Трудно удержать
Шрифт:
Я пробую почитать, но всякий раз, услышав голос или смех Раша, мысленно возвращаюсь в идиллическое место, которое мы только что покинули. Было ли оно таким идеальным, потому что мы находились там лишь вдвоем? А теперь? Мне кажется, будто этого никогда и не происходило.
Несколько раз я порываюсь позвонить старшей сестре Деккер. Она привела бы веские доводы, вернула бы меня в колею. Хотя это так же открыло бы ящик Пандоры, потому что стало бы ясно – мужчина, которого я собиралась сделать своим клиентом, медленно, но верно овладевает моим сердцем.
А
Когда меня начинает клонить в сон, я слышу, как Раш чистит зубы в нашей ванной. Часть меня – судя по всему, та, что нуждается в Раше, – хочет попросить его спать в моей постели. Разумная же часть вынуждает держать рот на замке и просто отвернуться лицом к стенке.
– Эй, Нокс? – шепчет Раш у двери в мою комнату, а я по какой-то непонятной причине притворяюсь спящей. Может, чтобы утихомирить ту часть, что нуждается в нем. Может, чтобы доказать, что я вообще в нем не нуждаюсь.
Я не хочу еще больше секса, который заставит копаться в моем физическом или эмоциональном состоянии.
Я слышу, как скрипят половицы, и предполагаю, что он уходит, но удивляюсь, когда чувствую, как поднимается одеяло и прогибается матрас за моей спиной. Раш молча устраивается рядом, заключает меня в объятия и шепчет:
– Спокойной ночи.
– Эй, – изображаю я протест. – Это моя кровать.
Он оставляет поцелуй на моем плече так, словно в этом мире нет ничего более естественного.
– Можешь оставить себе ванную, если позволишь мне быть в этой кровати.
– Мы что, снова ведем переговоры?
– Нет, эта сделка уже считается заключенной, дорогая.
Это последнее, что он говорит, прежде чем его дыхание выравнивается.
Я же не сплю в попытке понять, что делать с сердцем, которое вышло за пределы дозволенного и готово принять правила этой игры. И почему именно с мужчиной, который скоро уедет и в чьей душе хранится множество секретов?
Почему именно с кем-то, кто так похож на меня?
Глава 35. Раш
В раздевалке тихо, если не считать стонов ребят, уставших после полуторачасового матча в сумме с дополнительно назначенным временем. Пусть здесь нет шума, но в моей голове снова и снова звучит осуждение толпы. Дурацкая кричалка – слово «обманщик», продекламированное три раза подряд, а после «да, это он», летящее в мой адрес всякий раз, как я оказывался рядом с боковой линией.
Не помогло и то, что играли мы отвратительно. Мы можем списывать это на то, что матч вышел довольно агрессивным (семь желтых карточек тому доказательство) или что удача оказалась не на нашей стороне, но мы сами виноваты, что не вышли
Просто и, мать вашу, понятно.
Нам заслуженно надрали задницы, потому что мы играли как сборище отдельных футболистов, а не как команда.
К тому же не прошло еще и двадцати четырех часов с тех пор, как та гребаная фотография Эсме и Рори заполонила все социальные сети, только известные человечеству.
Так какой разговор может быть об атмосфере в команде?
Я старался держаться от Сета подальше, но теперь? Теперь, боюсь, нам придется столкнуться лицом к лицу, а я к этому не готов.
Я прислоняюсь головой к стене, закрываю глаза и принимаю осознанное решение не обращать внимания на взгляды, которые мои товарищи по команде продолжают бросать в мою сторону.
Взгляды, которые говорят, что я только что лишил нас места в Чемпионской лиге.
– Дерьмо, – стону я, не обращаясь к кому-то конкретно.
– Тебе-то известно, как творить всякое дерьмо, Маккензи, – рычит Сет, и, открыв глаза, я понимаю, что он стоит прямо передо мной. – Раз уж ты не постыдился переспать с моей женой.
Атмосфера, царящая в раздевалке, тут же меняется. Кажется, будто все парни мгновенно оказываются около нас. Включая Рори, который стоит в нескольких метрах позади Сета и наблюдает за происходящим широко раскрытыми глазами.
– Так же, как ты не стыдишься распускать руки, Сет, – отвечаю я, вспоминая рассказ Рори о том, как Сет ударил Эсме. – Повезло, что ты занимаешься спортом, в котором нужно использовать ноги. Это позволяет тебе приберечь руки для того, в чем ты действительно хорош.
И в следующее мгновение кулак Сета врезается мне в лицо. Я не остаюсь в долгу, так что вскоре мы катаемся по полу и наносим удар за ударом.
Остальные сначала не двигаются с места, будто не зная, что делать, а когда принимаются разнимать нас, вскоре и сами ввязываются в драку. Как если бы мы попросили их принять чью-то сторону. Вся раздевался становится пристанищем разлетающихся кулаков, пихающихся локтей, разочарования и гнева.
– У тебя будет фингал, – говорит Ллойд, скрещивая руки на груди и свирепо глядя на меня.
– Видел бы ты другого парня, – отвечаю я со смешком, от которого начинают болеть ребра. Хотя, если бы меня спросили, я не стал бы этого признавать.
– Думаешь, это смешно, Раш? Хоть что-то из этого? Я почти готов… Да что б тебя! – Выкрикнув это, он вскакивает с места, чтобы дать выход скопившемуся разочарованию. – Этим вечером мы проиграли, хотя были явными фаворитами, а ты сидишь здесь с умным видом и притворяешься, будто это никак не связано с фотографией в чертовой газете.
Я, потеряв дар речи, просто смотрю на него. Ума не приложу, что делать. Черт, как мне вообще продолжать этот спектакль? Ведь я так зол, что мы не попали в Чемпионскую лигу. Весь год мы так усердно трудились ради этого, а теперь «Ливерпуль» выбыл. Так что да, я просто в ярости. Но у меня связаны руки.