Тропинка чудовищ

Фейн Пол

– Сбоку есть выход на трибуны. Проходите и занимайте места!

Бёрн оценивающе посмотрела на мужчину. Он думал, что живёт интересной жизнью. Он думал, что любил свою работу. Он о чём-то переживал вечерами. Она не хотела ничего об этом знать.

– Кто выступает первым?
– Прямо спросила Бёрн так, словно это могло повлиять на её решение идти к трибунам.

Джеф щёлкнул крышкой зажигалки, которую до сих пор крутил в руках.

– Акробаты!
– С натянутым восторгом сообщил консьерж.

Бёрн стиснула зубы и прошла к бархатным

ступеням, которые вели к оцеплению и выходу в зал. Просторное помещение встретило их слегка резкой теплотой света. Здание изнутри было намного больше, чем казалось снаружи. На купол над головой нельзя было посмотреть иначе, кроме как раскрыв рот — так он был высоко. Ряды быстро заполняли ручейки побежавших детей. Взрослые с серьёзными лицами изучали номера на сиденьях, чтобы не пропустить свои места.

Но вот, наконец, все расселись. Гам превратился в затихающие переговоры и редкие смешки, вызванные ожиданием восторга. Свет устремился в центр арены, огороженной лишь небольшим парапетом. Вместе с этим вокруг стало заметно темнее и тише.

Под скрещение световых лучей вышел конферансье. С его приходом дети окончательно успокоились. Все затаили дыхание. Представление начиналось. Приятные чувства уюта, сказочности и одновременно интриги посетили почти каждого присутствующего в этом зале.

Клоунов Бёрнедит побаивалась. А вот акробатов — ненавидела!

Мягкая темнота окутала зрителей, чтобы ничто и никто не отвлекал их от предстоящего веселья. Весь свет устремился на арену, где стоял мужчина в нелепом костюме. Его пиджак блестел и переливался в скрещении лучей цветных прожекторов. Он начал свою приветственную речь.

– Уважаемые дамы и господа!
– Звонко произнёс он, и на этом его вещание прекратилось для Бёрн.

Чем больше он говорил, тем ближе был момент выхода на сцену акробатов. Этот момент был неизбежен. Бёрн нервничала.

Возможно, при других обстоятельствах, она бы восхищалась ловкостью артистов, их умениями изгибаться, перегибаться и выгибаться так, как никто из присутствующих. Их движения плавны и легки. Иногда даже думалось, что у них и вовсе не было костей. Именно от этого ощущения Бёрн и передёрнуло.

Глядя на людей, показывающих виртуозное владение своим телом, её одолевали чувства, которые она старалась скрыть ото всех. Всё дело было в том, что именно та часть, которой восторгались другие, вызывала у Бёрн неприязнь и отвращение. При виде неестественных поз и движений ей начинало казаться, что её саму вот-вот скрутит и всю переломает. По этой причине она часто смотрела на свои руки, чтобы убедиться, что все пальцы повёрнуты в свою сторону, не вывихнуты и вообще на месте...

Сейчас в темноте она не могла посмотреть на пальцы, и это заставляло её сильно нервничать.

– Встречайте и ликуйте...
– Бодро выскакивали завершающие слова объявляющего.

Бёрн постаралась незаметно посмотреть на Джефа, в надежде, что он не заметит её взгляда.

–

Нам пора, - сказала Бёрн подавленно.

– Осталось несколько мгновений, - завлекающим голосом сказал звонкий голос и продолжил уже совсем тихо, - отсчёт пошёл. Девять! Восемь!..

Вместе с его словами начал раздаваться резкий писк, граничащий со стуком. Звук был настолько громкий, что динамики заваливало, а удары отдавались во всём теле.

– Четыре! Три!
– Звенел голос ведущего.

Под куполом начал опускаться шест с прикреплённой тарелкой. Вероятно, это был инструмент акробатического представления. Самих артистов пока не было видно. Металлический столб опустился посередине арены таким образом, что тарелка повисла на уровне глаз зрителей с верхнего ряда. Появление этого артефакта приковало внимание. В том числе и внимание Бёрн.

– Один!
– Воскликнул мужчина в блестящем костюме.

Глаза разрезала вспышка.

Это было настолько неожиданно, что Бёрн потеряла все ориентиры в пространстве. Единственное, что запомнилось перед этим провалом в чистоту света, так это источник, из которого он вырвался. Это была та самая тарелка на конце спустившегося шеста. Такого подвоха от циркачей она никак не ожидала!

Прояснение после такого удара по глазам не наступало быстро, и поэтому решено было просто подождать, когда эффект закончится. Бёрн зажмурилась и широко раскрыла глаза, чтобы ускорить процесс восстановления.

– Угубаби менге шмаг!..
– Пытаясь быть задорным, произносил голос ведущего.

Поначалу Бёрн подумала, что не разобрала, что говорит конферансье. Однако, вслушиваясь в его почти монотонное бормотание, она поняла, что это вовсе не речь на иностранном языке, а просто набор бессвязных звуков. Может, вспышка точно также озадачила его, что он просто не мог найтись, что сказать, или у него был инсульт... Она не видела. Хотя зрение постепенно начало к ней возвращаться...

Вокруг было светло. Не осталось ни следа волшебства. Просторное помещение с куполом не только хорошо освещалось, но и массивно снабжалось потоками фиолетовых лучей, которые исходили из всё той же тарелки на шесте. Если бы Бёрн не знала, где она находилась, то могла бы решить, что присутствует на пробе световых эффектов в ещё не открывшемся клубе. Свет хищно перебегал по лицам присутствующих. Но ни у никого это, почему-то, не вызывало такого же недоумения.

Мужчины, женщины, дети и пожилые люди — все посетители смирно сидели на своих местах, неподвижно рассматривая игру лучей.

Ведущий представления выглядел не лучшим образом. Его блестящий пиджак сейчас не был таким эпатирующим, каким показался с первого взгляда. Скорее он напоминал старые лохмотья. Но почему? Зачем ему нужно было переодеваться прямо во время шоу? Что-то во всём этом было не так.

– Генге. Вя...
– Вымученно проговорил шпрехшталмейстер, который стоял посреди арены и с пустотой во взгляде смотрел сквозь зрителей.