У зла нет власти
Шрифт:
Чернила прекрасно сохранились. Почерк я узнала – мне приходилось видеть бумаги, написанные рукой Оберона.
«Сударыня, – это крупное слово стояло посреди строчки, будто заголовок. – Как вы знаете, завтра Королевство отправляется в путь. Я предлагаю вашей милости присоединиться к нам. Таков мой долг перед вами и Королевством».
Подписи не было.
– «Таков мой долг перед вами и Королевством», – повторила я вслух. – А вот и ваш ответ.
Я вытащила из кармана пробитое Швеей письмо. Удивительно, но пятна от черничной настойки почти сошли, а буквы,
– «Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду», – прочитала я вслух. – Это вы писали?
Несколько секунд ведьма смотрела на меня – в ужасе.
Потом выронила нож и заскрипела лестницей, торопливо спускаясь вниз.
– Я ничего тебе не скажу. – Ведьма повалилась в кресло, из корзинки с рукоделием вытащила трубку и кисет. Руки у нее тряслись. – Я ничего не знаю! Можешь на месте зарезать меня своим проклятым мечом.
– Вам знаком этот меч?
– Нет! Ничего не знаю. Все забыла.
– А имя короля – помните?
– Забыла! Все его забыли. – Она смотрела мимо меня, лицо ее осунулось, казалось, у нее что-то сильно болит. – Все забыли…
Рассыпая табак, она набивала трубку. Пальцы у нее были длинные, белые, с коротко остриженными ногтями. Она избегала смотреть мне в глаза; я подумала, что в молодости она была красивая. Даже очень.
– Что стоишь? Убирайся. Я больше не скажу тебе ни слова. Или у тебя есть семечки правды?!
В ее голосе была истерическая насмешка. С такими же интонациями она могла спросить, есть ли у меня ковер-самолет или скатерть-самобранка.
Я сунула левую руку в карман штанов. На самом дне, где шов, лежали несколько «рябинок» – подарок девочки Улейки. Я вытащила их; в кармане они потеряли блеск и немного сморщились. Зеленовато-желтые, круглые, они лежали на моей ладони; я подняла глаза и увидела, что ведьма тоже смотрит на ягоды. И в глазах у нее – ужас.
– Вы угадали. – В животе у меня будто пружина сжалась от рискованного вранья.
– Я не стану их глотать! – заверещала ведьма.
Швея в моей правой руке дернулась.
– Мой меч считает иначе.
Она отбросила уже набитую трубку:
– Ну давай, давай! Убей старуху, от которой все отреклись! Убей, если сможешь!
На глазах у нее показались слезы.
Я невольно вспомнила Максимилиана. Некромант бы не смутился ни на секунду. Он прирожденный следователь, беспощадный и совершенно бесстрастный; не зря он впервые явился в мой мир под личиной «оперуполномоченного»…
Мысль о некроманте, восседающем на троне, придала мне злости – и сил.
– Я подозреваю вас в страшном преступлении, – от волнения у меня сдавило горло, но я все равно продолжала, – в очень черном колдовстве.
– Меня?! – Она с натугой изобразила смех. – Я не ведьма! Так думают простаки из города! Я никогда не была колдуньей!
Шаг за шагом я пересекла комнату. На меня смотрели фарфоровые куклы, цветными пятнами плыли вышитые подушки на полках, отражался дневной свет на боках кувшинов и подсвечников. Швея, вытягивая невидимую нитку,
– Возьмите семечко. Если вам нечего скрывать.
Она затравленно вжалась в спинку кресла. Я протянула ягоды на ладони, ежесекундно ожидая, что она подобьет мою руку снизу; ей очень хотелось так сделать. Я видела по глазам.
– Я очень долго к вам добиралась. И не оставлю вас в покое.
Что-то в моем голосе заставило ее втянуть голову в плечи. Она схватила самую маленькую ягодку с моей ладони, забросила в рот и с видимым усилием проглотила.
– Как зовут короля?
Прошло несколько секунд. Женщина молча скорчилась, двумя руками вцепилась в свой тощий живот. Я пришла в ужас; на секунду мне показалось, что я скормила человеку настоящее семечко правды.
– Отвечайте! Скорее!
– Оберон, – выдохнула она. – Будь ты проклята, девчонка… Его зовут Оберон!
Прошло всего минуты три. Хотя мне показалось – часы.
– Это вы сказали слово забвения?
– Не слово. Я загадала желание. На монетке.
– Какое желание? На какой монетке?!
Она молчала. Мне пришлось потратить по «семечку» на каждую часть вопроса.
– На каждой ярмарке фокусники раздаривают такие монетки. Я поймала ее на лету… Монетку судьбы надо бросить на землю и загадать желание. У меня одно желание вот уже много лет! Я хотела забыть его навсегда, забыть его имя, забыть его лицо. Но эти монетки – один обман…
Она нашла свою трубку и заново начала набивать. Долго щелкала огнивом, наконец закурила. Огромная трубка очень не шла ей, торчала у женщины в зубах, как пароходная труба над туристской байдаркой.
– Я не виновата. Я хотела просто забыть его. Но случилось так, что все забыли его имя. Только я – одна из всего города – помню. Я готова разбить голову о камень, лишь бы вытрясти оттуда это имя… Но я знаю: мозги мои, может, и разлетятся, а имя останется.
Она курила, выпуская целые тучи дыма. Я открыла входную дверь, потому что окно было слишком плотно заколочено.
Новое «зернышко» выкатилось на мою ладонь.
– Вам кто-то помогал? Могучий волшебник? Тот, кто сильнее Оберона?
Она хрипло рассмеялась:
– Могучий, да… Говорю тебе – это была простая монетка желаний! Фокусница разбрасывала пригоршнями. Для детей… Это игрушка, никакого волшебства здесь нет.
– Вы в самом деле ведьма?
– Нет! Во мне нет ни капли волшебной силы.
– Тогда как вы могли загадать желание? Если монетка, как вы говорите, не волшебная?
– Да, я загадала… – Она смотрела на меня сквозь дым воспаленными лихорадочными глазами. – Это игра… Но я в нее поверила. Потому что очень хотела его забыть. Забыть его, забыть, забыть. Я мечтала об этом утром, вечером… Ночью… Когда шила своих драконов, и видела его лицо перед глазами, и хотела забыть его, забыть…