У зла нет власти
Шрифт:
Сделалось очень сыро. Булыжники мостовой под ногами сменились мягким ворсом. Очертания домов изменились. На одно ужасное мгновение мне показалось, что я снова в непонятном мире, где женщина с тряпичным драконом истерично кричит с порога: «Кто тебя подослал?!»
Я зажмурилась – и, широко открыв глаза, посмотрела ночным зрением. Помотала головой, не веря глазам; дома, запертые лавки, дворы, брошенные телеги были опутаны тонкими цветными нитями, и целый ковер шевелился у меня под ногами. Я была на изнанке!
Я посмотрела
Вспотев от ужаса, я принялась беспорядочно махать мечом. Со стороны это выглядело, наверное, забавно, но наблюдать было некому. Прошла долгая минута (пот катился по мне градом, меч готов был выскользнуть из мокрой ладони), прежде чем меня все так же бесшумно и просто вышвырнуло на лицевую сторону мира. Швея дернулась, перед глазами помутилось – и вот, пожалуйста, разграбленный город безо всяких изнаночных ниток.
Я выдохнула. Вытерла лоб рукавом. Спасибо, Ланс, вот это подарок… Следы Оберона сохранились на изнанке. Красная нитка; отверстие в клинке – как игольное ушко… Надо только вдеть нитку в иголку…
А нитка-то у Максимилиана!
Я почувствовала угрызения совести. Некромант до сих пор не знает, где я и куда подевалась. Он не знает, что я получила меч, что людоеды взбунтовались и уплыли, что принцу Александру, возможно, известно больше, чем он говорит вслух… А как там Гарольд и надежно ли сторожат принца-деспота?!
Я пустилась бежать, подпрыгивая, пролетая шагов десять по воздуху и снова отталкиваясь от мостовой. Я бежала, зажав в одной руке посох, в другой – Швею; дорога вывела меня на круглую площадь, где огромной тушей темнел Храм Обещания, превращенный в Музей Того, что Следует Помнить. Двери стояли настежь – наверное, и в музее похозяйничали мародеры…
Внутри мерцал огонек. Я остановилась у каменного крыльца. Есть там кто-нибудь? Может быть, это некромант?
Оберон велел устроить этот музей для того, чтобы люди помнили. Он велел собрать там все памятные вещи… А разве сам Оберон – это не То, что Следует Помнить?!
Прыгая через две ступеньки, я ворвалась в Храм-Музей. Он был такой большой и высокий, а огонек горел в глубине; звук моих шагов загрохотал эхом под сводами, как будто шла колонна великанов.
– Ваше величество!
Заколыхалась свечка. Она был одна, почти полностью оплывшая, похожая на толстый корчеватый пень. Я огляделась; из темноты выступали экспонаты, нависала над головой носовая фигура какого-то корабля, и на ней отчетливо были видны следы крысиных зубов. Дикарский наряд на подставке казался страшным человеком без головы, один рукав был оторван. Гобелены казались еще тусклее, чем я запомнила их в прошлый раз, и влага оседала на старинном заржавленном оружии.
Кроме меня, в Храме-Музее никого не было. Вещи, которые
Я ударила посохом о камень. Вспышка вылетела вверх, под купол, и на секунду озарила его изнутри: позеленевший, в потеках, в серых тряпках старой паутины. Я ударила еще раз, мне хотелось снести это предательский музей, сжечь тут все, разогнать крыс и пауков… но в этой новой вспышке я увидела человеческую фигуру в темноте, в далеком закутке храма.
– Эй! Здесь кто-то есть?!
Вздох.
Я посмотрела ночным зрением. В первую секунду мне показалось, что это все-таки Оберон – пусть не во плоти, но призрак его. Я ошиблась. Это был призрак совсем другого человека – невысокого, очень широкоплечего, с пушистой, будто веник, бородой. Он сидел, как мне сперва показалось, на перевернутой лодке. Присмотревшись, я поняла, что это дерево с обрубленными ветками и корнями, уложенное набок и превращенное в скамейку.
А присмотревшись внимательнее, я увидела, что дерево каменное.
– Вы не человек, – сказала я, направив на него посох.
– Я воспоминание, – сказал он и улыбнулся.
Я прочистила горло:
– Мне показалось, что здесь все воспоминания сдохли.
– Околели, – легко согласился он. – Странное место. Здесь случилась беда?
– Огромная, – я все еще держала посох, направив навершие ему в грудь. – Может быть, непоправимая.
– Ты водишься с некромантом?
Я вздрогнула:
– Откуда вы…
И тут же узнала его.
Это его лицо – темно-коричневое, ссохшееся – поднималось из разверстой могилы. Это его закрытые глаза были похожи на древесные сучки. Прочитав узнавание на моем лице, призрак слегка подвинулся, открывая для меня надпись на каменном дереве.
«Установлено в честь присоединения Лесных земель к Королевству», – было высечено на камне.
– Ох, – сказала я. Посох в моей руке дрогнул и опустился.
– Я немножко встревожен, – сказал Лесной воин. – В прежние времена ни один некромант не смел хозяйничать в Королевстве. И уж конечно, явиться вот так, со злыми намерениями, на мою могилу… Зачем ты заступилась за него? Не стыдно?
– Стыдно, – прошептала я. – Но… на самом деле…
– Он делал это ради благой цели, ты хочешь сказать?
– Ну… да.
Лесной воин покачал головой. Его лицо, полупрозрачное, казалось сложенным из песка: тронь – рассыплется.
– Никогда не верь некромантам. Даже когда они говорят, что хотят добра… тебе или тому, кого ты любишь. Оберон сказал бы тебе то же самое.
– Вы помните Оберона?!
Призрак закутался в сиреневое зыбкое покрывало, служащее ему плащом:
– Я умер много лет назад… меня самого уже почти забыли. Куцая память у этих молодых… но со мной такие штучки не проходят! – Он в раздражении стукнул кулаком по колену.