Трон
Шрифт:
— Я?! Неужели все еще не узнаешь?! — рявкнул Набу.
Если он собирался напугать Омида, то вышло это плохо. Повар расхохотался ему в лицо:
— Да. Вот теперь узнаю. Это ведь твоему сыну на днях исполняется четырнадцать. Надеюсь, ему понравятся мои конфеты…
Набу пришел в бешенство, схватил Омида за волосы и макнул его головой в казан, где варилась шурпа. Когда же сановник вытащил из кипящего супа несчастного, ослепшего, полуживого юношу с лицом, превратившимся в кровавую рану, осталось только снять сливки.
— Мне нужны имена! Кто кроме тебя и Ардэшира был готов совершить измену в Изалле?! — орал в ухо своей жертве Набу.
Сил
Менее чем через час Изаллу покинули гонцы. Один, загоняя лошадей, спешил в Ниневию, предупредить о грозящей опасности жену Набу-шур-уцура. Другой — в Руцапу, к Аби-Раме.
Оставшихся на свободе изменников в тот же день арестовали, двое суток допрашивали, затем состоялась казнь, всех виновных посадили на кол. Ардэширу снисхождения не делали. Повара Омида зажарили живьем на тлеющих углях, время от времени поливая его измученное тело душистым оливковым маслом…
***
Аби-Рама прибыл в Руцапу первого шабата, под вечер. Ворота были уже заперты, и Шарахилу пришлось звать начальника караула, чтобы попасть в город. Пока получили согласие, стало совсем темно. По улицам ехали в сопровождении почетной стражи. Сорок тяжелых пехотинцев — вдвое больше, чем сопровождало наместника Изаллы. Однако Аби-Рама хитрил: в течение дня в город под видом торговцев, путников, земледельцев и бедуинов просочились еще два десятка его воинов. В случае необходимости по условному сигналу этот отряд должен был напасть на стражу у ворот и впустить в город основные силы, которые ждали своего часа за крепостными стенами. Ну а скромная свита призвана была лишь усыпить бдительность Зерибни.
— Подмечай. Все подмечай, — шептал Аби-Рама. — Сколько человек, где посты. Нельзя дать им объединиться. Надо успеть разбить их по частям, пока подойдут наши.
— Может, еще и договоримся, — надеялся Шарахил. — Зерибни умен, станет ли он открыто враждовать сейчас с Арад-бел-итом?
— Вот и посмотрим…
Наместник Руцапу встречал гостей на самом верху широкой дворцовой лестницы из розового гранита, по обе стороны которой в три шеренги стояли одетые в золоченые доспехи стражники. Лицо старика хранило скорбь, глаза слезились, большая седая голова сотрясалась, словно в судорогах.
— О, мой добрый, мой великодушный друг, — распахнув объятия, приветствовал он гостя. — Какое огромное несчастие постигло Ассирию!
— Вижу, что плохие вести расходятся быстрее хороших, — приложив руку к сердцу и отвесив легкий поклон, отвечал Аби-Рама.
— Ты приехал как посланник нового царя? Или как добрый друг, который решил проведать родственника?
И Зерибни, взяв Аби-Раму под руку, пошел вместе с ним во дворец, на ходу рассуждая о том, какие тяжелые испытания ждут их впереди. Разговор продолжился за ужином, на котором помимо наместников присутствовали местные министры, офицеры Шарахил и Карр, а также Зибу, молодая жена хозяина, за год замужества еще больше раздавшаяся вширь.
— И как же новый царь намерен уладить конфликт с братом? — без обиняков спросил Зерибни.
— Междоусобицы не избежать, но и долгой ей не быть. Власть Арад-бел-ита уже признали Калху, Арбелы, Тушхан, Аррапха… — и добавил с улыбкой: — Изалла…
— Как? Аррапха тоже? — спокойно уточнил старик, делая вид, что принимает эти слова на веру. — Допустим, я поддержу твоего тестя. Но откуда мне
По сути, за этими словами скрывался один-единственный вопрос: на кого может рассчитывать Арад-бел-ит в надвигающейся войне. И хотя Аби-Рама прекрасно понимал, как Зерибни заманивает его в ловушку и вынуждает раскрыть тайные планы царя, выбор оказался небольшой — либо делись всем, что есть за душой, либо никаких договоренностей не будет.
— Урарты, киммерийцы… скифы — все они готовы помочь Арад-бел-иту по первому зову… Главное, чтобы никто не нанес удар в спину.
— Ты говоришь о Вавилонии? Арад-бел-ит хочет, чтобы я не дал распространиться заразе мятежа на юг? — догадался наместник Руцапу; и, как ни странно, вздохнул с облегчением. Он-то опасался как раз другого — что Аби-Рама приехал уговаривать его дать новому царю войско. Однако и тут были свои подводные камни. — Допустим, я отправлюсь в Сиппар, Опис, Куту, Ниппур, Борсиппу27… Но как посмотрит на это Ашшур-аха-иддин? Скажет, что Зерибни его предал? И пусть мне нет до узурпатора дела, но ведь я буду гостить у его друзей. Живым мне оттуда не вернуться.
— Все мы сегодня рискуем, когда принимаем ту или иную сторону, — развел руками Аби-Рама.
— И все же лучше нам поступить иначе. Тогда и задача, которая передо мной стоит, окажется значительно легче.
— Слушаю тебя внимательно.
— Мы пустим слух, будто ты приехал склонить меня на сторону Арад-бел-ита. Я же ответил тебе отказом и с позором выпроводил из города. Уж прости, придется тебе подыграть мне. А вот затем я могу спокойно ехать в Вавилонию… Более того, я встану в первых рядах мятежников, соберу войско, но, пользуясь своим влиянием, удержу южан от попыток идти на север… К тому же после победы мы будем знать, кого миловать, а кого карать…
Немного поразмыслив, Аби-Рама согласился, что это хороший план, но заметил:
— Главное, чтобы о нем не пронюхали ищейки Скур-бел-дана.
В ответ Зерибни рассмеялся и долго не мог остановиться, так что на глазах у него даже выступили слезы. В какой-то момент он посмотрел в сторону Шарахила и внезапно спросил у него:
— Но ты ведь не расскажешь об этом своему хозяину?
Все еще не понимая, что имеет в виду наместник Руцапу, офицер в ответ лишь вежливо улыбнулся. И вдруг обнаружил, что ни справа, ни слева никого нет: он и не заметил, как соседи потихоньку отсели подальше, словно испугавшись проказы. Почувствовав неладное, Шарахил хотел было подняться, но Карр уже зашел изменнику за спину и здесь же, за общим столом, перерезал ему горло, так что кровь хлынула прямо в миску с шурпой из молодой баранины.
Побледнев, Аби-Рама схватился за меч, но Зерибни тут же поспешил его успокоить:
— Твой Шарахил давно наушничал Скур-бел-дану. В Руцапу у него был свой человек. Хорошо, что у меня есть Карр… Можешь обещать царю, что его брат не дождется подкрепления от сынов Мардука28.
***
Старшего сына Набу-шур-уцура звали Шер. В первых числах шабата ему исполнялось четырнадцать. И хотя праздник был подпорчен трауром по Син-аххе-рибу, высокие гости нет-нет да и заглядывали в дом молочного брата нового царя. Это был первый день рождения, когда Шеру дарили подарки совсем как взрослому.