрашивал тебя обо мне и о женщинах?» — «Да, мой господин».
***
Только Бальтазару колдунья и доверяла. Однако как ни пытался он тайно выехать из Ниневии, о поездке в Изаллу все-таки узнал Набу-шур-уцур. Через него — Арад-бел-ит. А он, пользуясь случаем, передал послание зятю.
«Дорогой Аби-Рама, да будут милосердны к тебе боги, даруют они тебе и твоей семье счастье и благополучие!
Поезжай к Зерибни. Поговори с ним. Его дружба с Закуту разладилась. Найди способ склонить его на нашу сторону. Он родом из Вавилона, а поддержка южан в нужный момент будет мне очень кстати.
Арад-бел-ит».
Когда два года назад Зерибни, вернувшись домой, обнаружил трупы стражников и кравчего, исчезновение постельничего и Саси, а также множественные доказательства оргии, которую устроили в его дворце, ярости наместника не было границ. О чем-то он знал, о чем-то — догадывался, но у него и в мыслях не было, что пагубные пристрастия Мардука в итоге приведут к подобному безумству. «Я с удовольствием сделал бы из тебя евнуха, уцелей ты в этой бойне», — подумал тогда Зерибни.
Что до Арицы, то здесь толика сожаления все же присутствовала. Не окажись этот юноша настолько впечатлителен — подумаешь, отымели парня, — для него было бы куда полезней дождаться своего хозяина, рассуждал тот.
Последовавшие за этим известия из Ниневии, что Арица убил Шумуна, заступившись за честь отца, и разыскивается внутренней стражей Ассирии, Зерибни воспринял даже с гордостью.
«Каков храбрец!»
Немудрено, что наместник дал самую лестную характеристику своему бывшему постельничему, когда спустя пару месяцев о нем вдруг стал расспрашивать Скур-бел-дан, лично отвечавший за подбор телохранителей для Ашшур-аха-иддина.
Зерибни потом долго гордился собой: «Какой же я все-таки исключительно добрый человек! Вот, еще одну судьбу устроил, а ведь мог бы сломать, достаточно было только слова…»
Между тем, «исключительно добрый человек» после всей этой истории стал на дух не переносить мужеложцев и, в отместку за причиненные неудобства, молоденьких поваров, которых так тщательно подбирал под свой вкус Мардук, оскопил и выгнал из дворца. Начальнику дворцовой стражи, допустившему убийства, Зерибни отрезал уши, приговаривая: «Все равно ты ничего не слышишь, зачем они тебе!». Сменил министра двора, глашатая, колесничего, конюшего, всю охрану во дворце и даже слуг помельче.