У смерти два лица
Шрифт:
Треугольник Зоуи — Кейден — Тиана по-прежнему остается тайной, а мои обрывочные воспоминания о Херрон-Миллс и Зоуи все так же отказываются складываться в осязаемую картину недавнего прошлого, за которую можно было бы уцепиться. Между тем июль в Херрон-Миллс пролетает стремительно. В среду Эмилия дает мне разрешение свозить Пейсли в город на весь день — Пейсли просила об этом чуть ли не с самого моего приезда. Судя по всему, кроме фактора Зоуи, другим моим преимуществом стало то, что я из Нью-Йорка.
В среду вечером мы садимся в обратный поезд, усталые и до отвала наевшиеся
К счастью, Пейсли всю дорогу заполняет атмосферу в машине подробным пересказом событий за день: предполуденный пикник в Центральном парке с бейглами с лососем из «Забара», потом выставки «Давайте потанцуем!» и «Искусство, художники и вы» в Детском музее Манхэттена, потом экскурсия «Знакомство с жильцами» в Музее трущоб, которая, как мне казалось, будет интереснее мне самой, чем Пейсли, но в результате оказалась для нее главным событием дня, если не считать десертов.
Когда мы переступаем порог Кловелли-коттеджа, в глаза сразу бросаются цветы. Целое море цветов — четыре огромных букета на мраморном столе в холле: пурпурные ирисы, красные маки, ярко-желтые подсолнухи и куча других, названий которых я не знаю. Выглядит так, будто у кого-то была здесь свадьба и счастливая парочка оставила все цветы.
— Ого! — восклицает Пейсли.
— Как красиво, Эмилия. Вы снова устраиваете вечеринку?
— Вообще-то, Анна, — строгим голосом отвечает она, — это для вас.
Эмилия, несмотря на громкие протесты, отправляет Пейсли наверх готовиться ко сну. Я обещаю забежать пожелать спокойной ночи, когда поговорю с Эмилией. Редкая возможность, потому что уже давно прошло обычное время ужина в Кловелли-коттедже — и обычное время, когда Пейсли укладывается спать. Она скрывается наверху.
— Сегодня днем, пока вас не было, заезжал молодой человек по имени Макс Адлер, — говорит Эмилия. — Ты знаешь, что всегда можешь уходить или приглашать гостей в нерабочее время, но он заявился с двумя друзьями, которых, видимо, позвал, чтобы они помогли с цветами, прямо посреди моего разговора с заказчиком. Мне было неудобно.
— Мне очень жаль, — говорю я, чувствуя, как заливаются краской щеки. — Я понятия не имела, что он собирается приехать. Мы почти не знакомы, и я уже несколько недель ничего о нем не слышала. Не знаю даже, как он меня здесь отыскал.
Лицо Эмилии смягчается.
— Мужчины готовы на многое ради красивой женщины, — улыбается она.
— Мне очень жаль, что так вышло, — повторяю я. — Честно говоря, мы расставались не очень хорошо, няне думала, что он когда-нибудь даст о себе знать. Я сообщу ему, чтобы он больше не смел появляться здесь без предупреждения.
— Я приняла
Я вспоминаю скрытное поведение Тома в последние несколько недель. Я была так увлечена другими делами, что почти не думала о Томе, но, глядя на страдальческое лицо Эмилии, вдруг понимаю, что, возможно, между ним и Джоан Спанос что-то происходит. Эмилия вела себя немного странно всякий раз, когда заходила речь о матери Зоуи. Возможно, мне следовало рассказать ей, что видела машину Тома, когда он говорил, что задержался в офисе в первую неделю моей работы, и о человеке, который искал его на днях.
— Это как-то связано с миссис Спанос? — спрашиваю я, чувствуя, как кровь приливает к шее.
— Том и Джоан? — хохочет Эмилия.
Я потихоньку вытаскиваю ногу из сандалии и чешу лодыжку большим пальцем. Не вижу в этом ничего смешного.
— Нет, милая, — говорит Эмилия, просмеявшись. — Когда я была всего на пару лет старше тебя, это было еще до встречи с Томом, первую практику по графическому дизайну я проходила в журнале Джоан. Мы с ней некоторое время сотрудничали. Наверное, можно сказать, что Джоан была моей первой любовью. В то время они расходились с мужем, но потом снова сошлись, и мы с Джоан перестали видеться.
— А… — я вспоминаю фотографию, которую видела в столе Эмилии, пока искала флэшки.
Эмилия была молода, она обнимала женщину постарше с темными волосами до пояса. Джоан Спанос — вот почему она показалась мне знакомой.
— В общем, давняя история, — говорит Эмилия после минутного молчания. — Том не… не ходит налево. Сначала я подумала, что он с кем-то встречается. Мы поругались из-за этого четвертого числа. Но это оказалось не так. У него на работе проблемы, компания еле сводит концы с концами. В начале лета партнеры срезали ему нагрузку по клиентам наполовину. Он стеснялся мне об этом сказать.
Она вздыхает, поглаживая рукой мраморную столешницу.
— Я не знала, — отвечаю я. Вот, значит, почему Том старался не задерживаться в офисе. — Вы подумали, что цветы от него?
Она выпрямляется.
— Я так по-глупому расстроилась. Как ты, наверное, уже понимаешь, отношения редко бывают простыми.
— Я могу спросить вас кое о чем? — спрашиваю я, помолчав с минуту. — Этот парень, Макс, не показался вам сегодня знакомым?
— Думаю, нет. Не могу припомнить, — хмурится Эмилия. — А что?
— Мы познакомились с ним в океанариуме. Он там работает. Мне показалось, что Пейсли его откуда-то знает, поэтому мне стало любопытно.
Эмилия энергично качает головой.
— Я его не узнала. Но у Пейсли острый глаз, — улыбается она. — Тебе помочь перенести все это в домик?
Я смотрю на роскошные букеты, но вижу только уродливую гримасу, исказившую лицо Макса, когда я отшила его в Монтоке.
— Они так красиво смотрятся, — говорю я. — Вы не возражаете, если они останутся здесь?