Тропинка чудовищ

Фейн Пол

– От людей непросто спрятаться, - с пониманием сказала Хейли, - по крайней мере так...

– Не делай вид, что ты знаешь меня, - холодно сказала Бёрн.

– А дело не в тебе, - ответила Хейли незаинтересованно, - ты вот думаешь, наверное, что живёшь в своём каком-то мире, наполненном болью, ностальгией и воспоминаниями, и бережно охраняешь и лелеешь его, никого к себе не подпуская. Ненавидишь окружающих тебя людей, понимая, что ты одна среди них. Но открою тебе тайну: так думает каждый.

Хейли не смотрела по сторонам, но и не смотрела на неё, словно происходящее

было малоинтересным. Ритмичная музыка не унималась, люди танцевали в клубах пускаемого дыма, вздымая руки к светящимся лучам.

– Всё это не создано тобой или для тебя, - продолжила Хейли, - глупо так думать. Но людям, почему-то, всё же нравится окружать себя иллюзиями. Они предпочитают жить мыслью, что одиноки. Наслаждаются этим. Думают, что это и есть главный вопрос. И, пока это происходит, можно не замечать происходящего. Просто нет никакого желания, чтобы обращать внимание на что-то ещё.

Бёрн задели эти слова. Собеседница говорила так, словно знала обо всём и всех, но при этом слова её были пространными, как у гадалки, речи которой можно было трактовать на любой манер. Всё это не имело смысла.

– Ну, - насмешливо сказала Бёрнедит, - пока что мне не удаётся побыть в одиночестве даже когда хочу.

– Об этом я и говорю!
– Подхватила Хейли, - тебе нравится думать, что ты одна, нравится себя жалеть, потакать своей слабости. А, как только это положение нарушается, ты стремишься отстраниться, словно ничего не было. Вернёшься домой и будешь наслаждаться своей депрессией. Ведь так?

«Именно так» - с сожалением подумала Бёрн. Она так устала от гложущих противоречий, что не могла больше спорить ни с этой странной девушкой, ни с собой. Всё это было правдой. Отрицание отошло на второй план.

– А что ты здесь делаешь?
– В свою очередь спросила Бёрн.

Её новый компаньон вела себя довольно естественно. Хейли разговаривала так, словно они перешли от чаепития к тому, ради чего собрались. Как самые настоящие подруги. И это ощущение внезапно нравилось.

– Пришла изменить твою жизнь, - рассмеялась Хейли, и от этого вся её пышная копна волос затряслась, - вот только... Одного я не понимаю. Как же можно так закрываться в себе, чтобы совершенно не видеть того, что представляет из себя мир на самом деле?

Бёрн углубилась в её взгляд. В её глазах таился вопрос куда глубже того, что она задавала. Словно она пыталась узнать, угадать нечто такое, о чём они говорили уже очень давно. Это было непонятное чувство, однако до трепета знакомое. Грохочущая музыка стала приглушённой, резкий свет превратился в едва заметную пелену. Бёрн почувствовала, как внутри неё пробудилось что-то живое, похороненное под толщей повседневных воспоминаний. Она не могла разобрать того, что забурлило и закипело в ней, колкой рябью прокатившись по всему телу.

– А иногда взглянешь на вещи под другим углом, - сказала Хейли, тяжело вздохнув, - и это как короткое замыкание. Посмотри вокруг.

И Бёрнедит посмотрела.

То, что предстало перед её взором несколько отличалось от того, что она ожидала увидеть. Чтобы увериться в том, что ей не мерещится, она крепко зажмурилась. И, когда глаза вновь

открылись, картина не изменилась.

Вроде бы, всё было по-прежнему: клуб был наполнен танцующими и снующими туда-сюда людьми, за столиками переговаривались компании и романтичные парочки. Но вместе с тем к антуражу добавилось множество мелких деталей, которые бросились в глаза из-за своей неуместности и чуждости... Да, эти предметы были чужды её реальности.

Прямо в воздухе висел аппарат, похожий на глаз. Он резко выделялся из интерьера и был совсем не похож на оригинальную задумку дизайнера. Это было высокотехнологичное изделие, в этом не было сомнений. Глаз висел безо всяких креплений и крутился вокруг себя, изредка посылая из точки своего зрачка едва заметные чёрные молнии. Иначе это было нельзя назвать, так как при каждой «вспышке» пространство между глазом и его целью проваливалось в искажённую темноту. Разослав чёрные лучи вокруг себя, аппарат начал плавно двигаться прямо над головами танцующих людей и затем неспешно вознёсся ко второму ярусу.

Танцующие люди топтались в воде и при этом держались руками за свисающие с потолка оголённые провода. Они продолжали двигаться так, словно это их никак не беспокоило. Успокаивало то, что их движения не походили на конвульсии в объятиях электричества.

Посетители за барной стойкой держались за металлическую столешницу обеими ладонями и пространно поворачивали головы, словно в поисках знакомых. Парочки за столиками светили друг на друга телефонами, из которых вырывалось прямое сияние фиолетового луча. Поведение людей было абсолютно ненормальным, сумасшедшим даже. Удивительно было то, что на это никто не обращал ровно никакого внимания, словно всё происходило как обычно.

Сбоку показалось приближение парящего аппарата. Внезапно её взгляд помутнел от прилетевшей вспышки. Точнее это было внезапное затмение, так как видимость сначала потускнела, а, когда прояснилась, привычная картина клуба вернулась на место.

Древесная барная стойка была залита пивом, топтала музыка и раздавливала измождённые движения танцоров. Всё вернулось. А, вместе с тем, и тяжёлое давление подвального помещения.

Бёрн повернулась было к собеседнице, но обнаружила, что той уже нет на месте. Заметив её удивлённый взгляд, проходящий мимо бармен улыбнулся, как ни в чём не бывало и подбросил в руке бутылку, явно на что-то намекая.

«Наверное, гипноз!» - подумала Бёрн и проверила, на месте ли кошелёк.

Когда Бёрн пришла домой, все её мысли были заняты этой странной девушкой. Хейли. Её звали Хейли. Она так внезапно исчезла! Потом это видение. Что это вообще такое было? Какие-то разговоры об одиночестве... Да что она могла об этом знать!

Бёрн была в бешенстве.

Больше всего её возмущало то, что кто-то вот так бесцеремонно мог размышлять о ней, оценивать её. У неё не было на это ни малейшего права! Более того, очень многие люди думают, что тонко разбираются в душевной организации людей, и позволяют себе вслух выражать свои глупые умозаключения. Обычно, ничего кроме улыбки это не вызывало. Но это было по-другому.