У стен Анакопии
Шрифт:
— Что?! — Сулейман вскочил.— Ты пьян! Как ты смел осквернить уста богопротивным налитком!? — закричал он на ошалевшего Зеида. — Ты забыл, что сказано в коране: «Капля вина принесет тебе вред!» Сулейман хлопнул в ладоши. Два громадных телохранителя предстали перед ним, готовые обрушить его гнев на преемника Юсефа. Зеид выронил поднос. Видит Аллах, он и капли вина не брал в рот, но земля и небо вертелись у него перед глазами как сумасшедшие; а его желудок вот-вот вывернется наизнанку. Сулейман с отвращением смотрел на него. Суровый старый воин и ярый мусульманин готов был простить Зеиду безуспешные поиски скота,
— Я, ничтожество перед твоей тенью, прошу, выслушай меня.
Сулейман знал, что Зеид земляк его лекаря и думал, тот станет просить за него. Он ценил Гусейна за искусное врачевание, но не любил отменять свои решения.
— Разреши мне посмотреть Зеида.
Не ожидая согласия Сулеймана, хаким откинул за волосы голову Зеида; он увидел посеревшее лицо в холодном поту и неподвижные расширившиеся зрачки.
— Что ты ел, несчастный? — спросил врач.
Зеид что-то бессмысленно бормотал, икал и держался за живот. Внезапно его вырвало. Сулейман и телохранители брезгливо отпрянули, хаким же невозмутимо стал рассматривать содержимое желудка Зеида.
— Нет, мусульманин не осквернил себя вином, — уверенно сказал он и задумался. Взгляд его остановился на валявшихся в пыли сотах.
— Мед!.. Ты ел мед? — спросил он.
Зеид промычал что-то и пополз от палатки Сулеймана в сторону, но не успел скрыть своего позора — его пронесло, что называется, во все дырки.
— Скорей в лагерь кельбитов! Это воины Зеида принесли мед, — воскликнул врач.
Но Сулейман и Гусейн опоздали. Все, кто ел мед, — а таких было много, — находились не в лучшем состоянии, чем их начальник. Многотысячное войско охватила паника; воины думали, что в их стане появилась черная смерть, как они называли чуму.
— Они умрут? — с тревогой спросил Сулейман.
— Аллах милостив, от дурного меда не умирают, — ответил врач.
Это несколько успокоило людей. Старый хаким сокрушался:
— Какой .же я верблюд! — он бил себя ладонями по голове. — У абазгов есть дурной мед. Они его нарочно оставили в ульях. Как я забыл об этом! О Аллах, за что ты наказал меня беспамятством! Еще воины Ксенофонта испытали на себе коварство дурного меда; половина его войска была одурманена им... Проклятые абазги, это они подсунули воинам Зепча дурной мед!..
— Когда находишься на земле врагов, о таких вещах не забывают, — строго сказал Сулейман. — Не будь ты моим хакимом, я бы приказал освежить твою память сотней плетей.
Но Гусейн знал: Сулейман этого но сделает. Старый военачальник часто болел и нуждался в нем, и потому лекарь был с ним смел, насколько это позволяло чувство меры, которое, впрочем, ему никогда не изменяло.
— Прикажи воинам выбросить этот мед, а впредь сначала давать его пробовать пленным, — распорядился Гусейн.
Происшествие с медом не прошло бесследно для кельбитов — после этого случая они были предметом насмешек, а сам Зеид получил не столь смешное, сколь обидное прозвище. Он поклялся Аллахом и собственной бородой отомстить абазгам за позор. Дни и ночи его
— Ищите, они не успели уйти далеко.
Кельбиты бросились на поиски абазгов и скоро нашли одну семью, забившуюся в тесное ущелье. Но захватить ее не удалось. На арабов внезапно обрушились со скал страховидные воины; они были смелы и необыкновенно свирепы. Арабы отступили, бросив убитых и раненых; последних лесные дьяволы беспощадно перебили. Один из спасенных — старый сгорбленный абазг — стал благодарить вожака освободителей.
— Ты спас мою семью, Абгахша. Мы до конца жизни твои должники.
— Идите в наше урочище Амзара, там много ваших, — буркнул старый нелюдимый воин и отвернулся, равнодушный к благодарности.
Арабы охотились за абазгами, а абазги и мисиминянин Абгахша с сородичами и несколькими своими друзьями-аланами охотились за арабами; это они, как полки, всюду следовали по пятам за отрядом Зеида и урывали от него мелкие группы и отставших воинов. Но все же Зеид в этот день нашел в горах стадо коз и пригнал его в лагерь. Передохнув день-два, отряд Зеида снова отправлялся в рейд по горам Апсилии и Абазгии. В один из таких походов довольно многочисленная группа воинов из его отряда попала в засаду, которую им устроил Евстафий. В этой скоротечной жестокой битве апсилы дали выход накопившейся в них ненависти к давнишним своим врагам. Как ни спешил Зеид на помощь своим попавшим в беду кельбитам, он опоздал. Страшное зрелище представилось ему: полторы сотни его соплеменников были буквально растерзаны. Будто не мечи и копья, а звериные клыки разрывали их тела. Не было ни одного раненого — все мертвы. Рассвирепевший Зеид бросился в погоню за апсилами.
Те укрылись в крепости Тсахар. Зто было роковой ошибкой Евстафия. Крепость только звалась железной и жила своей старой славой. Кое-как восстановленная после разрушений арабами и Львом Исавром, она уже не представляла собой неприступной твердыни. Зеид осадил крепость и послал за подмогой. Штурмующие ворвались в крепость. Апсилы отчаянно защищались, но силы были слишком неравны. Зеид заметил среди апсилов бородатого воина в богатой одежде и приказал во что бы то ни стало взять его живым. На знатного воина набросили аркан и стащили с крыльца маленького дворца, который он мужественно защищал. Полузадушенного и связанного по рукам и ногам его приволокли к Зеиду.
— Кто ты? — опросил тот по-гречески.
Пленный смерил Зеида презрительным взглядом и отвернулся. Но его нечаянно выдал один из умирающих апсилов.
— Евстафий, сохрани себя во имя Апсилии и отомсти за нас, — проговорил он.
Слово Апсилия Зеиду было известно, а имя Евстафий, произнесенное рядом с ним, заставило его насторожиться. Так, кажется, зовут правителя этой страны. Зеид обрадовался: Аллах вознаградил его за перенесенный позор! За этого пленного Лев пустыни Сулейман ибн-Исам даст ему большую награду.