У зла нет власти
Шрифт:
– Остался еще кое-кто. Женщина, которая принадлежала Королевству, но не захотела уйти из вашего мира. Вы ее знаете?
– Эдна, – ваятель помрачнел. – Она ведьма.
– Мне надо ее видеть. Где она живет?
Улейка потихоньку проскользнула вдоль бревенчатой стенки, радуясь, что о ней забыли. Шмыгнула в дом. Тихонько хлопнула дверь.
– Она ведьма. Насылает порчу. Она может…
– У меня нет ни минуты, – я прервала его. – Мне надо видеть ее как можно скорее.
– Она живет в черте города, за второй стеной, на Торговом тракте. Его еще называют Парадом Королевства. У нее большой двухэтажный
– Спасибо, – я обернулась, чтобы уходить, но замешкалась. – Вы знали короля?
– Да.
– Как вы его звали?
– Я обращался к нему «ваше величество», – сурово ответил ваятель. – Больше ничего не помню.
Я не узнала этот дом, даже подойдя вплотную. Но запах – запах заставил меня насторожиться.
Конечно, есть огромная разница между тем, как пахнет город днем и ночью. Но разница все же меньше, чем между запахом этого города – и, например, луга или реки. Или запахом Королевства; я стояла на людной и пыльной улице, в которую вливались, как речные притоки, темные переулки. Грохотало железо – работала кузница. Катились возы, шагали купцы и рабочие. На меня поглядывали, кто с любопытством, кто с опаской. Некоторые перешептывались.
На дорожке перед домом ведьмы росла трава – здесь никто давно не ходил. На крыше ловил ветер жестяной дракон. Забор был каменный, невысокий, через него легко и удобно перелезать…
Вот тут-то я и вспомнила этот дом.
Женщина сидела у камина. Шила дракона из тряпок. «Кто тебя послал? Кто тебя подослал?!»
Вот, оказывается, куда меня забросило в тот первый раз, когда я училась самостоятельно ходить между мирами. Вот с кем мне довелось встретиться. Знать бы наперед…
Но в ту первую встречу со мной не было Швеи.
Я выхватила меч из ременной петли на боку. Продолжая мое движение, клинок рванулся вперед и вверх, выдернул меня на изнанку, как рыбак вытаскивает карася из воды. Я увидела красную нить в игольном ушке; нить уходила в дом.
Калитка открылась без скрипа.
Одни изнаночные нити здесь были обкромсаны, как неровная бахрома на скатерти, другие свалялись в жгуты, похожие на дреды. Нигде раньше я не видела столько уродливых петель и затянутых узлов; они провисали и натягивались, пульсировали, рвались. Я пробиралась, будто сквозь огромную паутину, брезгливо отводя от лица размочаленные отростки. Сквозь тугое безумное кружево едва проглядывала комната, коврики на стенах, полочки и чашечки, фарфор и бронза, подушки, кофейники, – а красная нитка тянула меня дальше, вверх по лестнице, на второй этаж.
Ведьмы не было дома.
Я каждую секунду боялась, что она появится из какой-нибудь двери, но дом пустовал; я мельком увидела спальню с одной большой кроватью, с ночным горшком, расписанным цветами. Красная нитка тянулась дальше и выше, по крутой деревянной лестнице на чердак. Здесь было темно и пахло пылью, слежавшейся ветошью, сухими травами. Я посмотрела ночным зрением: просторный чердак был завален хламом, стояла огромная бочка в толпе бочонков, будто свинья с поросятами. Вдоль стен штабелями громоздились сундуки, коробки, шкатулки. Трав, вывешенных на просушку, было куда меньше, чем я ожидала встретить на чердаке у ведьмы, зато имелись ожерелья сушеных грибов, ссохшиеся
В этот момент я совершенно четко услышала хлопок входной двери.
– Кто здесь?! – вскрикнули внизу.
Я помнила этот голос.
Меч дернулся в руке, перенося меня на лицевую сторону мира. Я покачнулась, удерживая равновесие. Прямо над головой у меня обнаружилась длинная полка, заваленная тряпичными драконами, черными, желтыми, зелеными, большими и маленькими.
– Ты, наверное, чужак, – говорила женщина, и голос ее звучал все ближе. – И ни с кем здесь не толковал, если влез ко мне в дом… Ты не знаешь, кто я.
«Знаю».
Швея задрожала у меня в руке. А может, это рука затряслась от напряжения? Под тяжелыми шагами ведьмы скрипела уже лестница на чердак.
– Я знаю, что ты здесь…
Я увидела ее голову, потом грудь, потом руку. Она держала мясницкий нож; сколь бы кровожадно он ни выглядел – его тусклое лезвие было гораздо короче Швеи.
Ведьма выпучила глаза. Она плохо видела в темноте. Наконец глаза ее привыкли к полумраку, она хищно оскалилась:
– Ты не так велик, чтобы грабить ведьму… Или ты не знал, кто я?
– Добрый день, Эдна, – сказала я.
Она резко отдернула голову, будто в нос ей ткнули горящим факелом:
– Ты кто?!
– Вы меня знаете. Королевство уходило, вокруг толпились горожане, а вы – вы стояли на холме, вдали от всех, в длинном плаще. Вспоминаете?
Ее глаза сузились в щелочки.
– Ты маг дороги. Та девчонка, что появилась из ниоткуда и стала служить королю. Это он тебя послал?
Была минута страшного соблазна – сказать «да».
– Нет. Я пришла по своей воле. Расспросить тебя о слове забвения.
– О чем, о чем?
– О слове забвения.
– Я понятия не имею, о чем ты спрашиваешь! – Она повысила голос: – Думаешь, я не знаю, что в нашем старом мире совсем не осталось волшебства? Ты здесь не маг, ты девчонка из подворотни. Убирайся, пока я не повыдергала тебе патлы!
Она шагнула на меня, угрожающе подняв нож. Я невольно отступила в глубь чердака:
– У зла нет власти.
– Это у тебя нет власти, соплячка! – Она обходила меня, ступая на полусогнутых, как бывалая фехтовальщица. Над головой у нее оказалась полка с драконами, за спиной – башня из сундуков и шкатулок, поставленных друг на друга; ведьма была выше меня на голову, тяжелее примерно вдвое и очень, очень зла: – Вали отсюда, пока цела! Пошла вон, потаскуха!
Швея рванулась у меня в руке. Я не смогла ее удержать; описав в воздухе петлю, меч ринулся на женщину. Ведьма отпрыгнула. Меч просвистел мимо ее щеки и врубился в шкатулку красного дерева, стоявшую на самом верху штабеля.
Шкатулка треснула. По всему чердаку разлетелись полированные щепки, металлические уголки, пряжки и пуговицы, свитки старой бумаги. Швея с хрустом отдернулась назад; я попятилась, чуть не свалившись навзничь.
На острие Швеи был насажен, как гриб на веревочку, вчетверо сложенный бумажный листок. Я сняла его; ведьма отступала, бессильно грозя своим тесаком, прочь с чердака, на лестницу.