Тыл-фронт
Шрифт:
— К землянке тикает, — ловя воздух ртом, выговорил на бегу Федорчук, обогнавший Рощина, — не иначе белогвардеец.
Перевалив вершину, разведчики заметили, как широкоплечий беглец в черной, невоенного образца одежде испуганно оглянулся и торопливо юркнул в землянку под сопкой. Через минуту он выскочил оттуда с винтовкой. За ним показались два японских солдата!
— Через границу ни шагу! Или открываю огонь из пулемета, — крикнул Рощин, чтобы его услышали на той стороне.
Вышедшие мгновенно спрятались назад. Наступила тишина. Потом
— Мы на своей земле! Сюда не имеешь права стрелять, уходи, пока живой. За капитана тебя и на том свете найдут!
Рощин молча выжидал, что будет дальше.
— Давай по-хорошему. Я офицер русского казачьего отряда, — снова закричал белогвардеец. — Если перейдешь к нам, гарантирую жизнь и деньги. Иначе будешь расстрелян. Сбежишь сегодня — все равно завтра вам всей конец. Не будь дураком: жизнь и почет дороже медальки.
Рощин сердито сплюнул.
— На размышление даю пять минут! — снова донесся голос из землянки.
— Агитируе? — удивился Федорчук. — Разрешить я ему, як запорожцы турецкому султану?
— Незачем, — одернул Рощин.
— Нужно отходить к болоту, — посоветовал Земцов.
— Дывиться, дывиться! — прошептал Федорчук, указывая на границу.
Метрах в пятистах от рубежа, из-за сопки выбежало до взвода японских солдат. Развернувшись цепью, они бросились к границе, таща за собой станковый пулемет. Недалеко от границы цепь залегла. Офицер приложил к глазам бинокль и что-то крикнул, взмахнув рукой. По цепи вспыхнули огоньки выстрелов, особенно заметные в сгущавшихся сумерках. Ниже того места, где лежали разведчики, султанчиками взметнулась земля. Потом султанчики приблизились, пули засвистели прямо над головой.
— Уступами, сволочи, бьют! — волнуясь, выговорил Рощин. — Отползайте по одному за гребень, — приказал он.
Стрельба резко оборвалась. Раздался окрик:
— Что, господин красный, надумал или нет?
Услышав приближающийся топот, Рощин взял наизготовку пулемет. Землянку чуть-чуть было видно в темноте. Вверх по склону сопки бежали солдаты. Рощин почти наугад дал по ним короткую очередь и, схватив пулемет, укрылся за гребнем. По Сторожевой снова застрочили пулеметными очередями и ружейными залпами!
— Денисович, японскую гранату знаете? — спросил Рощин, когда добрались к японскому НП, где Зудилин оставил трофейные боеприпасы.
— Нет, товарищ старший лейтенант, не бачив, — виновато ответил Федорчук.
— Смотрите, — показал Рощин. — Держите, вот так, выдергиваете чеку и бросаете…
— Поняв, поняв, швырну як миленьку.
— Возьмите штук пять. Как только мы с Земцовым откроем огонь, бросайте в их сторону, в разных направлениях. Нужно показать, что нас много…
Когда выстрелы прекратились, Рощин уловил наверху потрескивание валежника, затем послышался треск сразу в нескольких местах. Старший лейтенант дал длинную очередь «на слух», туда же метнул гранату и Федорчук.
— Отходить, — тихо предупредил Рощин, собрав
В орешнике, где начинался ход на наблюдательный пункт, послышался треск и приглушенные голоса.
Разрешите до окопчика? — шепотом спросил Федорчук и, получив согласие, исчез в темноте. Секунды тянулись медленно. Но вот раздались один за другим взрывы гранат, от наблюдательного пункта донеслись испуганные крики. Ударил пулемет Рощина. Земцов тоже стрелял. Поднялась беспорядочная пальба. Рощин расстреливал последний диск. Нажав еще раз на спуск, он не почувствовал обычного вздрагивания приклада. «Кончились патроны», — догадался он.
— Огонь, Земцов, огонь! — крикнул Рощин. Но ответа не последовало.
— Что случилось? — переползая к нему, тревожно крикнул старший лейтенант.
На голос командира, пригнувшись, подбежал Федорчук и упал рядом с Земцовым.
— Кириллыч, Кириллыч, — тряс он товарища. — Ты шо?
Сверху продолжали стрелять вслепую. Неожиданно выстрелы послышались и внизу, у края болота.
— Наши отбиваются, — забеспокоился Рощин, прислушиваясь к перестрелке. — Что с Земцовым? Надо спешить на выручку, — почти в отчаянии заторопил он Федорчука.
— Убыли чи сильно поранилы, — глухо доложил тот.
— А-а, черт! — выругался Рощин. — Берите на плечо!
Бросив в траву бесполезный теперь пулемет, он поднял винтовку Земцова.
Федорчук передал командиру свое оружие, взвалив на себя раненого, кинулся вниз. Рощин бежал сзади, не зная, прикрывать Федорчука или обогнать его и расчищать дорогу.
Когда до болота оставалась сотня шагов, донеслось громкое «Банзай!», и в ответ одинокое, по-мальчишечьи задиристое, «Ура-а-а!»
Рощин узнал по голосу Варова. Нужно ударить во фланг. Но как различить этот фланг в кромешной темноте?
Ориентируясь на выстрелы, Рощин открыл огонь. Никогда потом после этого страшного боя во тьме он не мог вспомнить, как стрелял.
Пять патронов — обойма в винтовке Федорчука, три патрона в винтовке Земцова спасли положение. Справа послышался шум поспешно удалявшейся группы. Японцы отходили к границе, так и не поняв, что имели дело всего с двумя бойцами.
Надо было спешить на соединение к своим, но Рощин не знал где начиналась тропа, по которой они про шли на Сторожевую. Снова начался бег — трудный, через цеплявшиеся за одежду кустарники. Ближе к болоту наткнулись на надломанные верхушки кустарника — примету, оставленную три дня назад Варовым.