Творец счастья
Шрифт:
А что ты хотела, милая? Вчера ты упустила шанс устанавливать свои правила, так что сегодня игра будет на моей территории и парадом буду командовать я.
— Домой едем, — смотрю на друга в то самое зеркало и вижу его настороженный взгляд. — Покажу Конфетке свою спальню. Обещаю, детка, буду нежен, как плюшевый вибратор моей тети Шуры, — добавляю уже больше для Миши, нежели для ошеломленного цыпленка, потому как его взгляд мне точно говорит, что он там себе уже думает обо мне всякую хрень.
Интермедия 3
— А
— Отшила, говоришь? А чего тогда ревёт? Радоваться должна, а она ревёт, — усмехается Никодим.
— Кто ревёт? Это была минутная слабость, — спорит с ним Серафима. — Вот, глянь, они уже песни поют и танцевать собрались. Не полюбит она твоего Кирилла, даже не надейся. Он же ее снасильничал, забыл? А такое девушки не прощают.
Никодим недоверчиво качает головой, потом разваливается в своем нематериальном кресле в позе отдыхающего туриста на пляже пятизвездочного отеля.
— Серафима, солнышко мое, ты отстала от мирской жизни на лет пятьдесят. Теперь девушки еще и не такое прощают, уж поверь, — назидательно вещает он и поглядывает на собеседницу, которая качает головой, мол «чепуха». — Ты, когда отказалась прокачивать своим персам «логику» хотя бы до 50-ти процентов, не задумалась о последствиях, а они уже появляются на поверхности.
— Если бы у моих персонажей была логика хотя бы 50 %, они бы замуж за ваших героев никогда бы не выходили, что вызвало бы демографическую катастрофу, — спорит Серафима, тыча в собеседника полупрозрачным пальчиком. — Я прокачиваю у своих персонажей сердечность, доброту, сострадание и человеколюбие, чтобы они ваших «пришибленных» подопытных любили такими, какие они у вас недоделанные получаются.
— Это мои-то «недоделанные»?! — тут же подхватывается Никодим, грозно нависая над собеседницей. — Да мои парни — само совершенство!
— Ага, только с твоей точки зрения, — скептически качает головой Серафима. — А с точки зрения «полезности для совместной с моими персами жизни» — они просто никчемная «тупая гора мышц» с неконтролируемо твердеющим отростком между ног.
— Это вы зря так говорите, уважаемая, — встревает в разговор нематериальное нечто по имени Мефодий, зависая перед лицом женщины. — Гора мышц нашим персам необходима — это мужественность и физическая сила для защиты ваших «тонких, слабых, мелких и нежных».
— Ха, для защиты? — хмыкает Серафима. — Да у вас каждый второй от элементарной плановой службы в армии «косит», претворяясь недоумком. Защитнички, едрён-батон! Мужественность? Не смешите меня. Где она, эта мужественность сейчас? Парни одеваются, как девчонки, обвешиваются блестяшками. Песни поют девичьими голосами, тискаются друг с дружкой в подворотнях и даже на эстраде. Да вы только от своего экрана отвернетесь, как эти ваши персы «мужественные» в койку к друг дружке прыгают.
— Да, что вы говорите? — скептически ухмыляется Никодим, снова усаживаясь в импровизированное кресло. — Сообразительные они у вас? Ага. Да им только голый торс покажи, у них тут же вся их сообразительность отключается в пользу органа, который расположен метром ниже.
— А-ну, обоснуйте, уважаемый коллега, — сердится Серафима, уставившись на хитрую физиономию собеседника. — Без доказательств, ваши обвинения — голословны.
— Вот вы на каких сказках прокачивали душевные качества предыдущего поколения женских персонажей? — тут же задает вопрос Никодим, подмигивая одним глазом своему парящему под потолком и хмурящемуся коллеге.
— На стандартных, — удивляется Серафима, но чувствуя в вопросе подвох, неуверенно спрашивает. — А что?
— Стандартные, это где добро побеждает зло? Э-э-э…, по мнению современной молодежи — это ОТСТОЙ! Стандартные сейчас не в моде, коллега. А в моде вот такие, — с этими словами Никодим одним взмахом руки меняет картинку на трехмерном экране.
Серафима с удивлением смотрит на ту самую картинку, ее рука непроизвольно ложится ей в область сердца, а с губ слетает: «Владыка Всевышний!…»
— Вот-вот, госпожа, Серафима, — подтверждает небезосновательность шока своей собеседницы Никодим. — Теперь заглянем в чудо-текст, если вы в состоянии это перенести и мгновенно не сбросить все свои перья. Итак, название: «Проданная Змею-Горынычу», замечу — том первый, то есть, если главная героиня выживет, то будет еще и том второй. А теперь углубимся… Вот, принцессу-красавицу, то есть главную героиню, продали беспощадному Змею-Горынычу, так, дальше, вот ее привозят к нему в Логово, м-м-м… дальше, вот он ее уже раздевает, — быстро листает страницы на экране Никодим, — далее идет сцена со всеми детальными описаниями всех гениталий всех главных героев. Замечу, что Змей-Горыныч имеет, как три головы, так и три тех самых соответствующих его общим размерам гениталии, которыми и орудует со свойственной его натуре зверственностью и беспощадностью.
Никодим отрывает взгляд от экрана и смотрит на побелевшее лицо своей собеседницы, выпученные глаза которой не моргая бегут по чудо-тексту.
— Серафима, родненькая, давай пролистаем это безобразие, а то боюсь, ты сейчас облысеешь совсем — вон, перья уже посыпались.
С этими словами Никодим начинает быстро листать страницы на экране.
— Вот, страница 105 — то же безобразие и зверства, так… так… страница 160 — очередные извращения, Змей-Горыныч уже и друга своего позвал для повеселиться с девушкой, так… так… страница 220 — а вот, она уже и забеременела…