Тропа Шамаша
Шрифт:
Больше других бумаг почему-то заинтересовала Соболя опись вещей, обнаруженных при осмотре погибшего. Тимур Олегович надолго завис над списком, пытаясь разобраться, что за магнитик притягивает к этому документу, даже за сигаретой потянулся от напряжения. Вроде все как обычно: удостоверение, бумажник, часы, сигареты, зажигалка. И крестик на турецкой золотой цепочке не увели. Но что-то его напрягало в этом перечне, что-то неясно тревожило…
Поездка к эксперту, который делал заключение о состоянии Лобычева, только еще больше расстроила Тимура Олеговича. Специалист даже не стал обсуждать возможность переписать заключение по пункту трезвости.
Съездить к дочке погибшего друга Тимур Олегович решил вечером, после службы – от обязанностей командира его никто не освобождал. Возвращение в часть окунуло Соболя в рядовые служебные хлопоты. Проблем хватало, но обычные неурядицы с финансированием, бестолковыми приказами начальства и штабными женщинами были хорошо знакомы и не пугали его.
Правда, нарисовалась и непрофильная для десантного офицера задача. Требовалось забить бычка на подсобном хозяйстве и пустить говядину на дополнительное питание. Но не все оказалось так просто.
Специалист по убою крупного рогатого скота, матерый прапорщик Митрич уже неделю как укатил в отпуск, а проверенных мастеров этого дела в части про запас не держали. И вообще, как происходит этот процесс, толком никто не представлял. Знали только, что Митрич пользуется для этого специальной кувалдой, называемую ласково Катюшей, и содержащейся в его отсутствие под замком.
К счастью, быстро нашелся доброволец. Выступить в роли киллера неожиданно вызвался начальник разведки, который, несмотря на майорские звезды, просто не мог упустить возможности шарахнуть кого-нибудь по голове. Соболь отдал необходимые распоряжения, и сам тоже решил поучаствовать в казни – в роли фотокорреспондента. В части на случай ревизии всегда фотодокументировали убой скотины.
Доставили приговоренного. Бычок оказался крупным, недоброй черной окраски, с аккуратной круглой проседью на лбу. Тимур Олегович усмехнулся, глядя на коллег. Те, кто готовились сожрать бычка в ближайшее время, стали ласково похлопывать животное по спине, почесывать за ухом и заботливо отгонять мошкару.
Наконец притащили запасной инструмент, и диспозиция была выстроена. Назначенные двое салаг, присев, держали жертву за задние ноги. Начальник разведки занял удобную позицию сбоку, на расстоянии маха кувалдой от рогатого темечка. Тимур Олегович расположился чуть-чуть в сторонке, метрах в десяти, и навел на животное мобильник, служащий в данный момент фотоаппаратом. Начался отсчет.
Дальнейшее Соболь наблюдал через экран телефона, причем события в его сознании запечатлелись почему-то в режиме слайд-шоу. Раз – майор размахнулся для удара. Два – кувалда начала свое убийственное движение по дуге. Три – из широко открытого рта майора вырвалось воинственное «Я-ааа…». Четыре – железяка слетела с рукоятки инструмента и упорхнула куда-то из поля зрения. Финал – деревяшка без кувалды встретилась с огромным, внушительным, как башня танка, рогатым лбом.
На этом слайд-шой прекратилось. Получить деревянной рукояткой по балде – даже для быка сомнительное, хотя и не смертельное удовольствие. Он рванул как Бен Джонсон на стометровке, неожиданно заложил крутой вираж в сторону, так что Соболь еле успел отскочить, прорвал забор из колючей проволоки точно капроновую сетку и скрылся за казармой.
Спасаясь от идущего на таран быка, капитан выронил мобильник. Серебристый
Шутки шутками, а телефона было жалко. Вещь хорошая, да и память о Лобычеве – его подарок. Вдруг в сознании полыхнуло: «Телефон! Иван всегда носил с собой мобильник, а в списке обнаруженных при нем вещей телефон не упоминается. Потерял? Вряд ли. Неужели кто-то позарился?! Надо в его кабинете посмотреть».
После безрезультатного поиска, Соболь еще некоторое время решал мелкие служебные вопросы, затем пообщался по спецсвязи с начальством, испросив разрешение закончить свой рабочий день, и поехал к Тоне Лобычевой. Поехал без предупреждения. Он, конечно, попытался дозвониться по ее мобильнику, номер которого подсказала тетя Нина, но абонент был постоянно недоступен.
Тимур Олегович поднимался на девятый этаж панельного дома хоть и не с пустыми руками (набрал всякой всячины для Тони), но чувствовал себя бутафорским Дед Морозом с пустым мешком. Еще бы, ведь ничего обнадеживающего он пока сказать ей не мог. А сегодня нужно было не только поддержать, утешить сироту. Фактически требовалось ее допросить.
Тут припекало и еще кое-что, изрядно осложняющее задачу. Соболь в полном расцвете сил, нравится женщинам и при этом холост. Он раньше часто бывал в доме товарища, и с некоторых пор начал замечать, что Тоня при его появлении краснеет, смущается, но при этом пытается наивно кокетничать, хоть и называет дядей Тимуром.
Сначала друзья только посмеивались над невинной влюбленностью девочки-подростка. Но чуть позже, когда она по-девичьи округлилась, что называется, заневестилась, боевой товарищ и заботливый отец как-то на полном серьезе предупредил: «Ты, если что, поаккуратней с Тоськой. Сейчас девки резвые пошли, в дочкином классе уже одна беременная ходит». Тимур Олегович конечно успокоил друг, сказал, что Лолитки – не его тема, но от греха подальше перестал ходить к Лобычевым в гости.
Задать кое-какие вопросы Соболь решился только после второй чашки чая. До этого, естественно, были слезы, тихие всхлипы на крепком мужском плече, слова утешения и просто молчание понимающих друг друга людей. Потом Тимур Олегович аккуратно высвободился, заварил чаю, как положено, по всем правилам – с ошпариванием заварника и щепоткой сахара, достал из пакета любимый Тонин йогуртовый с вишенками торт и усадил ее за стол. Девушка сначала просто из вежливости ковыряла ложечкой свою порцию, но потом ничего так, с аппетитом управилась почти с половиной тортика.
После короткого нервного перекура на балконе Тимур Олегович вернулся к надувшей губки девушке и заставил себя перейти к делу:
– Не обижайся, Тонечка, что не дал подымит. Вовсе я не держу тебя за маленькую, – прервал возражения Соболь. Ты ведь, насколько я помню, не курила? И нечего начинать. Не поможет это. Знаешь, психологи рекомендуют при стрессе побольше сладкого есть. Научный факт, между прочим!
Тоня слабо улыбнулась, но продолжала молчать.
– Знаешь, девочка, даже когда уходят самые близкие наши люди, жизнь продолжается. Продолжается со своими проблемами, старыми и новыми, порой еще более сложными. Я уже в курсе возникших бумажных заморочек, и собираюсь тебе помочь. Но для этого мне нужно кое-что узнать про тот день лично от тебя.