Туристы

Евтушенко Анна

====== Глава 159. “Лесные разбойники” и “Дорожный призрак”. ======

Стрелки настенных часов, которые подвесили к тонкой стене контрольной будки, через пять минут должны были показать полночь. Единственный солдат-часовой, приставленный охранять эти тайные ворота, вскипятил кипятильником воду и заварил себе кофе. Его сильно клонило в сон, потому что, как и все в Краузеберге, этот молодой солдатик плохо спал и боялся казни за участие в заговоре. Чтобы не заснуть на посту, солдат налил воду в пол-литровую пивную кружку и набухал туда же целых десять ложек кофеи пять сахара. Невкусный напиток и вредный, но засонь здесь сажают на кол... ТУК! ТУК! ТУК! – некто три раза постучал по стене будки, заставив часового встрепенуться. Он едва не пролил свой огненно-горячий кофе на мундир – это был условный стук, означавший, что он должен выйти из будки и открыть секретные ворота. Кто-то из заговорщиков решил выехать из города с некоей секретной миссией. Отставив кофе с сторону, на неновый стол, столешница которого была испорчена несколькими кругами от горячих чашек и кружек, солдат напялил каску, надвинув её на нос, и вышел прочь из будки в ночную прохладу. Около тайных ворот стояла лошадь с подводой, а на подводе сидел один человек, одетый в чёрное и в чёрной вязаной шапочке-маске, натянутой на лицо. Солдат двигался в гробовом молчании: инструкция секретного поста гласила, что он должен всё делать молча. Подойдя к воротам, он быстро отпер замок длинным и толстым ключом, после чего распахнул створки и махнул рукой: проезд открыт. Чёрный возница несильно хлестнул лошадку вожжами и заставил её проехать через ворота, за которыми начинался страшный лес и топкие болота... Как они только ездят тут по ночам? Так и сгинуть недолго... Заперев ворота, солдат обязан был стоять снаружи: уехавший должен был вскоре вернуться и постучать в ворота. Встав на специально отведённое для этого место, под старым ветвистым клёном, часовой уныло вздохнул: выпить сверхкрепкий кофе горячим не удастся, кофе остынет и станет ещё гаже... *** На толстой дубовой ветви сидел, свернувшись плотным клубком, и поджидал некрупную добычу дикий лесной кот. Эрих Траурихлиген мог бы запросто застрелить лесного кота и заставить его свалиться вниз, на пыльную дорогу, однако не стал стрелять, чтобы не шуметь. С чистого неба ярко светила почти что полная луна, освещая косматые придорожные кусты. Луна заставляла беспорядочные ветви и листья отбрасывать странные тени, похожие на кикимор и злых лесовиков, тянущих к ночному путнику скрюченные костлявые руки... Кажется, Сенцов совсем не принуждал никого обрезать эти кусты – какая Сенцову разница, водятся в кустах партизаны, или не водятся? А лентяям Заммера так даже лучше: можно валяться на боку и лишний раз не высовываться в опасный лес. Лесные цикады выводили громкие песни, а в развесистых кустах сновали тени – пытались сновать бесшумно, но всё равно под их ногами трещали сучья и скрипела сухая трава. Нет, это не звери, не птицы – это лесные разбойники, попрятались за кустами и поджидают, норовя пристрелить или взять в плен. Они, наверное, каждую ночь здесь сидят... Сенцов и Антипа не посылал ездить – а зачем ему это нужно... Ясно, что разбойники уже нацелились на добычу: шепчутся, лязгают затворами. Траурихлиген не хотел с ними сражаться – хлестнув вожжами лошадь, он бросил её в галоп, намереваясь уехать с поля ненужного боя. -Стреляйте! Смотается сейчас! – приказал Петро, видя, как враг уносится у него из-под носа. Грыць тут же вскинул ППШ, прицелился в удаляющуюся подводу и нажал на курок, надеясь подстрелить фашиста и сбросить его с подводы на пыльную дорогу. Позади загремели выстрелы, в ствол ближайшего дерева ударила пуля, отбив щепу. Траурихлиген пригнулся и лёг на подводу, чтобы его не зацепило. Пуля царапнула лошадиный загривок, лошадка фыркнула, шарахнулась в лес, но тут же её настигла вторая меткая пуля и она, заржав, упала, как скошенная. Подвода по инерции пёрла вперёд, под тяжестью упавшей лошади она перекосилась на бок, пошла юзом и с размаху врезалась в толстый древесный ствол. Траурихлиген едва успел соскочить на землю до того, как подвода с грохотом разбилась в дребезги, рассыпая доски. -Ось, немчур, попался! -Стоять! – заросли тут же наполнились звуками: криками, топотом, шорохом. Нет, стоять ни в коем случае нельзя – они окружили его. Траурихлиген мигом нырнул за куст и тут же выстрелил в первого, кто выскочил из темных зарослей в свет луны. Убитый повалился носом вниз, но на его месте возникли другие – их было штук семь, или больше. Лесные разбойники ощетинились оружием, рыскали, лазали, кто-то выпалил за молоком... Траурихлиген прекрасно видел их в свете луны – суетящиеся тени, серые и глупые лёгкие цели. Он бы легко переловил их по одному, будь у него чуть больше времени. Но Эрих Траурихлиген спешил на Нижинский излучатель, к тому же ловля партизан – не его работа, а тупого Носяры и его полицаев. -Руки вверх! – внезапно за спиною Траурихлигена раздался шёпот, он повернул голову и увидал своего “заклятого приятеля”, партизана Петра, который каким-то фантастическим образом сумел подкрасться к нему сзади и наводил автомат. -Давай, швыдше! – грозил, кивая автоматом, Петро, предписывая Траурихлигену вставать с корточек и поднимать руки. – Зараз мы тебе у языки вОзьмем, и всё про тебе вызнаем! Петро решил, что победил – “дорожный призрак” отыскан, взят на прицел, и уже подчиняется: поднялся на ноги, повернулся... и тут же выстрелил из пистолета, одновременно прыгнув вперёд. Петро отскочил, но спастись не успел: пуля угодила в руку, партизан вскрикнул от боли, выронил автомат и поспешил отползти подальше, под защиту кустов. Спрятавшись, он видел, как в ночи убегает от него проклятый “дорожный призрак”. Листья мешали смотреть, но Петро, всё же, смог различить, как этот замаскированный враг перепрыгнул пышный кустарник и... тут же попал в ловушку. В кустах спрятались товарищи Петра – они, словно поджидали “призрака” – и напали на него все сразу, тут же взяв его на мушку. “Призрак” и сейчас попытался сбежать, но быстро понял, что не сможет: пять смертоносных автоматов отрезали

для него любой путь, перекрыв всякую лазейку. Зажимая рану ладонью, Петро покинул укрытие, где было неудобно и сыро, и направился к ним, вытаскивая из кобуры пистолет. В овражке неподалёку прятался Грыць. Он видел, как товарищи дали ему знак выскакивать, но... Суеверный страх не дал ему двинуться с места... бедняга и себе не мог признаться, что боится “дорожного призрака”, словно бы он действительно, призрак, или чёрт, или лешак... Притаившись за кучами жухлой травы, которая копится в этих диких местах годами, Грыць видел, что страховитый “призрак”, кажется, пойман... И лишь тогда Грыць смог собрать в кулак свою смелость. -За Родину!! – Грыць выпрыгнул из овражка, схватив автомат и поскакал вперёд, туда, где в лунном свете его товарищи дрались с врагом. Враг не очень-то хотел драться – он скакал туда-сюда, норовил юркнуть в тёмные кусты и раствориться в них, но его уже обступили и взяли на мушку. -Руки вверх! – это раненый Петро здоровой рукой навёл на незнакомца пистолет и тут же потребовал: -Давай, снимай маску, чертяка! Грыцю так и не удалось сразиться: он опоздал и прибежал уже тогда, когда враг был пойман и поднял руки, окружённый со всех сторон. -Соня ты! – хохотнул над ним усатый дядька Тарас, не спуская с пленника оружие. – Самый смак проспал! -Та, я споткнулся... – пробормотал Грыць, глядя в сырую землю. Ему стало стыдно за трусость – торчал в кустах, боялся там каких-то дьяволов в то время, когда его товарищи схватили языка! Хорошо, что во тьме ночи не видно, как он краснеет... -Снимай маску! – повторил Петро, кивнув трофейным пистолетом. -Стаскивай, стаскивай! – вторил ему дядька Тарас. – Зараз, зробим тебе гудок с проволОкой – живо балакать научишься! Пленник же топтался на полусогнутых ногах, будто какой-то полузверь, по-птичьи крутил головой... Наверное, он паниковал, но снимать маску не спешил – бормотал что-то непонятное гнусавым голосом и приседал всё ниже, всё больше похожий на лешака. -Чего? – не понял бормотания Петро.. -Давай его у лагерь! – фыркнул дядька Тарас. – Клоун, вишь ли! Ну, ничого – как прижгём, так одраз забалакает! Ну-ка, Грыць, чего стоишь – вяжи! Нащупав на поясе толстую верёвку, заготовленную как раз для языков, Грыць схватил её и сделал шаг вперёд. Не бывает никаких чертей, дьяволов, призраков... Этот “дорожный призрак” уже дрожит от страха... -Руки давай! – потребовал от него Грыць, готовясь заломить толстые руки пленника за его широкую спину и прочно скрутить их, чтобы не сбежал. Пленник подчинился – неуклюже повернувшись на своих “звериных” ногах, медленно опуская ручищи, он протягивал их Грыцю. Решив, что враг побеждён и напуган, Грыць накинул верёвку на его крепкие запястья. Внезапно в руке врага сверкнула сталь – у него оказался пистолет, который он взял словно бы из ниоткуда. Он вскинул его молниеносным движением и несколько раз выстрелил прямо в Грыця. Почувствовав боль, Грыць понял, что ранен, а в следующую секунду его сбил с ног тяжёлый удар кулаком, и Грыць покатился по каменистой земле, набивая шишки. -Стой, стой, стоять, окаянный! Бандюга! – партизаны тут же бросились вдогонку, дядька Тарас собрался стрельнуть, но его остановил Петро. -Не пали! – предостерёг он, опустив дуло дядькиного автомата в землю. – Вин нам живым нужен! -Та, хай йому грэць! – ругнулся дядька Тарас, не забывая бежать впереди всех, догоняя врага. – Та, стой ты, чертяка, всё одно не уйдёшь! Но враг и не думал стоять – побежал так, что даже засверкали пятки. На бешеном бегу он перепрыгнул через распластавшегося в грязи Грыця, стрелою рванул к кустам и скакнул в их гущу, стремясь затеряться. -Шукай его, Петро! – дядька Тарас вломился в кусты тяжёлым лосем, помчался, спотыкаясь, наугад, но дальше начинался тёмный лес. Дядька Тарас видел перед собой лишь одинаковые чёрные ветки, листья, кусты... а потом и они скрылись во мраке. Плотные древесные кроны напрочь закрыли луну, дьдка Тарас закрутился на месте, ничего не видя, а потом – засветил фонарик, чтобы не споткнуться и не рухнуть носом вниз. -Не свети, Тарас, – из мглы вынырнул Петро – без фонарика – и положил руку ему на плечо. – Вдруг он тут не один? -Чёрт! – буркнул дядька Тарас, пряча фонарик. – Утёк, гад! -Утёк, – вздохнул Петро. – Грыця подбил – давай вернёмся. *** Эрих Траурихлиген выскочил на небольшую полянку, покрытую запутанными сорняками, затерянную в лесной чаще, среди непроходимых болот. Там, дальше, около раскидистой ивы, чьи длинные ветви в свете луны похожи на зелёные косы русалок, полянка плавно и незаметно переходит в погибельную топь – начинается трясина, в здешнем народе известная, как “Русальная елань”. Достаточно одного шага, чтобы угодить ногою в тёмную воду, в топкий ил под ней, и уже не выбраться никогда... Эрих Траурихлиген прекрасно знал это место – много раз прятал тут своих лошадей и подводы, когда тайно пробирался на Нижинский излучатель и заставлял пленного Антипа возвращаться назад вместо себя. Он осмотрелся и прислушался. Со всех сторон высятся молчаливые вековые деревья – высоченные, разлапистые Прохладный воздух напоен ночными звуками – филин низко ухает где-то там, на сухом дереве, чьи скрюченные ветки поднимаются к небу как чёрные рога страшного чёрта, заливисто поют разнообразные цикады, громогласно покричала выпь. Он понял, что погоня отстала: эти лесные звуки не были топотом приближающихся людей и гомоном их голосов. Можно смело двигаться к излучателю... Хотя, нет, он тут не один... Траурихлиген замер на месте и прислушался снова – звук, который заинтересовал его, доносился во-он оттуда, из дальних кустов, едва видневшихся в темноте на фоне чёрных деревьев. И это не просто звук: где-то за кустами громко ржала партизанская лошадь. Отлично: вот и транспорт! Путешествие на излучатель станет быстрым и комфортным! Спрятавшись за толстым стволом огромного дуба, который рос тут, казалось, с первобытных времён, Эрих Траурихлиген осторожно выглянул и увидел, что лошадь привязана к берёзе и впряжена в крепкую подводу. У подводы топтались человека три... хотя, нет, четыре – четвёртый сидел в подводе на куче сена и вертел в руках незажжённую цигарку. -Та, тихше, Зорька, не вопи! – один из них успокаивал лошадку, поглаживая её по шее и по морде, однако та всё прядала ушами, вертела головой и фыркала, словно бы чуяла нечто неладное. -Где же Петро? – бурчал второй, топчась поодаль, засунув свои руки в карманы широченных шароваров. -Може, вже й сцапали того призрака! – фыркнул третий, плюнув в траву. -Тихше балакай – на весь лес тараторишь... – шикнул тот, который сидел в подводе, и приложил палец к губам. -Вот, шо, товарищи! – решил тут первый разбойник, который гладил лошадку. – Ходимо, пошукаем их – може в беду встряли? -Гаразд, – согласился тот, что сидел в подводе с цигаркой, спрыгнув в траву. -Останься тут, Мыкола, – сказал первый разбойник товарищу в шароварах. -Ага, – кивнул тот и принялся бродить вокруг подводы с поднятым автоматом, охраняя её. Смешная охрана из одного человека, который даже не замечает, как неслышно, кустами, подкрадывается к нему Эрих Траурихлиген. Полная луна опускалась к синей полоске деревьев, собираясь нырнуть за неё, утопив лес в кромешной темноте. Трое партизан потопали прочь, скрылись в кустах... Эрих Траурихлиген прекрасно видел этого Мыколу, который, оставшись один, бродил вокруг подводы всё неувереннее, пугаясь лесных звуков. В кого они там верят? В лешаков? Русалок? Привидений? Ничего, этому партизанчику недолго осталось бояться! Скользнув вперёд бесшумной тенью, Траурихлиген внезапно возник за спиною Мыколы, и тут же свернул ему шею так, что партизан умер мгновенно, не успев и пикнуть, и молча осел в росистую траву, как безвольный мешок. Бросив его, Траурихлиген прыгнул к подводе, но тут громогласно заржала лошадь, испугавшись неизвестно чего. В ночной тишине её ржание прозвучало страшным громом, и партизаны решили вернуться назад. Они поскакали вприпрыжку и спустя несколько секунд выскочили из ближних кустов, перекрыв врагу путь к подводе. -Стий-но! – приказал один из них, заметив в траве убитого товарища и разобравшись, что наткнулся на “дорожного призрака”. Но на этот раз Эрих Траурихлиген не станет стоять: их мало, не поймают. Влепив кулак в лицо первого, кто оказался на его пути, Эрих Траурихлиген выхватил его автомат и запрыгнул в подводу, тут же пристрелив партизана, который рискнул его задержать, и что было сил хлестнул лошадку вожжами. Лошадь взвилась на дыбы, испустила истошное ржание и понеслась резвой рысью, перепрыгивая корни, кусты и бурелом. Разорвав грудью плотные заросли, лошадь вырвалась на дорогу. Кобыла храпела, металась, ржала, но Траурихлиген жёстко держал поводья, не давая ей прянуть в сторону или понести. *** Грыць пришёл в себя и обнаружил, что лежит лицом в грязи, а ноги его попали в глубокую лужу. Худой правый сапог промок насквозь, вымочив портянку, и нога начинала замерзать. Кроме того, сильно болела левая рука. Сев на земле, Грыць осмотрел себя и увидел, что рукав запачкался кровью, но рана была нетяжёлая: пуля врага только оцарапала плечо. Перевязав царапину куском своей серой рубашки, Грыць встал на ноги и решил разыскать товарищей, но внезапно услышал страшный треск в кустах и грузный топот за своей спиной. Рывком обернувшись, он увидел, как бешено зашевелились ближние кусты, а миг спустя – ломая ветки, с громким ржанием и страшным треском вырвалась из-за них взмыленная храпящая лошадь. Увлекая за собою тряскую подводу, лошадь мчалась прямо к нему, поднимая тучи пыли... ещё секунда – и сомнёт и задавит... В последний момент Грыць отпрыгнул в сторону, неудачно приземлившись на каменюку, покатился кубарем в пыли дороги, выронив автомат... Он стоял, упираясь ногами в край подводы и сжимал вожжи, хлеща ими лошадь, заставляя её ускорять галоп. И тут же Грыць осознал, лошадь несётся прямо на него! Кажется, “дорожный призрак” собрался его задавить! Лошадь стремительно приближалась, высекая подковами искры из камней, и тут же Грыць узнал её: это же их, партизанская лошадь! -Зорька! – взвизгнул Грыць и тут же лошадиное копыто врезалось в пыльную землю у самого его носа. Грыць замер, обхватив голову руками, а над ним пронеслась шальная подвода, едва не зацепив колесом и покрыв пылью с головы до ног. Заднее колесо подводы чиркнуло о камень, выбив искру, Грыць закашлялся в облаке пыли... -Гэй, стой-ка! – внезапно из леса выпрыгнул Петро, стрельнул из пистолета, но промазал, и тут же его зацепило краем подводы, отбросив и швырнув на дорогу. Захваченный досадой поражения, Грыць вскочил, рванулся вперёд, намереваясь преследовать уезжающего врага или хотя бы, пальнуть ему вслед из автомата... Однако неуклюжая атака молодого партизана захлебнулась: глянув вниз в поисках оружия, он увидал в призрачном свете луны свой автомат разломанным на две части. По нему проехало колесо тяжёлой подводы и превратило ППШ в бесполезный хлам. Чуть поодаль, у обочины под раскидистым дубом ползал в пыли подбитый Петро. -Ты живой? – осведомился у него Грыць, небыстро приблизившись. -Та, живой! – прокряхтел Петро, прижимая раненую руку здоровой. – Смылся, чёрт окаянный... Никак не словим... -Повязку трэба наложить... – заметил Грыць, кивнув на руку Петра, из которой сочилась кровь и капала на пыльную дорогу. – Гад этот нашу Зорьку спёр... Как думаешь, Петро: и впрямь он – призрак? -Фашист – какой тебе ещё призрак? – фыркнул Петро, поднимаясь. – Хитрый только... Ну, ничего, на другой раз не смоется! *** За окнами стояла глухая тёмная ночь, и смотритель Нижинского излучателя Карл Заммер безмятежно спал в своей постели. Вокруг него висела тишина – никто не позвонил ему по телефону и не предупредил, что этой тихой сонной ночью к нему пожалует Эрих Траурихлиген. Группенфюрер миновал последний пост, а Карл Заммер, не подозревая, что начальник приближается, видел сон: он снова дома, в родном городке, работает в своей светлой уютной булочной, наполненной упоительными ароматами свежего хлеба и булочек. За широкими вымытыми до идеальной прозрачности окнами сверкало прохладное и солнечное, мирное майское утро – никакой войны, и Карл Заммер в белоснежном фартуке раскладывал булочки на витрине, готовясь к открытию... Внезапно раздался какой-то грохот, который заставил булочника испугаться... Выронив на пол румяную булочку, Карл Заммер рывком обернулся и... свалился с постели на жёсткий дощатый пол. Больно ударившись лопатками, Заммер впал в сонный ступор – уселся на полу с вытаращенными глазами и не шевелился до тех пор, пока на его спину, подмерзавшую в ночной рубашке, не обрушился болезненный хлопок. -Ай! – вскрикнул Карл Заммер и вскочил на ноги. На голове его перекосился ночной колпак, закрыв левый глаз... Свободным же правым глазом Карл Заммер увидел, как в его неуютной мрачной спальне вспыхнул свет, и в свете этом появился некто, одетый в неизвестные лохмотья, в волосах которого застряли сухие листья и лесные травинки... -Партизаны!! – спросонья возопил Карл Заммер, осознав, что к его ночной рубашке не пристёгнута кобура, и он оказался наедине с незнакомцем безоружным и слабым... -А вы, я посмотрю, отменный трус! – сообщил Карлу Заммеру незнакомец, подперев кулаками свои крепкие бока. Карл Заммер ожидал, что гость его пристрелит и, когда этого не произошло – он получил толику времени на то, чтобы окончательно проснуться. Почувствовав, что мозг растерял всю сонную вату и просветлел, Карл Заммер осознал: перед ним не лесной разбойник, всё гораздо хуже. Если группенфюрер приезжает среди ночи без предупреждения -дела ужасно плохи... чёрт бы подрал этого группенфюрера вместе с его войной... -Хайль Гитлер! – Карл Заммер попытался реабилитироваться, отчеканив приветствие заплетающимся спросонья языком. Его ночной колпак перекосился ещё больше и в конце концов оказался на полу, под ногами. -Ну, да, продрали всё-таки, глаза! – сердито буркнул Эрих Траурихлиген, по инерции пиная что-то сапогом и не видя, что это ночной колпак Карла Заммера. – И как у вас тут дела? -Хорошо... – булькнул Карл Заммер, едва выжав из себя это недлинное слово. -Хорошо?? – вскипел Траурихлиген и взмахнул своим стеком, словно собирался с размаху огреть им Карла Заммера. Заммер перепугался, отпрянул в сторону и наткнулся на свой новый стол, на котором теперь стояли компьютер и принтер. -Как вы смеете говорить, что у вас всё хорошо, когда партизаны по дороге к вам устроили мне засаду??? – продолжал рычать Траурихлиген, сотрясая стены кабинета своим страшным голосом и топотом своих сапог. – Ваша прямая обязанность – охранять территорию около излучателя и обеспечивать МОЮ безопасность! А вы?? Нервно шагая, Траурихлиген пару раз наступил на белоснежный ночной колпак, вконец перепачкав его глинистой лесною землёй. -Баум заставил меня учиться работать на этом... на нём... – пискнул Заммер, показав дрожащим пальцем на свой новый компьютер. -И как, успешно?? – свирепо осведомился Траурихлиген. -За три дня я напечатал четыре отчёта. – пробормотал Карл Заммер, теребя подол ночной рубашки. -Значит, всё, чему вы научились за это время – это тыкать в обезьяньи кнопки! – стальным голосом постановил Эрих Траурихлиген, взмахивая стеком и заставляя Заммера поминутно увёртываться, потому что путь к отступлению отрезали компьютерный стол и стена. -Но... – пискнул Заммер, чувствуя, что над его неумной головою нависла казнь. Печатать отчёты на этом компьютере он научился с огромным трудом... Баум часами сидел над ним, по сто раз показывая, какую кнопочку нажать – какие тут могли быть партизаны, когда адский компьютер проглотил всё время и все силы?? Но, безумный Траурихлиген, похоже, хочет, чтобы Карл Заммер прыгнул выше головы... А он не может. Конечно, Траурихлиген казнит его, объявив “тупицей”. -В Новом Рейхе мне не нужны тупицы! – злобным голосом выплюнул Траурихлиген, убрав, наконец-то от лица Заммера свой стек и усевшись за компьютерный стол. Ну, вот, объявил “тупицей”... Карл Заммер бестолково топтался, подозревая, что его сейчас выведут с излучателя под локотки и отправят прямиком на “Весёлую поляну”... -Ладно, тест на интеллект вы пройдёте потом! – отрезал Траурихлиген, включив компьютер Замера. – А сейчас – расскажите мне про партизан! Откуда тут их столько?? -Партизаны приходят из Светлянки... – негромко пояснил Карл Заммер, машинально перебирая руками свои печатные отчёты. – Говорят, они старосту убили... Они сами, или их ведьмы... Полицейский начальник чокнутый всё время говорит Фогелю про ведьм... Фогель говорит Бауму... а Баум мне говорит... -Испорченный телефон какой-то! – взорвался Траурихлиген, выхватил пистолет и пристрелил лисицу, которая в этот опасный миг рискнула выбраться из укрытия за пищей. – Достали меня уже эти ваши партизаны...Ведьмы эти задолбали, чёрт! Завтра же сожгу её ко всем чертям – она мешает мне выполнять мой план! Светлянка чертова... Чёрт! Чёрт! -Псих... – тихонько буркнул Заммер, незаметно для Траурихлигена впихнув в рот таблетку. Кто будет убирать из камина тушу лисы? Конечно же, Траурихлиген не будет! Хорошо, хоть, это лиса, а не барсук – хоть не воняет так... -Заммер, если вас не интересует судьба Великого Рейха – я вас пристрелю, чтобы вы не мучились! – настиг Заммера голос Траурихлигена и заставил вздрогнуть. – Вы какая-то вещь в себе! Вам что-то говорят, а вы, наверное, жуёте соплю?? -П-простите, ваша светлость... – Заммер не знал, куда себя деть... надо же было именно сейчас появиться этой проклятой лисе! – Я подумал, что через болота надо строить плавучий мост... Иначе все ваши каратели снова утонут... -Я не буду ничего строить! – отмахнулся Траурихлиген. – Я разберусь с ними по-другому! И, я вам клянусь: на этот раз во всём лесу не останется ни одного разбойника! А вы можете сколько угодно разводить лисиц и тыкать в кнопки, раз вы больше ни на что не способны! Я ещё удивляюсь, как вы научились включать принтер! -Баум пригрозил мне казнью, если не научусь... – тихонько признался Заммер, запивая таблетку от головы солидной порцией чёрного кофе. -Между кнутом и пряником лучше выбрать кнут! – свирепо постановил Эрих Траурихлиген, вскочил из-за стола и скользнул к дубовой двери, словно гигантская зловещая летучая мышь. -Где Антип? – осведомился он, остановившись на минуту. -Здесь, герр группенфюрер! – поспешил отчитаться Карл Заммер. -Действуйте по плану пять, я поеду другой дорогой! – приказал Эрих Траурихлиген и исчез за дверью, прежде чем Карл Заммер успел сказать: “Яволь”. Как только дубовая дверь громко захлопнулась за ним – Карл Заммер ощутил себя во временной безопасности: не казнил – это уже хорошо. Взяв смартфон, которым научился пользоваться только вчера он позвонил на пост охраны и приказал выпускать Антипа. Затем, посидев пару минут и отдышавшись, Заммер отлип от своего стула и потащился к камину – вытаскивать из него тушу невинно убиенной лисицы, чтобы потом освежевать и зарыть... Из шкуры Заммер сошьёт себе шапку... или воротник на шубу – он ещё подумает, что ему больше нужно.

====== Глава 160. “Ошибка резидента”. ======

Змей разобрался в устройстве, которое не так давно похитил у фашиста Баума. Осознав, для чего в действительности нужна эта “волшебная коробочка”, шпион подумал, что ему больше нечего делать среди полудиких, необразованных мужиков, и пора выбираться в люди. “Коробочка” Баума не была ни игрушкой, ни волшебной, ни музыкальной шкатулкой – это универсальное средство связи со встроенными фото и видеокамерами, диктофоном и возможностью откуда-то получать карты военных действий. Если продать её американцам – можно разжиться громадной денежной суммой, махнуть на экзотические острова и больше не кормить своим телом паразитов, не минировать железные дороги, и спать не на грязном сене, а на шёлке и перинах. В общем, приобрести для себя персональные покой и волю... Но Змею этого мало – Змей должен сначала отомстить Эриху Траурихлигену, который безжалостно унизил его и заставил сидеть в нечеловечески мизерном карцере, наплевав на Женевскую конвенцию... Заполучив приспособление Баума, Змей решил, что у него есть все шансы свершить месть. И тогда Траурихлиген отправится в карцер – в ещё меньший, чем тот, в котором прозябал Змей, а Змею за это возможно даже дадут какую-нибудь бесполезную звезду жалкого героя, однако ему не нужна эта железка, ведь лучшая награда для Змея – это позор и муки Траурихлигена! Методом “научного тыка”, вернее, нажимая пальцами на все картинки, всплывающие на “волшебном” экране фашистского сверхтелефона, Змей обнаружил, что он имеет список телефонных номеров, по которым можно тут же позвонить. Да, советским АТС, “мыльницам” и рациям бесконечно далеко до изобретений фашистов, Змей не удивится, если СССР скоро сдует войну и исчезнет с лица Земли. Но он уже будет далеко ото всей этой мышьей возни, а его месть Траурихлигену свершится прямо сейчас! Среди других номеров, которых у Баума было не так уж и много, Змей разыскал тот, который принадлежал его врагу и нажал “вызов”. В ухо ударили странные гудки – Змей даже отодвинул фашистское устройство от своей головы – а вдруг взорвётся ненароком, мало ли, чего выдумали эти фашисты?? Но телефон Баума не взорвался – на его большом экране сначала крутилась фантастическая объёмная картинка, а потом – появился голос и сказал: -Ало? Этого короткого слова было достаточно, чтобы Змей из миллиарда узнал голос своего врага. Сидя посреди леса, на берегу безымянного водоёмчика-лужи, под длинными ветками раскидистой ивы, Змей ощутил злорадство: его враг тут, и он клюнул... -Привет! – сказал ему Змей. – Ты догадался, кто тебе звонит? Эрих Траурихлиген был в своём кабинете – сидел за ноутбуком и просматривал новые фотографии окрестностей, переданные со спутника. Хорошая всё-таки вещичка, этот спутник: все партизанские дырки и позиции русских – как на ладони, можно хоть сейчас послать ракету “земля-земля” и взорвать парочку. Эрих Траурихлиген как раз собирался взорвать – ему не понравился большой лагерь партизан в лесу, западнее Еленовских Карьеров. Телефонный звонок отвлёк его, Траурихлиген поднял трубку и несказанно удивился: номер принадлежал Бауму, но голос, заговоривший с ним, оказался невероятным. Человек, которому он принадлежал, во-первых, должен был томиться в карцере, а во-вторых – вряд ли умел пользоваться смартфоном... -Узнал, – согласился Траурихлиген, одной рукой держа смартфон, а второй – через ноутбук настраивая спутник на пеленг сигнала, который посылал смартфон его собеседника. -Вот и хорошо, что узнал, – прошипел Змей, криво ухмыляясь. – А я узнал, что ты предатель, Траурихлиген! Твои люди болтали про заговор, но я-то знаю, что управляешь ими ты! И очень-очень скоро об этом узнает весь Берлин и тебя, дружище, пустят в расход! Разговаривая с Траурихлигеном с помощью диковинного фашистского телефона, Змей чувствовал себя в полной безопасности. Он далеко от города, никто его не поймает, он может говорить, что хочет. Да, Змей продаст в Берлин информацию про заговор Траурихлигена, но не сейчас, и не очень скоро... Пускай Траурихлиген помучается страхом, не поспит пару ночей, попотеет, понервничает, попытается разыскать его, Змея, остановить... Но ничего не добьётся. Пойди, найди человека в непролазной глуши леса, который раскинулся на сотни, тысячи гектаров, который наполнен хищными зверями, усажен гиблыми болотами и утыкан лагерями партизан?? -Ой, как я испугался! – с сарказмом протянул Траурихлиген. – Дрожу – не могу! Ладно уж, он позволит Змею немножко почувствовать себя победителем. Змей любит поболтать, и это совсем не плохо: чем дольше он болтает – тем точнее будет пеленг! Скоро глупый Змей, не знающий технологий, снова окажется в карцере. Как всё-таки, хорошо, что он позвонил... И к Бауму будет отдельный, серьёзный разговор. Пик! – из динамика ноутбука раздался писк, извещая хозяина, что пеленг закончен, спутник обнаружил искомый объект и готов отметить точку на карте. Эрих Траурихлиген радостно нажал кнопку “Энтер”, заставив ноутбук выдать на экран карту с той самой точкой – красным кружком, которым было отмечено “укромное” место, где сейчас сидел Змей. Кстати, от города недалеко, достаточно обычного бронетранспортёра и парочки солдат, чтобы схватить шпиона – врасплох и с поличным. -Дрожи, дрожи! – шипел тем временем Змей, считая себя неуязвимым. – Ты рано обрадовался, подумав, что уничтожил меня! Я порылся в кармашке твоего человечка – увалень, признаться, твой человечек – и нашёл этот телефон. Кстати, его я тоже продам в Берлин! Ты понял, Траурихлиген, что теперь тебе пора бояться? -Понял, понял! – согласился Траурихлиген, а сам уже послал электронное письмо на ближайший пост, чтобы приготовили отряд и бронетранспортёр. – Похоже, Змей, ты победил... -Жди гостей, Траурихлиген! – пообещал Змей зловещим шёпотом, намекая на то, что в скором времени по душу Эриха Траурихлигена притащится гестапо, схватит его под белы рученьки и навсегда утащит в тёмные застенки, где казнит... Змей сбросил вызов, посидел ещё немного на берегу – красиво всё-таки, здесь, чисто, много деревьев, вода, птицы – радует глаз. Даже и не хочется, чтобы такую красоту разъездили на танках, да разнесли бомбами. Как человек интеллигентный, Змей умел ценить красоты природы, даже испытывал восторг... Но не забывал всегда и везде оценивать обстановку вокруг себя – война требует предельной осторожности. И сейчас, услыхав в отдалении шум мотора и лязг металла, Змей понял, что ему пора скрываться. Проворно вскочив с невысокого песчаного обрыва, шпион обогнул толстый ствол огромной ивы и решил исчезнуть, однако не успел. Сделав несколько прыжков в высокой траве, которая обычно растёт у воды, Змей увидал необычную машину – бронированную, с узкими щёлками вместо окон, покрашенную в фашистский серый цвет. Оснащённая гусеницами, машина быстро двигалась по бездорожью, объезжая деревья, маневрируя, поворачивая. Змей попытался уйти от неё, но и это не вышло – неуклюже выскочил прямо перед её тупым серым носом и оказался в ловушке. Змей не успел и глазом моргнуть, как в корпусе машины открылся люк, из него выпрыгнули два солдата в немецких мундирах с надвинутыми касками и тут же взяли его на мушку. -Хэндэ хох! – гавкнул один из них, передёрнув затвор. Змей попытался сбежать, да не успел: тёмный люк изрыгнул ещё двоих солдат, которые в пару скачков оказались за его спиной и тоже прицелились из автоматов. -Хэндэ хох! – повторил другой солдат – из тех, которые оказались позади Змея. Делать было нечего – если Змей попытается сделать шаг в сторону – его издырявят перекрёстным огнём. Он поднял вверх свои толстые руки, раздумывая, что ему делать дальше. -Ну, что, дружище, ты попался! – сообщил Змею громкий голос и последним из люка показался Эрих Траурихлиген. Змей удивился: как он быстро его нашёл! Он даже не обнаружил в дырявых карманах нужных слов. -Ты отвалил челюсть! – заметил Траурихлиген, картинно сдвинув брови. Змей понял, что его рот глупо разинут и прикрыл его – чтобы муха не влетела. -Ты спросишь, как я тебя нашёл? – хохотнул Траурихлиген, глядя на Змея сверху вниз, потому что стоял на броне машины. – Теперь это называется “пропасти по симке”! – произнеся эти странные слова, фашист кивнул своим солдатам: -Ребята, загружай его, поедем! -Яволь! – хором крикнули те солдаты, которые стояли за спиною Змея, и тот час же руки шпиона оказались скручены за спиной и застёгнуты в наручники. Солдаты затащили Змея в люк машины и водворили в кресло – тут было много кресел, как в автобусе, а около руля помещались некие светящиеся экраны... Змей смотрел на них с опаской: за свою долгую интересную жизнь он побывал во многих странах, видел технологии, в том числе передовые и секретные... но такого не видел никогда и нигде. Кажется, всё это чревато для СССР. *** Змей был скован. Солдаты не спешили освобождать его толстые руки – только бросили на колени перед проклятым Траурихлигеном и взяли на прицел. Траурихлиген был рад видеть сурового Змея у своих ног – высокомерно прохаживался, награждая его своими противными самодовольными ухмылками, а в Змее вулканом кипела тёмная ярость. Он бы разорвал этого проклятого фашиста на части голыми руками, если бы он ему попался, а Траурихлиген нагло так вещал, глядя на него сверху вниз: -Помнишь, когда ты свалился с корабля в ледяную воду – ты простыл, заболел, умирал... Мы же тебя нашли, спасли, вылечили, кормили, прятали ото всяких спецслужб... А тебе примитивно и просто не понравился карцер, в который я тебя определил! Но поверь мне, мой друг, это был не худший карцер: без крыс! Однако сегодня я понял, что бесполезно быть добрым, и тот карцер, в который ты отправишься на этот раз, будет населён самыми крупными экземплярами, каких только найдут мои солдаты! Змей не плюнул Траурихлигену в морду только потому что все солдаты, которые сгрудились в этом проклятом кабинете, норовили изрешетить его автоматными очередями. Корчась на десяти мушках, Змей только злобно рычал, пытаясь порвать оковы. Оковы были стальные – не под силу разорвать человеку... Змей снова был в ловушке. -Не думай, что я буду просто так бесплатно тебя кормить! Я придумал, как мне использовать тебя! – “пел” тем временем Траурихлиген, оперевшись о свой письменный стол... -Я никогда не стану тебе помогать! – выкрикнул скованный толстыми наручниками Змей, агрессивно лязгая цепями. – Можешь хоть вообще не кормить меня! Я буду жрать твоих крыс, но служить тебе не буду! -А я у тебя не спрашиваю – я ставлю перед фактом! – Траурихлиген не сказал это, а вколотил, мигом заставив

Змея “заткнуть фонтан” и молчаливо воззриться перед собою глупыми глазами. – Я тут увидел одну хорошую технологию – подкожное чипирование. Есть такое место, где она очень распространена и помогает решить множество проблем. С домашними животными, например – чтобы не сбегали от хозяев. Траурихлиген болтал в своё удовольствие, улыбаясь так, что улыбка растянулась до ушей, а Змей вообще не понимал, о чём он говорит. Слово “чипирование” он слышал впервые, что оно означает – не знал. Он понял, что Траурихлиген заготовил ему новую унизительную пытку. Может быть, ещё худшую, нежели мизерный карцер. -Чип не даст тебе сделать шаг в сторону, и тебе придётся выполнить то задание, которое я придумаю для тебя! – заявил Траурихлиген и махнул рукой своим солдатам. – Утащить его! -Яволь! – дуэтом выкрикнули два плечистых здоровяка в серой форме, подступили к Змею и больно схватили его за скованные руки. Третий здоровяк свирепо надвинул на пленника автомат. -В карцер его, пока что! Побольше крыс ему насобирайте! – распорядился Траурихлиген, и солдаты, как роботы, повиновались, выпихивая Змея прочь из кабинета во мрак коридора.

====== Глава 161. Похищение Буквоеда. ======

Гектор Битюгов посмотрел на массивные золотые часы, сыто вздохнул и утонул в пухово-мягком кресле бирюзового цвета. Покупатель задерживался уже на пятнадцать минут, чего раньше не бывало никогда – он всегда появлялся секунда в секунду. Гектор Битюгов был не один – по углам его кабинета высились целых восемь охранников – бывших”краповых беретов”, каждый из которых одним ударом мог отшибить голову человеку. С недавних пор Гектор Битюгов стал побаиваться покупателя – слишком уж тот был странный и всегда приходил с оружием и отрядом неких головорезов. Охранники высились недвижимыми колоссами, готовые среагировать на малейшую опасность, которая могла бы угрожать их шефу. В руках у них торчали автоматные обрезы, направленные на высокую тяжёлую дверь, из-за которой и должен был появиться покупатель. Гектор Битюгов от нечего делать включил ноутбук, лежавший у него на столе, и принялся складывать пасьянсы. Пасьянсы не сходились, потому что Гектор Битюгов ужасно нервничал, томился ожиданием. Внезапно где-то там, в сплетении коридоров, что-то скрипнуло так, словно бы отворилась старинная заржавленная дверь. Дунул непонятный ветер, который никак не проник бы в кабинет Битюгова через стеклопакеты... И дрогнул пол, от чего Гектору Битюгову показалось, что весь его трёхэтажный офис сейчас развалится по кирпичику и уйдёт под землю. Гектор Битюгов чуть не вылетел из кресла на отполированный паркет – его сильно тряхнуло. Он схватился руками за ноутбук и повернул голову в сторону двери, уставился на поблескивающую ручку затравленным взглядом голодной и битой дворняги. Под потолком висела люстра, и все пять лампочек в ней мигали, то угасая, то вспыхивая молочно-белым светом. Гектора Битюгова посетил страх: вокруг него что-то было очень, и очень не так... Он обвёл испуганным взглядом охранников – те сохраняли неподвижность и каменность лиц... Внезапно дверь с треском распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура человека. Незнакомец сделал широкий шаг длинной ногою, обутой в тяжёлый кожаный сапог и оказался в кабинете. С широких плеч гостя лохмотьями свешивался красно-чёрный, изрезанный плащ с высоким стоячим воротником, а лицо его закрывал чёрный клобук с прорезями для глаз. -Что это такое?? – взвизгнул Гектор Битюгов и тут же слетел с кресла и треснулся об пол. Странный и страшный гость медленно надвигался, а изрезанный плащ развевался зловещими красно-чёрными крыльями. За его спиной вставали другие фигуры – облачённые в чёрные балахоны с надвинутыми капюшонами, они входили в кабинет из коридора, скользили дьявольскими тенями. -Помогитеееее!!! – истошно заверещал Гектор Битюгов и забарахтался на полу, стараясь отползти подальше от чудища в изрезанном плаще, чья крепкая рука уже протянулась, чтобы схватить его... Охранники мигом вскинули обрезы, однако ни один из них не успел пустить ни одной пули: “тени” выхватили из-под балахонов “МР-38'' времён Второй мировой и тут же скосили всех очередями. Забрызгивая кровью белые стены, охранники Битюгова свалились на пол, оставив шефа одного против сонма чудовищ. -Нет... нет.. Пожалуйста, не трогайте меня... Что вы делаете?? – завизжал Гектор Битюгов, теряя всякое самообладание от дикого первобытного ужаса, который заполнил его с головы до ног, убил волю, убил личность... Гектор Битюгов попытался ползти, судорожно перебирая конечностями, но чудовище в изрезанном плаще жёстко схватило его за воротник пиджака, дёрнуло и приподняло над полом. Гектор Битюгов висел безвольным мешком и уже даже не елозил конечностями – только тихо хныкал. -Попался! – жутко прошипел монстр в изрезанном плаще, и Гектор Битюгов узнал его по голосу, несмотря на клобук: покупатель, Эрих Траурихлиген... Он пришёл вот так – понятно, что ничего хорошего не стоит ждать от ТАКОГО визита. -П-пожалуйста... – заикаясь, лепетал Гектор Битюгов, рыдая в три ручья. Эрих Траурихлиген не разговаривал с ним и не выпускал. Он бросил быстрый взгляд на небывалые часы, которые торчали не его запястье, и заревел страшным голосом: -Ахтунг! Верфе! Все “тени” мгновенно спрятали оружие, вытянулись и взялись за руки, образовав нечто вроде дьявольского хоровода. Эрих Траурихлиген со схваченным Гектором Битюговым оказались в центре этого “хоровода”, а потом внезапно перевернулся мир. Всё поплыло, закрутилось, и вдруг перестало существовать, воздух стал горячим, как в духовке, сжал железными тисками, Гектор Битюгов не смог даже закричать, потому что его сдавило непонятно чем до такой степени, что невозможно было даже сделать вдох. Железная рука грубо швырнула, и Гектор Битюгов треснулся о твёрдый, холодный и сырой пол, мощённый круглыми булыжниками. Перевернувшись с живота на спину, он увидел, как в зловещем свете факелов чудовища надвигаются на него. -Нет... что вы делаете?? – взвизгивая, залепетал Гектор Битюгов, задом отползая в угол. – Пожалуйста... -Ты сдал меня опу, – бесстрастным голосом заключил Эрих Траурихлиген, не снимая клобука. – А теперь ты узнаешь, что за это бывает! Гектор Битюгов сразу понял, что этот Траурихлиген какой-то странный... Но не настолько же! Из колодца с жутким рёвом полыхнуло пламя, Гектор Битюгов отпрянул, потому что искры обожгли ему лицо и упали на воротник, заставив ткань рубашки заняться и обуглиться. -Ай! – взвизгнул Гектор Битюгов, пытаясь рукой затушить горящий воротник. Они обступали его всё плотнее и плотнее, выли какую-то странную и страшную гнусавую песню и протягивали к нему свои длинные руки, торчащие из мешковатых рукавов балахонов. И они все разом подхватили Гектора Битюгова, потащили к колодцу. Он понял, что они собрались бросить его в бушующее пламя, закричал, забился, словно схваченная курица. Однако руки оказались слишком крепки. Они держали, как в тисках, их было слишком много для того, чтобы отбиться от них. -Та что вы творите?? – в истерике завизжал Гектор Битюгов страшным голосом подрезанного поросёнка. – Я даже не настоящий Буквоед... Помогите!! Эрих Траурихлиген стоял позади и молча наблюдал за тем, как Гектора Битюгова всё ближе и ближе подносят к дьявольскому колодцу, пламя в котором ревело так, что у “Буквоеда” даже закладывало уши, а горячий ветер, буквально, поджаривал заживо... Внезапно палачи разжали руки. Битюгов заорал, решив, что сейчас сгорит, однако в пламя он так и не попал. Его отпустили за пару метров от колодца, и “Буквоед” треснулся на булыжники пола, больно стукнувшись о них спиной. -Ай... – заныл он от боли, а от страха из глаз его лились бессильные слёзы... -Вы испугались? – Траурихлиген приблизился к нему, шурша своим страшным плащом и осведомился, не снимая с лица капюшон. -Ы-ы-ы... – продолжал ныть Гектор Битюгов, а его пиджак, оплавляясь, начинал вонять жжёной синтетикой. -Оттащить его от колодца! – приказал своим “теням” Траурихлиген. – А то загорится ещё, лысый чёрт... Барахтающегося Битюгова ухватили под мышки двое и грубо отволокли подальше от жуткого пламени, бросив в дальнем углу. -Отлично! – похвалил их Эрих Траурихлиген, всё ещё оставаясь в плаще и в капюшоне из огнеупорной ткани. – Господин Битюгов, пока что я вас не трону. Уточню: пока что! -Я не знаю, где настоящий Буквоед... – залепетал в своём неудобном и холодном углу Гектор Битюгов, решив, что Траурихлиген наказал его именно за то, что он назвался Буквоедом. – Это я так, чтобы быть страшнее... Простите... -Мне ваш настоящий Буквоед не нужен! – заявил Траурихлиген и вытащил из внутреннего кармана плаща какие-то бумаги. – Теперь вы будете жить здесь, а весь ваш бизнес – склады, поставщики, производства – теперь станет моим! Подпишите этот договор в обмен на жизнь! Траурихлиген подсунул бумагу под нос Битюгова, а тот слегка помешался от страха – поморгал безумными глазками, охлопал дрожащими руками свои карманы и едва слышно пискнул: -У меня нету ручки... -Пожалуйста! – Эрих Траурихлиген вежливо предоставил ему свою. -Спасибо... – всхлипнул Гектор Битюгов и нарисовал неуверенную, трепещущую закорючку под печатным текстом, который он даже не читал. -Благодарю! – обрадовался Эрих Траурихлиген и спрятал договор, а так же свою ручку, отобрав её у Битюгова. -Извините... – решился подать ослабевший голос Гектор Битюгов. – А жить “здесь” – это где? -В карцере! – довольным голосом сообщил Эрих Траурихлиген и отдал громкий приказ: -Утащить! К Гектору Битюгову снова подступили молчаливые “тени”, заставив его отползать всё дальше в угол... Его лопатки уткнулись в твёрдую стену... Отползать больше некуда, и «тени» ухватили его. -Я не хочу в карцер... – пролепетал Гектор Битюгов заплетающимся от ужаса языком. Он страдал клаустрофобией, и даже в туалете не мог долго сидеть... Но вокруг него воцарилось молчание. Траурихлиген молчал, а его “тени” утаскивали Гектора Битюгова всё дальше и дальше...

====== Глава 162. Партизаны и ведьмы. ======

Петро и Грыць ходили в эту непроглядную безлунную ночь в разведку – лазали возле Нижинцев, пытались пробраться на “Чёртову мельницу”, но так и не смогли. На первом же посту их каким-то образом заметил часовой и, кажется, бросил гранату... Взрыв вспугнул спящих птиц, заставив их панически закрутиться в неподвижном ночном воздухе, поджёг ближние кусты. Спасаясь от огня и новых взрывов – солдат бросался и бросался, не жалея гранат – партизаны припустили бегом через прохладные тёмные заросли, проскочили болотистую низину и оказались вблизи дороги. Грыць выскочил, было на грунтовку, собираясь перебежать её и скользнуть в тёмные кусты на той стороне, но Петро схватил его за драный рукав. -Стий! – зашептал он, пригибая голову за дорожную насыпь. – И цыц! Есть тут хтось! -Да? – удивился Грыць, прислушиваясь и слыша лишь скрипучие крики вспугнутых птиц, шорох ветвей да собственное сопение. -Цыц! – шикнул Петро, осторожно выглядывая и даже приготовив автомат. Грыць тоже выглянул, но пока ничего не увидел... -Дывысь! – вдруг шепнул Петро, указав куда-то, на дорогу, которая, змеясь, убегала в кромешную темень. Грыць присмотрелся и насилу различил во мраке ночи, как небыстро плетётся по пыли лошадка, впряжённая в увесистую подводу. Завидев её, он невольно похолодел: это же дорожный призрак едет! -Дорожный призрак! – прошептал Грыць и тоже приготовил автомат: появился отличный шанс взять его “языком”, если получится. -Трэба брать! – решил Петро, а “призрак” приближался вместе со своей подводой и лошадкой. Грыць боялся: “призрак” был неуловим и опасен, как чёрт с Чёртовой поляны – он каждый раз уходил, убивая партизан, и растворялся в ночи без следа. Их было всего двое – он и Петро, а “призрак” ухитрялся обмануть и десятерых... -Насчёт три! – невозмутимо приказал Петро, встав наизготовку, нацелившись напасть на “призрака”, схватить его и стащить с подводы. -Ага, – кивнул Грыць, стараясь преодолеть страх... -Раз! Два! Три! – быстро сосчитал Петро и тут же выскочил из засады, внезапно напав на возницу “призрака”, схватив его, пока тот не успел и пикнуть. К Петру тут же присоединился Грыць, и они вдвоём сбросили врага на землю удивительно легко. -Не шевелись! – приказал пленнику Петро, взяв его на мушку, и “призрак”, плаксиво заныв, поднял свои длинные руки. На “призраке” была чёрная маска, Петро стащил её и... не поверил глазам. Он ожидал увидеть немца – любого из приспешников Краузе... Но под маской “призрака” скрывался кум Нижинского старосты Егора – хромоногий, бородатый Антип. До недавнего времени Антип был партизанский связной – выведывал у кума немецкие секретики – но потом исчез, и Петро считал, что фашисты казнили его. -Антип? – изумился Петро, отходя назад с маской в кулаке. -Антип... – заныл Антип, копошась в пыли. -А що ты тут робишь? – Петро принялся расспрашивать, а Антип, вставая на хромые ноги, сказал так: -Краузе гоняет меня туды-сюды от Карьеров до “Мельницы” та назад... -Бежим до лису! – предложил Антипу Грыць, который хотел убраться с дороги как можно скорее: а вдруг Антип тут – не единственный “призрак”?? -Не можу... – мрачно отказался Антип, мотая своей бородатой башкой. – Якщо сбегу – Краузе усих вас до кола посадит... Грыць боялся кола страшно. Петро тоже, наверное, боялся – только вида не подавал, потому что не так давно сделался командиром отряда. А какой же он будет командир, если станет трястись, как глупый кролик?? Антип не знал, зачем немцы заставляют его ездить, и Петро решил так: Антип будет ездить и дальше, но при этом постарается вызнать секрет. Партизаны будут поджидать его на дороге, а Антип расскажет им всё, что узнал. Пришлось Антипу согласиться: иначе нельзя, надоело ходить под врагом... да и свои расстреляют, если откажется. -Держи, – Петро отдал Антипу маску, и тот сейчас же натащил её на свою бороду. Антип весь трясся, влезая назад на подводу: авось, немцы следят за ним и видели, как он разговаривал с партизанами? Петро и Грыць скрылись в ночи, а Антип, несильно хлестнув вожжами немецкую лошадку, продолжил свой невесёлый путь, размышляя о горькой своей доле. Наверное, он не доживёт до конца войны: либо немцы его прикончат, либо свои же, партизаны, расстреляют...

Начальник полиции Евстратий Носяро привычно направился к бывшему театру – именно там заседал комендант Фогель, у которого он собирался просить подкрепление для отлова партизан. Носяро ждал от Фогеля милости: партизан развелось столько, что опасно стало выходить за ворота. Ну, поорет комендант, постучит ногами, а потом – разрешит Носяре взять карателей – для чего же тогда он его вызывал? К тому же, за этих партизан Фогеля самого казнят... С небес сыпалась противная дождевая пыль – с самого утра погода подбросила неприятный сюрприз: хмурое небо, гадкий ветерок и вот этот мелкий дождик. Евстратий Носяро успел намокнуть, пока семенил от стоянки к комендатуре, а на пороге его остановили: вместо привычных двух часовых вход перекрыли целых шестеро. Начальник полиции испугался: он и так боялся фашистов, а теперь – пятеро из них охлопывают и вытряхивают карманы его полицейского мундира, а один – внимательно изучает своими колючими, придирчивыми глазками его документы. Носяро ёжился от холода: мундир успел промокнуть насквозь, а ветерок – пробирал до косточек и щекотал слабые носярины лёгкие. -Ви есть пройти! – каркнул, наконец, тот солдат, который рассматривал его “аусвайс”, а остальные фашисты посторонились, пропуская Носяру через высокие двери. Забив пропуск в свой промокший карман, начальник полиции, ругаясь и стуча зубами, поднялся по широким мраморным ступеням к бывшей костюмерной. Костюмерную комендант Фогель избрал для себя кабинетом, по его приказу все театральные костюмы вынесли на помойку, и вместо них припёрли стол, стул и шкаф. “Herr Kommandant” – по-немецки сообщала позолоченная табличка, которую прикрутили к белой двери бывшей костюмерной двумя винтами. В который раз за свою трусливую жизнь поборов животный страх перед фашистами, Евстратий Носяро постучал в дверь, а потом – легонько приоткрыл её и зашёл в кабинет Фогеля. Едва его нога пересекла порог – начальник полиции застопорился и невольно подался назад. Комендант Фогель был в кабинете не один: Носяро увидел последнего в углу, около большого аквариума с фиолетовыми зубастыми рыбинами. За столом же коменданта сидел Эрих Траурихлиген и зачем-то рылся в документах, а около Траурихлигена стоял его спивающийся адъютант и держал в руках поднос с напитками и конфетами.Носяро попятился, однако Траурихлиген тут же остановил его. -Здравствуй, Евстратий! – сказал он по-русски. – Как добрался? Евстратий Носяро не знал, что генерал говорит по-русски, испугался ещё больше и по инерции промямлил: -Хорошо... -Проходи, садись! – приказал ему Траурихлиген, сложив стопкой те документы, которые до этого смотрел. – Это я тебя вызвал! Носяро заподозрил, что его собираются казнить. Раньше Траурихлиген никогда не беседовал с ним лично... и подспудный страх подсказывал, что из комендатуры Носяру поволокут прямо на кол... Евстратий Носяро проглотил ком, который душил его, собравшись в горле и, повинуясь приказу генерала, небыстро подполз к столу, стянул с лысеющей башки форменную кепку и смял её в пальцах. -Кушай шоколад, Евстратий! – добродушно предложил Траурихлиген, кивнув на Шульца. – И расскажи мне про деревню Светлянка. Евстратий Носяро судорожно сглотнул: есть ему не хотелось совсем, тут как бы не вывалить обед от страха... Проглотив ком во второй раз, Носяро разинул рот и негромко,шепеляво пробормотал: -Страшное это место, господин... Гиблые там леса вокруг... -Это ещё почему? – скептически хмыкнул Траурихлиген, в упор уставившись на Носяру, от чего у начальника полиции задрожали тощие колени. – Партизан слишком много, а вы их не ловите? Сейчас бы хорошо попросить у него карателей, однако волю Носяры слопал страх. Переминаясь с одной дрожащей ноги на другую, начальник полиции монотонно гудел: -Растёт там избавлень-трава. Никого туда не пускает – всё в чёрный лес, да в болото гонит. А ещё – в чёрном лесу есть ведьмина поляна... -Ты что? – изумился Траурихлиген и постучал стеком по столешнице Фогеля. – Какая трава? Какие ведьмы? -И-избавлень-трава... – пискнул Носяро, по инерции пятясь назад – мимо стола, Шульца, Фогеля, аквариума... Комендант оставался на месте – топтался возле аквариума, искоса поглядывая на фиолетовых рыбин, которые крутились в толще воды и двигали своими челюстями, усеянными множеством острых зубов. Не так давно Траурихлиген приказал установить этот аквариум, сказав Фогелю, что “эти удивительные и совершенные создания станут прекрасным украшением кабинета”... А вот сам комендант почему-то недолюбливал пираний... К тому же, одна из этих “милашек” как-то раз едва не оттяпала ему палец... Лопатки Носяры упёрлись в закрытую дверь, и он, вздрогнув остановился. Форменная кепка выпала из похолодевших рук и шлёпнулась на пол. -Подними! – приказал Траурихлиген и поднялся из-за стола. Носяро проворно нырнул вниз, подхватил с пола кепку и снова принялся изминать. Траурихлиген же широкими шагами приблизился к нему и осведомился: -Неужели ты думаешь, что я испугаюсь какой-то травы и ваших дурацких побасенок?? Носяро вздрогнул и вжался лопатками в дверь: на миг ему показалось, что суровый генерал сейчас схватит его за шиворот и с головою засунет в аквариум с хищными рыбами. -Там танки ваши утонули... в озере... – пискнул Носяро, обтирая жёсткую прохладную дверь своей спиной. -Хватит рассказывать сказки! – отмахнулся от Носяры Траурихлиген. – Ты мне лучше скажи про партизан! -В Светлянке полно партизан! – выдал Носяро в надежде на отряд карателей. – Избавлень-трава не трогает их, поэтому они и селятся там! Светлянка – главное партизанское логово! -Отлично! – ухмыльнулся Траурихлиген, потирая руки. – Сегодня же никакой Светлянки не станет – и ведьмы сразу исчезнут, и сказки! Всё, Евстратий, можешь ехать домой и радоваться, что я сделаю за тебя твою работу! -Яволь... – пролепетал Носяро, нашаривая рукою дверную ручку. Открыв, наконец, дверь, он собрался покинуть комендатуру и убраться восвояси, сделал робкий шажок за порог... Внезапно некто налетел на него, больно ударил и едва не сшиб с ног на пол. Носяро с криком отскочил и увидел, как в кабинет коменданта вбегает потный, покрасневший солдат. Задыхаясь, опершись руками о коленки, солдат принялся мямлить нечто по-немецки... Эрих Траурихлиген сурово сдвинул брови. -Рядовой! – изрыгнул он, взмахнув стеком. Солдат невнятно взвизгнул, попытался вытянуться по стойке “смирно”, однако одышка душила его так, что он продолжал судорожно дышать ртом. -Выйдете за дверь, приведите себя в порядок, а потом – доложите по уставу! – стальным голосом потребовал от расхристанного солдата Траурихлиген, и тот, испугавшись возможного кола, скачком выпрыгнул обратно, в коридор, закрыв за собою дверь. В коридоре он снова едва не сшиб Носяру и от нервов замахнулся на него кулаком. -Та, ухожу я вже, собачонок! – плюнул Носяро, повернулся и пошёл прочь из этой комендатуры, которая с недавних пор стала напоминать приют для умалишённых. Солдат же застегнул воротник, оправил китель, отдышался, восстанавливая психическое равновесие, а потом, решив, что восстановил – интеллигентно постучался в дверь,вошёл и отдал честь по уставу. -Докладывайте, рядовой! – разрешил ему Эрих Траурихлиген, а комендант Фогель не решался выйти из угла и всё торчал около страшных пираний. -Герр группенфюрер, к вам герр гауляйтер! – выкрикнул солдат, стараясь не смотреть ни на пираний, ни на Траурихлигена. – Дожидается в холле штаба! – “Супер”, чёрт возьми! – досадливо фыркнул Траурихлиген. – Можете идти, рядовой! – отослал он солдата. – Шульц, за мной! -Яволь, – вздохнул Шульц, который никуда не хотел идти, а хотел забиться туда, где темно, тихо и тепло и не вылезать оттуда до самого гроба. Комендант Фогель, наконец-то, получил возможность отстраниться от тесного соседства с рыбами убийцами и вернуться за свой стол. Грозный генерал убрался из его кабинета, значит, для коменданта временно наступило затишье...

====== Глава 163. “Мокрый цыплёнок”. ======

Капитан СС Отто Шульц боялся высоких начальников. За то недолгое, но жуткое время, пока его насильно держали в составе группировки заговорщиков, у Шульца выработался такой условный рефлекс: бояться. Траурихлиген пытался заговорить гауляйтеру зубы, а Шульц – кротко молчал и топал сзади, как полагается адъютанту... Он уже научился скрывать эмоции: лицо Шульца не выражало ничего, кроме преданности своему генералу, хотя неподготовленный человек, окажись сейчас на его месте, мог запросто погибнуть от инфаркта... Шульц стоял на высоком крыльце райкома – за широкой спиной своего генерала – и видел, как Баум встречает кортеж гауляйтера, отдаёт по уставу честь, когда гауляйтер покинул свой “Мерседес”. Да, гауляйтер очень поправился за последнее время... Либо его жизнь очень спокойна, размеренна и изобильна, либо он переживает каждодневный тяжелейший стресс... -Хайль Гитлер! – Траурихлиген поздоровался с гауляйтером по уставу, и Шульц за ним сделал то же самое. -Хай... – пробурчал гауляйтер сытым голосом, переваливаясь на ходу, следуя за Траурихлигеном и Шульцем под сыроватую сень райкома. Траурихлиген в скором времени снесёт этот старый, проплеслевелый насквозь райком и построит на его месте новый штаб, похожий на штабы будущего. Его макет в масштабе стоит в бункере заговорщиков на видном месте – Баум нахваливает его, а Шульц – боится, как и всего, что связано с будущим... Эрих Траурихлиген выкатил гостеприимную улыбку – “дежурную”, за которой скрывалась только лютая ненависть к очередному врагу, который неосмотрительно пожаловал к нему в гости. Гауляйтер же был явно чем-то недоволен: сердито сдвигал брови, морщил лоб и нос, оглядываясь вокруг себя. Видя его неважное настроение и слыша, как он бурчит в ответ на приветствия, Траурихлиген начал подозревать, что Сенцов, таки, напортачил где-то и, видимо, очень серьёзно... -Мне здесь у вас совсем не нравится! – выплюнул гауляйтер, проходя через холл, “украшенный” люстрой из настоящих человеческих черепов и костей, прикрученных проволокой к толстым цепям. Мимо крокодилов он двигался мелкими шажками, стараясь не шуметь, а хищники поворачивали свои оскаленные морды, надеясь пообедать либо самим гауляйтером, либо его щекастым адъютантом, похожим больше на молочного поросёнка, нежели чем на человека. Адъютант гауляйтера от страха хотел прижаться к стене, но ему не позволяло служебное положение. Поэтому он плёлся в арьергарде и заметно, комично дрожал. -В нашем регионе намного лучше и безопаснее, чем в остальных! – заискивающим тоном произнёс Траурихлиген, который уже принял радикальное решение: гауляйтер ему не нужен, и сегоня же его не станет. Преодолев “холл ужасов”, гауляйтер размашисто зашагал, отбивая топот, за ним спешно засеменил его адъютант, на котором форма трещала по швам – очень уж он поправился за последнее время, как его начальник. -Шульц, бегите и прикажите подать гостям изысканный обед! – громко распорядился Траурихлиген, а Шульц едва не споткнулся на бегу. Слова “Изысканный обед” были кодом и означали, что гости снискали опалу повелителя, и каждое блюдо, которое им подадут, будет нести смертоносную “начинку”. -Яволь! – отчеканил Шульц и поспешил исчезнуть, стараясь ничем не выдать свой испуг: иначе, Траурихлиген напичкает “изысканным обедом” его самого. Столовую в райкоме переделали кардинально – всё советское давным-давно пошло на помойку. Траурихлиген считал убогими простые советские столы, стулья, светильники,посуду, стены, полы, потолки... И всё это без жалости выкинул, заказав в каких-то дальних странах настоящий мрамор, бархат, подлинные картины, изысканную резную мебель, венецианский фарфор вместо обычных сероватых тарелок и бокалы из богемского хрусталя вместо простых гранёных стаканов... На высоком потолке художник из Флоренции целый месяц выписывал фрески, достойные Сикстинской капеллы, а сам Шульц и несколько солдат целый день подвешивали хрустальные люстры, превращая банальную столовую в ослепительный обеденный зал, достойный лучших ресторанов мира. Денег на всё великолепие было угрохано столько, сколько никому здесь не снилось, а Траурихлиген, взглянув на отремонтированную столовую проронил скупое: -Ну, вот, теперь совсем неплохо!.. Шульц корпел над “изысканным обедом”, в меню которого, кроме прочих невиданных вкусностей, прочно вошли напичканные смертельным ядом фисташки, убийственный шоколад, конфеты с “сюрпризом”, а так же – главный козырь, редчайшее вино “Трокенбиренаушлезе”, переполненное кардиотоксинами. Если кто откажется от фисташек, не позарится на шоколад и останется равнодушным к конфетам – мимо “Трокенбиренаушлезе” он не пройдёт и попадётся в смертельную ловушку. Проигнорировать траурихлигеновское вино никто ещё не смог – поэтому оно и считалось главным оружием в арсенале отравителя. Сервируя роскошный стол серебряными приборами, Шульц отправил в погреб солдата – сам он боялся заходить туда, где хранится страшный яд – а вдруг он случайно пролился на пол, и его ядовитые пары отравят его и убьют?? Солдат же был подвергнут муштре и от этого – туп, по-солдатски выполнял приказы, не обсуждая. Безобидного Шульца он считал суровым офицером, который мог расстрелять его за любую провинность – вот он и поскакал в погреб вприпрыжку, дабы выполнить очередной приказ... Эрих Траурихлиген не спускал с лица дежурной улыбки – всю дорогу, пока ненавязчиво вёл гауляйтера в обеденный зал, он дежурно улыбался и ложно заискивал, заговаривая зубы. Гауляйтер фыркал, с недовольством зыркая по сторонам и видя вокруг себя помпезную роскошь, которая злила его до чёртиков. -Могу я узнать, на что вы потратили средства? – ехидно осведомился гауляйтер, нехотя топая за Траурихлигеном по расширенному коридору, снабжённому подсветкой из будущего. -Я за обедом предоставлю вам все документы! – пропел Траурихлиген, делая вид, что заискивает перед начальником, хотя сам думал, о том, что если гауляйтера удастся отравить – станет намного меньше проблем... Он спокойно умрёт за рулём, и можно будет его смерть списать на плохие дороги, невнимательность, дерево... Ну, врезался, с кем не бывает такого, тем более на разбитых войною дорогах?

– Послушайте, Траурихлиген, меня раздражает это пиликанье! – скрипучим голосом выплюнул гауляйтер, недовольно морщась, глядя в сторону солдат-музыкантов, которые из кожи вон лезли, наигрывая Моцарта. – Вообще, что за балаган? – фыркнул он, наблюдая за тем, как снуют у роскошного стола солдаты-официанты.

– Идемте в мой кабинет... – сухо предложил Траурихлиген и щелкнул пальцами, чтобы музыканты заткнулись.

– Что за замашки? – придирался гауляйтер, топочущим шагом следуя за Траурихлигеном по коридору к кабинету. – Ах, ну да, вы же не рабочий, а избалованный графский сынок! – презрительно бросил он, смерив Траурихлигена испепеляющим взглядом.

Траурихлиген тактично молчал, а за ним тянулся Шульц, солдаты-официанты с самыми убийственным из изысканных блюд. Позади, отдуваясь, поспевал гауляйтеровский адъютант-колобок.

– Пройдемте, – роботом протарахтел Траурихлиген, отпирая дверь кабинета и пропуская гауляйтера вперед.

– Хм... Хм... – тот принялся хмыкать, осматривая шикарный интерьер своими злобными глазками. – Что за вульгарщина... Я такого еще на видел в войсках СС... Ах, ну да, вы же графский сынок... Не понимаю, как вас вообще взяли в СС? Вы же ненормальный какой-то! Колосажатель, кажется, да? Вы, хоть, знаете, что главные характеристики войск СС – это честь, доблесть и преданность фюреру?? Я вижу, вы впервые слышите об этом! Я уже устал проклятые газеты читать!!!

Он не на шутку разорался, громыхал, топотал, мельтешил, багровел... Траурихлиген скромно стоял подальше от него, опасаясь, что бешеная рука гауляйтера вышибет ему глаз. И львиную долю зубов. Пускай этот тупой толстяк проорется, заглохнет, и тогда с ним можно поговорить. Эрих вообще не слушал его свинячий визг и вопли.

– Кошмар... Вы же член национал-социалистической РАБОЧЕЙ партии! Для чего эта помпезность??? Откуда все это?? Ну? – рявкнул гауляйтер, требуя от Эриха отчеты о потраченных средствах.

– Вот, – скупо ответил Траурихлиген, сунув в пухлые ладони гауляйтера заранее заготовленную стопку листов.

Тот схватил, захрюкал, перебирая их, изминая, растрепывая... Кажется, он проорался – можно начинать работать с его свинячьей сущностью и заставить-таки что-либо съесть или выпить.

– Хотите фисташек? – предложил Траурихлиген, стараясь изобразить предельную вежливость, на которую только был способен. -Нет, мне не до этого! – сварливым голосом выплюнул гауляйтер, отпихнув от себя солдата-официанта, который услужливо поднёс к его глазам блюдце, наполненное редкими на войне солёными орешками. Шульц в это время молча ютился в углу, удерживая поднос с ужасным ядовитым вином: все изысканные угощения его хозяина снабжены смертоносным “сюрпризом”... А если Траурихлиген кого-либо усиленно пичкает ими, несмотря на протесты – значит, решил избавиться. Гауляйтер же проявил завидную стойкость: отказался и от фисташек, и от швейцарского шоколада, и от самого дорого и редкого вина... Интересно, он пронюхал про “сюрприз”, или он просто на диете? Лучше, если бы он просто был на диете – иначе, Шульц тоже будет расстрелян: за то, что не сказал про “сюрприз”... -Я не буду ничего есть! – сурово отказался гауляйтер от всех предложенных ему угощений. – Я позавтракал! Не пытайтесь заговаривать мне зубы! Я вижу, вы тут всем заговариваете зубы, а потом – неизвестно, что делаете! -Простите? – уточнил Траурихлиген, стараясь быть учтивым с гауляйтером, хотя внутри себя едва подавлял дикую ярость. -Отправьте, наконец, вашего адъютанта куда-нибудь! И этих... квочек тоже! – фыркнул гауляйтер, всё больше и больше морща нос, недовольный тем, что бойцы элитного подразделения СС наделены позорной ролью официантов. – Я приехал разговаривать с вами, а не с третьими лишними лицами!