Тропою риска
Шрифт:
Он устало отмахнулся:
– Я и сам сказал бы ему про вино. Мне и в голову не приходило скрывать что-то.
– Но… - Я обратил его внимание на то, что для погрузки большого количества бутылок требуется много времени.
– Хм-м… Он и сам бы сообразил.
– А сколько действительно им потребовалось времени?
– Все зависит от того, сколько здесь было людей.
– Он потер пальцами уставшие глаза.
– Во всяком случае, у них должны были быть с собой коробки для бутылок. Следовательно, они знали, что здесь есть вино, и
Мы размышляли в гнетущей тишине.
– Так кто же все-таки знал, что у тебя хранилось вино?
– спросил я наконец.
– И кто знал, что в пятницу никого нет дома? И какова была их главная цель - вино, антиквариат или серебро и картины?
– Бог мой, Чарльз, ты говоришь прямо как инспектор Фрост.
– Извини, Дон!
– Ладно уж. Теперь в любом бизнесе кризис наличных. Обрати внимание, национализированные промышленные предприятия тратят миллионные капиталы. Растет зарплата, растут налоги и инфляция. Для мелких же предпринимателей - это большая проблема. Конечно, у меня тоже трудности с наличными. А у кого их нет?
– Твои дела плохи?
– поинтересовался я.
– Положение не отчаянное. Утешительного, разумеется, мало, но и о ликвидации пока что нет речи. К тому же компания с ограниченной ответственностью не имеет права производить торговые операции, если она не предъявит средств на покрытие расходов.
– Но она могла бы… если бы ты поддержал ее дополнительным капиталом?
Он поглядел на меня с тенью усмешки:
– Меня все еще удивляет, что ты зарабатываешь на жизнь… рисованием.
– Зато у меня есть возможность ходить на скачки, когда захочется.
– Ленивый лоботряс!
– Он говорил как тот, прежний, Дональд, но непринужденность постепенно уступала место безразличию.
– Только в крайнем случае, как несостоятельный должник, я мог бы воспользоваться собственным имуществом, чтобы спасти обреченное дело. Если бы дела моей фирмы стали совсем плохи, я бы сразу прикрыл ее. Было бы просто сумасшествием упустить время.
– Фрост, наверное, спрашивал тебя, не была ли страховка украденных вещей выше их действительной стоимости?
– Да, спрашивал. Несколько раз.
– Ну, ты бы не сказал ему, если бы даже так оно и было?
– Но так не было. Если хочешь знать, страховка была меньше действительной стоимости.
– Он вздохнул.
– Бог знает, возместят ли они стоимость Маннинга… Я договорился о страховке лишь по телефону. И даже еще не отослал страховой полис.
– Все будет в порядке, если ты предъявишь квитанцию на покупку. Он грустно покачал головой.
– Все документы, подтверждающие покупку, были в столе в холле. Квитанция картинной галереи, где я купил картину,
– Фросту вряд ли это понравится.
– Ему уже не понравилось.
– Ладно… Надеюсь, ты обратил его внимание на то, что вряд ли покупал бы дорогие картины и предпринимал кругосветные путешествия, если бы у тебя не было ни гроша.
– А он и сказал, что именно потому, что я покупал дорогие картины и совершал путешествия, у меня ничего не осталось.
Фрост воздвигнул перед Дональдом стену подозрений, чтобы тот разбил о нее голову. Моего кузена надо было вытягивать, пока не утонул окончательно.
– Поешь спагетти?
– предложил я.
– Что?
– Это все, что я сумею приготовить.
– О-о-о… - Он глянул на часы.
Было половина пятого, и, по моему мнению, давно настала пора подкрепиться.
***
На следующее утро полиция прислала машину за Дональдом, чтобы подвергнуть пыткам теперь уже в конторе. Дональд вышел из дому как неживой. За кофе он достаточно ясно дал понять, что не собирается себя защищать.
– Дон, ты должен бороться! Из создавшейся ситуации есть лишь один выход - быть рассудительным, твердым и точным, то есть быть самим собой.
– Лучше бы ты пошел вместо меня, - слабо улыбнулся он.
– У меня нет сил заниматься этим. Да и к чему?
– Его улыбка вдруг исчезла, и на лице проступило неимоверное горе, так в трещине льда проступает черная вода.
– Без Регины… без нее нет смысла зарабатывать деньги.
– Речь идет не о деньгах. Ты должен себя защищать, иначе они сочтут тебя виновным.
– Я дошел до предела. Мне все безразлично. Пусть думают, что им заблагорассудится.
– Дон, - сказал я серьезно.
– Они будут думать то, что ты им позволишь!
– Мне и вправду все равно, - сказал он. Именно это и беспокоило меня.
Его не было целый день. А я рисовал. Не вчерашний грустный пейзаж. Солярий показался мне еще более серым и холодным, чем вчера, а я не хотел больше впадать в меланхолию. Я оставил на столе незаконченный рисунок и со всеми пожитками перебрался в тепло. Возможно, в кухне не такое хорошее освещение, но она была единственным местом в доме, где еще ощущался пульс жизни.
Я рисовал Регину. На картине она стояла возле плиты с деревянной ложкой в одной руке и с бутылкой вина в другой. Я рисовал ее откинутую назад голову, улыбающееся лицо, лучистый и откровенно счастливый взгляд. Позади Регины я рисовал кухню точно такой, какой видел ее сейчас, а саму Регину рисовал по памяти. Я так четко видел ее, что раз или два отводил взгляд от ее лица на полотне, чтобы обратиться к ней, но, разочарованный, обнаруживал перед собой лишь пустоту. Необычайные ощущения реальности и нереальности волнующе переплелись воедино.