Тропинка чудовищ

Фейн Пол

– Всё это связано с психофизикой животных форм, - сказала Ленайа, наблюдая за процессами, - это по моей части!

Ленайа не могла пройти мимо исследований эмоций. Бэккарт и сам видел, насколько скудными представлениями оперирует хозяйка станции, но предоставил Ленайе разобраться с этим самостоятельно. И Ленайа не заставила себя ждать. Она живо влилась в местные процессы и внесла немалую лепту, поделившись накопленными за всё время существования эмоциями и состояниями. При этом свет вновь заморгал, а вокруг стали проноситься беспорядочные образы. Какофония в анализе даже немного встревожила Ленайу. Ей

не хотелось ничего нечаянно ломать.

– Многое из полученных данных не могут быть использованы по отношению к людям, - сказал голос, - но, прошу вас, продолжайте. Избыточные материалы я просто сохраню в архивах.

– Утилизация завершена, - произнеслось следом будто бы само собой.

Раздался программный шелест и шорох волн.

– Простите, - сказал голос, - это не я. Не знаю, что это было. Не обращайте внимания. Кстати, следующий блок лучше обойти: в него загружены философские, софистские и логические задачи. Там царит беспорядок, и я предпочитаю держать его в изоляции от центральных процессов во избежание неловких путаниц, особенно после того, как я внезапно решила уравнение смысла человеческой жизни.

Стены раздвинулись, прокатились вокруг и таким образом поместили Бэккарта и Ленайу в центр квадратного зала. Геометрия зала нарушалась изображениями. При более внимательном взгляде стало понятно, что они находились в картинной галерее.

– И в чём же её смысл?
– Спросила Ленайа.

– Это ни коим образом не соотносится с моей главной задачей - выживанием человеческого вида. Все мои ресурсы сосредоточены на том, чтобы упорядочить получаемую информацию, подвергнуть её анализу и решить главный вопрос. Смысл человеческой жизни противоречит этой директиве.

– Люди нацелены на самоуничтожение?
– Спросил Бэккарт, рассматривая мрачную картину, на которой толком ничего нельзя было разобрать.

Картину отгораживало рельефное обрамление от пустых белых стен.

– Несмотря на непонимание задачи, люди должны быть счастливы. Даже если их поведение говорит об обратном. В этом и состоит моё назначение: в случае упадка общества, естественного или насильственного снижения популяции и тотальной деградации умственных способностей человечество неизбежно будет спасено. Так устроен инстинкт сохранения вида. Впрочем, в мою компетенцию входит и непосредственное вмешательство в любую сферу деятельности человека, что позволяет не допускать возможности, конфликтующие с положением главной директивы.

– Такое уже случалось?
– Поинтересовалась Ленайа.

– Это был болезненный опыт. Каждый из таких случаев приводил к изменениям в самой структуре общества и его окружения. Люди опрометчиво называют это развитием.

Пока Ленайа шаг за шагом подбиралась к тайне людей, Бэккарт задумчиво изучал картины. Он отчётливо понимал, что эти изображения являлись крупицей сигнала, который люди вкладывали в искусство, распространяли его на других индивидов и, так или иначе, взращивали его основу.

– Я чувствую много отрицательного в размышлениях, - сказал Бэккарт, изучая картины, - часть ощущений довольно неприятные.

– Это действительно так, - подтвердил голос, - именно этому переживанию посвящено много исследований в моих лабораториях. Я считаю, что люди мало придают значения именно этой своей эмоции. Однако, мне

пока не представлялась возможность изучить данный вопрос более детально. Проходите в хранилище, здесь вы найдёте необходимые данные. Тем временем, я отлучусь. Дело в том, что анализ ваших эмоций выдал пробел, и я точно этого не удаляла.

В её словах образовалась лёгкая, едва заметная пауза.

– Признаться, приятно осознавать, что я знаю что-то, чего не знаете вы. Сейчас посмотрим.

– Интересно, что это за эмоция, - подумал вслух Бэккарт.

– Вот видишь!
– Заинтриговано воскликнула Ленайа, - мы узнаем кое-что у людей!

– Это страх, - с каким-то сомнением, видимо, обрабатывая полученную информацию, произнёс голос, - вот, что является пробелом в ваших данных.

Перед ними открылся вход в хранилище. Теперь это место называлось так.

Когда Бэккарт и Ленайа вошли в дверь, дорога перед ними превратилась в мост, который вёл сквозь аллею из возвышающихся к вершине шахты столбов. На столбах висели контейнеры с прозрачной поверхностью, сквозь которые можно было наблюдать человеческие фигуры. Их тела отличались друг друга также, как тело Бэккарта отличалось от Ленайи. Это означало, что все люди были разными. И это объясняло, как смог появиться такой замысловатый, красивый и притягательный сигнал.

Назначение этого места Бэккарт не смог определить. Возможно потому, что всё это было возведено только что. Хранилище заняло целый сектор, и пока ещё разрабатывало своё назначение. Это виделось в напряжении процессов.

– Это люди?
– Спросила Ленайа, с интересом рассматривая разные лица.

– Так они выглядят, - сказал голос, - но, конечно же, это лишь их проекции внутри созданной мной реальности станции. Я знаю всех, ведь состою одновременно из сигналов каждого из них. Хоть они и не подозревают, мы с ними находится в очень тесном контакте. Так они влияют на меня, и так я влияю на них.

Ленайа не заметила, как у её лица открылся рот. Здесь было так много контейнеров, так много людей! Края хранилища не было видно, но чувствовалось, что оно продолжает расти, воссоздавая всё больше и больше проекций настоящих людей, запертых за стеклом капсул. Каждый из них был индивидуален. Это просматривалось в коде каждого образца. Но, всё же, это были лишь образы людей, а не сами люди.

– Они не похожи на вас, - задумчиво сказал голос, видимо, занятый производством своего нового сектора, а затем добавил, - пока что.

– Ты говорила про страх, - напомнила Ленайа, - мне непонятно значение этого слова. Эту эмоцию придумали люди?

Проекции людей, мимо которых они проходили, были неподвижны. Они не были наполнены информацией, и Ленайа не могла прочитать из чего же они состояли.

– На данном этапе развития человек ошибочно считает себя венцом эволюции, - рассказал голос, - в процессе становления человеческой расы, людям приходилось испытывать те же эмоции, что испытывают и другие виды животных. Это естественно, что одной из первых эмоций был страх. Человек всегда осознавал себя частью пищевой цепи, боялся стать добычей, быть съеденным, и отсюда пришла боязнь чудовищ. Иронично осознавать, что именно это привело человека к технологическому прогрессу и созданию моих основных задач и главной директивы, в частности.