Туда! И надеюсь, обратно...
Шрифт:
И он, не успевая в очередной раз открыть рот, валится со сцены, предварительно выполняя незамысловатое сальто в попытке удержать равновесие.
Его лицо, когда он осознал, что под ним нет твердой поверхности… Это что-то… А его взметнувшаяся рубашка, приоткрывающая небольшой пивной животик… Честно, стоило стать добровольцем только ради этого зрелища.
Хеймитча уносят, а Эффи, улыбнувшись ещё более лучезарно, из-за того, что грубый мужлан виноватый в том, что ей до сих пор приходится придерживать парик, исчез, продолжила вещать.
– Какой волнующий полный неожиданностей
Она отправилась к левому шару, быстро вытаскивает первый попавшийся листок, но застывает у кафедры. Думает потянуть паузу и накалить нервы? Сделать это лично мне ей не удастся, я то знаю, что она сейчас скажет:
– Пол Маккартни!
Ну вот, я же… Что?!
Это… эм… кхр…
В таком же… (блин, у меня в уме только одно, нецензурное слово) пребывала вся толпа. И главное, никто не пошевелился.
“Шутка! Пит Мелларк! – выдал один из моих таракашек, отвечающий за искажение поступающих в мои уши слов. – Конечно же, она сказала Пит Мелларк! Что ещё она могла сказать?.. Я просто пошутил, наивная ты моя девочка...”
Мда…
Кхм…
Мда…
У меня нет слов. Просто нет слов.
Как любит говорить наша любимая учительница математики: «Сплошные знаки препинания, и те неприличные!»
Пошутить он решил…
Нет, я помню, как однажды я не расслышала, что мне сказала моя подруга – “Ему надо убить Ниццу”, или “Ему надо купить пиццу”. И как разумный человек склонялась к первому варианту, но, зная любовь своих тараканов к розыгрышам, решила уточнить. Как оказалось, она сказала “выбить зуб”.
Но тогда я была молодой и наивной (а сейчас-то уже и песка почти не осталось – весь высыпался) и это было прикольно, а сейчас...
Кхм… нет, у меня нет слов.
Хотя… хреновое у вас, ребятки, чувство юмора!
Кхм… у меня сейчас истерика начнется. Кхм…
Потуги только увеличиваются, когда я вижу Пита.
Кхм…
Да что же такое-то? Меня впервые в жизни лишили дара речи. Но… Это Пит? Эм…
Люди, вы уверены, что среди вас нет Пола Маккартни? Мне что-то подсказывает, что картинка будет получше. Нет, я конечно, понимаю, что это все шутки, но…
Такое знакомое чувство… Будто ты смотришь фильм, снятый по твоей любимой книге и вроде все хорошо, декорации отменные, музыка офигенная, режиссер один из самых лучших и тут… нет, не плохой… Не тот главный герой.
Так и тянет схватить ведро с попкорном и кинуть его в экран.
Но экрана нет, попкорна тоже (вот это, кстати, очень жалко, потому как кушать хочется), с мольбой глядеть на небо в надежде, что вместо этого парня появится другой – бессмысленно. Так что остается лишь…
– Пожмите друг другу руки. – Но это не голос Эффи, а голос мэра. Я настолько обалдела, что отключилась от действительности? Теперь вы понимаете насколько меня это потрясло? Боже… Я уже с кем-то разговариваю… Не с тараканами ли, явно кишмя кишащими в моей голове? Может, я всё-таки сошла с ума? Это бы многое объяснило.
А ладонь у Пита приятная, теплая, но немного потная. Он смотрит мне в глаза, (кстати, а глаза у него
Мы отворачиваемся к толпе. Звучит гимн Капитолия.
Очень торжественный величественный, но пока, из всех услышанных мною гимнов, а я очень люблю смотреть Олимпийские игры, так что переслушала их не мало, гимн Российской Федерации – лучший.
Я вот сейчас заметила, что люблю всякие игры – Голодные игры, Олимпийские игры, Армейские игры, компьютерные игры, Жестокие игры… Может, это все произошло только потому что я люблю их?..
Так и запишем – я страдаю за любовь! Да.
Как только заканчивается гимн, нас окружает группа миротворцев, под неустанным контролем которой мы идем к дому Правосудия.
Меня отводят в комнату и оставляют в одиночестве.
Комната роскошная, очень роскошная, я бы даже сказала, слишком роскошная. Бархат, которым обиты все кресла, диван, пол, даже стены, очень приятный на ощупь, но очень тяжелый на глаз, нельзя же так перебарщивать. Помню, мы недавно с классом ходили на экскурсию во дворец Меншикова, там одна комната полностью изложена гжелевской плиткой. Она безусловно очень дорогая, как ни крути – ручная работа, изящная, красивая, но не в таком же количестве! Это все равно что съесть килограмм икры за раз.
В одиночестве меня надолго не оставили. Вскоре пришли сестра и мама. Не мои сестра и мама. Но когда Прим запрыгивает ко мне на руки, даже не смотря на боль, мне очень не хочется её отпускать, но надо… Надо дать им советы, инструкции, однако… Я не могу. Я ведь ничего не знаю. Что-то путано начинаю мелить про то, что не надо брать тессеры, не надо бросать школу, добавляю про сыр, молоко, помощь Гейла. Моя бессвязная речь обрывается очень быстро.
Одни слова я помнила очень хорошо, но никак не могла найти у себя в душе морального права их произнести.
Я беру женщину за руку и пытаюсь сказать как можно тверже.
– Слушай. Послушай меня, пожалуйста. – она кивает, готовая внимать моим словам.
Блин. Никогда не думала, что буду поучать старшего, тем более маму.
– Ты не должна… уходить снова.
Она покаянно опускает взгляд.
– Я знаю. Я не уйду. В тот раз я не справилась.
– Теперь ты обязана справиться. Ты не можешь оставить Прим совсем одну. Я уже не помогу.
– Я была больна, – она крепче сжимает мою руку. – Я бы смогла себе помочь, если бы у меня были лекарства.
– Пожалуйста, сделай так, чтобы они у тебя были. И позаботься о Прим.
Я поглаживаю девочку по голове.
– За меня не волнуйся, Китнисс. – она берет моё лицо в свои маленькие ручки. – Попробуй победить. Ты быстрая и смелая. У тебя может получиться.
Нет, у меня точно не получится. У Китнисс получилось бы, но она не я, нет, я не она. Неважно. По любому мне ничего не светит.
– Может быть, – все-таки выдавливаю из себя.
– Я хочу, чтобы ты вернулась. Ты ведь постараешься вернуться? Постарайся пожалуйста, очень-очень! – умоляет она.