Тропой лекаря - 2. Дар смерти
Шрифт:
Я обходила палаты, выслушивала жалобы больных, назначала лечение, проверяла, перевязывала, ассистировала Карнешу там, где не справилась бы сама, и все это время мысли мои были не о дне рождения. О нем мне думать, как раз не хотелось.
И о прошлом в том числе.
Когда мне исполнилось девятнадцать, бабушка была жива. Она подарила мне роскошную книгу о лекарственных травах, пирог мы пекли вместе и относили тоже вместе. И бабушка тогда смеялась, видя, как пирог атаковали даже не рыбы - невесть откуда взявшиеся на пруду утки. 'Даже не к богатству - и правнукам твоим потратить не хватит...'.
Чтобы не вспоминать, и не вытирать ежедневно слезы, я выбросила все из головы, и сосредоточилась на визите ночного гостя. Точило мыслью неприятное совпадение.
Линда жаловалась, что у нее ухажер пропал. Может, сбежал, всякое бывает.
Теперь у мужчины сын пропал. Тоже сбежал?
И все что-то убегают, как из лечебницы выйдут? Чтобы точно сюда не попасть?
Ой, неубедительно.
А сколько тех, о ком никто не думает?
Нищие, попрошайки, бродяги, рофтеры, люди без дома и родины которых хватает в любом городе, о которых никто и не задумается... только кому и зачем они нужны? Ритуалы есть разные, но сколько их можно проводить? И сколько человек должно пропасть?
Я подумала, и решила для начала поговорить с Линдой.
Госпожа Морли отнеслась к моим словам серьезно.
– Вы знаете, госпожа Ветана, я думала, что он просто сбежал. Но если что случилось...
– Я и не знаю, могло ли с ним что-то случиться. Линда, ты не приглядишься к лежащим здесь людям? Я тоже буду присматриваться, кому есть куда идти, кому некуда... есть у нас сейчас такие?
– А то как же. Целых три человека. Показать?
– Покажи...
Оказались двое мужчин и женщина. Из мужчин один был стариком, лет шестидесяти (считай, ему и пятидесяти нет, улица не щадит), второй явно моряк, крепкий, лет двадцати, парень, со сломанной рукой, я его помнила, отвратительный перелом, если его не лечить, так и калекой остаться можно, так что корабль ушел без него, а третья - явно девица легкого поведения, избитая сутенером. Такие к нам тоже попадают, эта еще не старая, лет двадцати, наверное, тоже, а выглядит уже на пять лет старше меня.
Я бы сказала, что из этих троих... а для чего вообще могут пригодиться люди?
Молодой парень, моряк средних лет, кто еще?
Линда пожала плечами, и сказала, что порасспрашивает. И мне все расскажет послезавтра. На том и порешили.
Домой я шла намного медленнее, чем на работу. Грусть опять накатила.
Год назад, в этот день, родители были в столице, и бабушка придумала развлечение. Мы с ней отправились на пикник. Взяли с собой корзинку с разными вкусностями, сидели под большим деревом на природе, потом пошли собирать ежевику, я запуталась в колючем кусте косищей, и бабушка со смехом отпутывала меня от игольчатых плетей, а я грозилась отрезать клятые лохмы...
Но ежевика была удивительно крупной и вкусной...
Бабушка, родная, что же случилось тогда на дороге?
А если...
Мысль ударила молнией. Заставила вздрогнуть, остановиться на месте.
Если это - барон Артау?
Подонок знал, что бабушка не в восторге от сватовства, знал, что она
Раньше я бы о таком не подумала, но я повзрослела... надеюсь. Я многое видела, я живу своим трудом, я стала совсем иной. Какое отношение госпожа Ветана имеет к... не думать!
Даже не вспоминать, и имени не произносить!
Не было такой...
Я купила у уличного торговца корзиночку с крупной ежевикой, и решительно зашагала домой.
***
Дома было тихо и спокойно, уютно и тепло. Пахло пирогами и травами.
Я присела за стол, налила себе в большую чашку малинового киселя, бросила в рот ягоду.
Уммм...
Люблю ягоду.
Гадальный пирог остывал на подоконнике, накрытый полотенцем.
Что-то меня ждет в этом году? А, что бы ни случилось, это будут только мои решения! Мои решения, мой ответ...
Я справлюсь.
***
До вечера у меня в гостях побывала госпожа Лимира, подарила роскошное вышитое шелком покрывало. Осенние листья в лесу.
Огненный ковер раскинулся на моей кровати, я потерлась об него щекой и зажмурила глаза.
Как живые...
– Спасибо.
– Тебе спасибо, Веточка, что ты у нас есть.
– Это же ужасно дорого.
– Сами шили. А самое дорогое у нас жизнь и здоровье. Остальное купим, выбросим, починим или вовсе забудем. Так-то...
И я была с ней согласна.
Отдарилась травяным сбором по своему рецепту, попила с гостьей взвара с пирогами, выслушала жалобы. Дети Таниль были невыносимы, дочка с ног сбивалась, зятю тоже было тяжко...
Да еще эта курица с каторги письмо прислала, дескать, заболела и серьезно, если что - не оставьте деточек милостью.
Зять весь взметался, ехать к ней хочет, помилования добиваться, а она, небось, Карису не помиловала, травила без жалости! Но не скажешь ведь такое в глаза зятю-то...
Я согласилась, что мужчины иногда бывают очень глупыми. Прислушалась к себе.
А ведь лечить Таниль мне вовсе не хочется. Почему?
Потому что она - убийца?
Наверное, да.
Она приняла решение убить человека, хладнокровно и безжалостно, она травила жену и мать, и знала, что дети Карисы останутся сиротами... она просто мразь.
А самое печальное то, что появись она на моем пороге - и я буду лечить ее. Это моя судьба. Хочется, не хочется, а надо.
Есть дар, но есть и обязанности. И одного без другого не бывает.
***
Бертен постучался ко незадолго до заката.
Пришел, принес букет цветов и маленький шелковый шарфик, как раз на грани приличия. Что-то более серьезное я принять бы уже не смогла, но цветы, сладости, те же перчатки - спокойно.
Так что я поблагодарила.
Шарфик был красивым, голубым...
– С ним твои глаза становятся небесными, - коряво выразился Бертен.
Я мило улыбнулась в ответ. Назвать мои глаза небесными - это было сильное преувеличение. Они ведь самые обычные, серые. Иногда чуть светлее, иногда темнее, но голубого оттенка в них точно не было.