Тыл-фронт
Шрифт:
— Япония начинает повелевать великой Германией! — раздраженно выкрикнул он, усаживаясь в кресло. — Время, время! Включите радио, — приказал посол, взглянув на часы.
Подполковник Петерсдорф бесшумно приблизился к приемнику.
«На центральном участке фронта наши войска приостановили продвижение. Русские несут огромные потери».
— Выключите! — грубо крикнул Штамер. — Что делает наша армия, я знаю и без служб информации. Включите Россию!
Фон Петерсдорф принялся за настройку приемника. Из репродуктора вырвалась еле различимая русская речь. Постепенно она усиливалась, крепла, становилась понятной Штамеру.
«…Пакт
В силу сказанного выше и в соответствии со статьей третьей упомянутого Пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия его, Советское Правительство настоящим заявляет правительству Японии о своем желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года…»
— Зачем выключили? — не поворачивая головы, спросил Штамер, когда в его сознание ворвалась музыка.
— Я не выключал, господин посол! Передача окончена, — пояснил фон Петерсдорф.
— Как окончена? Все? — удивленно взглянул он на подполковника.
— Все! — недоуменно пожал плечами Петерсдорф. Посол был и в самом деле удивлен. Он был твердо уверен, что в конце этой ноты прозвучат слова: «Война Японии!» Но этого не случилось. И в этом чувствовался приговор Германии, неумолимый и окончательный.
«Но Япония тоже идет по пути… Как чувствует себя генерал Умедзу?» — со злой иронией подумал он и вдруг нервно рассмеялся. Петерсдорф с изумлением смотрел на посла.
— Теперь начальник генерального штаба может смело помогать нам, не опасаясь нарушить Апрельский пакт! — задыхаясь, проговорил посол
Приступ смеха был длителен. Подполковник начал опасаться за рассудок посла, но тот так же неожиданно умолк.
— Звоните… Немедленно звоните премьер-министру и предупредите, что я буду у него через полчаса, — все так же нервозно проговорил он.
Фон Петерсдорф подошел к телефону и снял трубку:
— Господин полковник Тамура? Говорит подполковник фон Петерсдорф. Прошу доложить премьер-министру, что через полчаса у него желает быть господин посол. Жду…
Штамер поднялся и подошел к подполковнику.
— Слушаю! Что-о-о? — фон Петерсдорф отдернул трубку от уха и испуганно взглянул на посла.
— В чем дело? — спросил Штамер.
Фон Петерсдорф раскрыл рот, но не издал ни единого звука.
–
— Я вас спрашиваю, в чем дело? — взревел посол, вырывая у подполковника трубку.
— Полковник сообщил, что премьер-министр сегодня не может вас принять, — побледнев, ответил Петерсдорф. — Он собирается выехать на курорт в горах Хаконэ к советскому послу…
* * *
На второй день Штамера принял не премьер-министр генерал Койсо, а министр иностранных дел Сигемицу. Постукивая протезом, этот одиозный старик любезно заявил ему, что премьер после встречи с русским послом заболел, и пригласил к себе. Его невозмутимость раздражала Штамера.
Выслушав довольно сумбурную речь посла, Сигемицу долго оставался неподвижен.
— Япония остается, господин посол, единственно последовательным союзником Германий, — объявил он загробным голосом, из чего Штамер сделал вывод, что его пылкая речь не произвела на министра желаемого впечатления. — Его величество — император Японии прилагал и прилагает все усилия, чтобы оградить вашу страну от возможных бедствий. Еще в апреле прошлого года Япония поставила перед Москвой вопрос о посылке нашей миссии для выяснения условий возможного мира между Советским Союзом и Германией.
— Мой фюрер никогда не согласится на мир с Россией при любых условиях! — почти выкрикнул Штамер
— Тем не менее, господин посол, — утвердительно качая головой, продолжил Сигемицу. — Его величество — император Японии настоятельно рекомендует фюреру; прийти к взаимопониманию между Германией и Россией!
Сигемицу снова так же тяжело поднялся и снова отвесил низкий поклон Штамеру, давая понять, что разговор окончен.
— Ваше превосходительство, — мрачно обратился к нему посол. — Но каковы ответные меры империи на денонсацию Апрельского пакта о нейтралитете между Японией и Россией?
— Советский посол поставлен об этом в известность, — уже сухо заключил Сигемицу.
* * *
Генерал Тодзио узнал о денонсации пакта от Умедзу. В тайниках его души вспыхнула надежда, что армия потребует его возвращения, государь вынужден будет о этим согласиться. О-о! Тогда берегитесь! Адмирал Окада, маркиз Кидо, принц Коноэ мысленно перечислял он своих врагов.
Приблизившись к открытому окну, Тодзио скрестил по-наполеоновски руки и долго смотрел на притихшую затемненную столицу. Сейчас она казалась уснувшей покорной. Но это внешнее спокойствие обманчиво. Где-то за плотно занавешенными окнами особняков шепчутся его враги. Во мраке императорских апартаментов, точно сова в дупле, погруз в своем кресле маркиз Кидо. Закрыв глаза, он время от времени шушукается с летучими мышами его противников. В резиденции премьер-министра решается судьба кабинета Койсо. Генерал Умедзу обещал держать его в курсе событий. Если государь утвердит отставку, тогда нужно быть решительным. В прошлой игре он сделал всего один неверный ход, и это привело его не только к отставке, но принудив его вообще устраниться от власти.
…Три года Хидеки Тодзио не только управлял, империей, но и боролся с теми, кто вставал на его пути. Для возвеличения династии он сосредоточил в своих руках власть, которой до него в империи не имел ни один государственный деятель.
В июле агенты осведомительного отдела донесли ему о заговоре в военно-морских кругах. Заговор возглавил опасный семидесятилетний адмирал Окада. Он хотел добиться отставки Тодзио и занять пост премьера. «Безумный старец!» — Заговорщики уже тогда верили в проигрыш войны Германией, допускали возможность поражения империи англо-саксами, забывали, что продвижение на север опаснее войны на Тихом, океане. Пока флот не испытывал горечи полного поражения, Окада намеревался ценою бесчестья и уступок заключить перемирие на Тихом океане и толкнуть Квантунскую армию на Россию. Адмиралы рассчитывали на помощь Америки. Император верил им.