Туда! И надеюсь, обратно...
Шрифт:
Поезд трогается, и я едва не валюсь назад, в руки Пита, но автоматически хватаюсь за перекладину, для этого не предназначенную.
– Китнисс, можешь проходить дальше по коридору, третий вагон твой. Это через одну дверь пятая, если не считать вторую и четвертую. – а я-то думала, что она недалекая…
Киваю и, развернувшись, иду по заданному направлению.
Не смотря на старания Эффи своё купе я всё-таки нашла. Только это не купе, а большая комната, если сравнивать с моей спальней, так очень большая комната, а если учесть, что к нему примыкают гардеробная
Красивая одежда, мягкая кровать – это, конечно, всё хорошо, особенно последнее, но душ… Душ – это просто отдельная тема. С тех пор как мы с папой и сестрой, ввиду отсутствия билетов на самолет, ехали неделю в поезде, в плацкарте, летом, душ – это что-то божественное, тем более, что я его ждала на час дольше Алины.
И сейчас я с удовольствием вхожу в душевную кабинку под удары тысяч капель, единственные приятные удары. Выйдя из ванной и порывшись в гардеробе, выбрала яркие жёлтые легинсы и темно-зеленую шелковую тунику. Как бы плохо мне не было внутри, я ни за что не допущу, чтобы это было заметно снаружи.
Не успеваю прилечь на кровать, в надежде хоть немного отдохнуть, как раздается стук в дверь – пришла Эффи Бряк, чтобы отвести меня на ужин. В тот момент я чуть ли не разорвалась напополам, не зная, чего хочу больше – спать или есть, но своё веское слово сказал заурчавший животик, и пришлось подниматься и идти за Эффи по узкому, но, на удивление, только слегка качающемуся коридору. Однако, даже с небольшой качкой, ходить на каблуках такой длинны, как у неё и при этом не шататься… Памятник. Однозначно, памятник.
Столовая, а это именно столовая, отделанная серебристыми панелями, вся исполнена в белом, с изящными столиками и невесомой посудой, ярких красок добавляют только алые занавески и такого же цвета обивка на стульях и креслах. Да уж, ни чета нашим вагонам-ресторанам, да и некоторым обычным ресторанам.
Хм, вспомнилось, что папа мечтал открыть маленький ресторанчик, в принципе нормальная мечта, особенно для моего папы, который в основном мечтает о бане в субботу или о бутылке пива вечерком. И я бы его поддержала, если бы не услышала бескомпромиссное название. Мясо. Тут, по-моему, комментарии излишне. Тетя Таня, правда, сказала, что ей название нравится, тем более что оно оригинальное. Не знаю… Как только представлю: «Вы не хотите со мной в мясе перекусить?» или даже так «Я сегодня такой потрясающий чай в мясе попробовала!» Ну да ладно…
– Где Хеймитч? – интересуется Эффи у сидящего за столом, умывшегося от слез и переодевшегося Пита.
Кстати, а он не так уж и плох, как показалось с первого взгляда, и даже со второго.
– Когда я его видел в последний раз, он собирался пойти вздремнуть, – отвечает он с интересом разглядывая мой наряд.
Качаю головой и присаживаюсь.
– Да, сегодня был поистине утомительный день, – выдыхает она, явно довольная его отсутствием, и присаживается.
– Красивая брошь, – роняет Пит.
Заламываю бровь. С чего бы это? Немного подозрительно, однако, я улыбаюсь и немного
– Только брошь?
Он тоже улыбается.
– Только брошь.
Моя улыбка меркнет.
Нахал.
Его книжная и кинематографическая версии мне нравятся больше. Намного больше.
– Все остальное очень красивое.
Ладно, так уж и быть – ты тоже ничего, но комплимента от меня не дождешься, даже не надейся.
А теперь, с хорошим настроением, можно приступить к еде. Что у нас на первое? Морковный суп?
Я с лёгким подозрением уставилась на персикового цвета жижу, с цветочным узором в центре, покосилась на своих сотрапезников. Едят, и никаких попыток вернуть содержимое тарелки обратно не делают. Для надежности нужно полчаса подождать, но… ладно, попробуем…
Аккуратно зачерпываю первую ложку и отправляю её в рот. Не знаю, то ли я настолько голодная, то ли у Китнисс какие-то другие вкусовые рецепторы, то ли это действительно вкусно, но буквально через две минуты тарелка становится абсолютно пустой.
Салат? Да это не салат, а первое, второе и компот вместе взятые. Чего здесь только нет. И капуста, и сыр, и орехи, и курица, и болгарский перец (хотя, откуда здесь болгарские перец? Болгарии же нет. А, не важно!), и фасоль, и грибы, и всё это под соусом. И самое главное – всё это съедобно и даже вкусно.
А вот бараньи котлеты я отложила, съев только пюре, чем вызвала удивленные взгляды. Баранину в нашей семье не едят принципиально, мой папа терпеть её не может, ему плохо становится уже от одного только запаха, а мы с Алинкой, насмотревшись на его выражение лица, тоже перестали её употреблять.
– Что-то не так?
– Нет, Эффи, что вы, все просто потрясающе, просто... у меня аллергия на баранину.
– Ты её пробовала? – хваткий взгляд Пита.
– Да. Однажды. В детстве. Раннем. Мама потом неделю не могла избавить меня от ужасных красных пятен по всему телу.
– Бедняжка, – выдыхает Эффи. Пит кивает, но ещё долго не отводить от меня подозрительного взгляда.
Не верит – его проблема. А вот у меня вырисовывается проблема посерьёзнее. Мой живот уже готов лопнуть от употребленной еды, когда на столе появляется шоколадный торт. Они меня без ножа режут. Шоколадный торт – моя слабость. Не смотря на жалобные стоны организма, я отрезаю себе кусок побольше, чуть ли не четверть, и с наслаждением, маленькими кусочками, съедаю его. Затем усаживаюсь поудобнее и прикрываю глаза.
Боже, как вкусно! За такую еду и умереть можно…
Глаза мигом открываются, я встаю и подхожу к окну, у которого, любуясь сине-серо-зелеными пятнами, никак не хотевшими собираться в единую картинку, дожидаюсь пока все доедят.
После того как они до отказа набивают свои желудки, мы переходим в другой вагон, в купе, где на экране диагональю дюймов в двести, разместившись на диване, с которого я соскальзывала, но упорно возвращалась обратно, пока мне это не надоело и я, не плюнув на все, ёжик знает кому нужные приличия, уселась на ковер – смотреть обзор жатвы.